Чтение 34–й страницы книги ~Омут~

сорная трава". Скоро такой запах будет источать тело женщины, лежащей на
полу... письмо? о ней? Какое теперь значение имеет это письмо?

Мое внимание сосредоточилось, однако, на первом слове: "Дорогой". Я
перевел взгляд на бумагу в каретке пишущей машинки: "Дорогой мой", потом
всмотрелся в письмо на столе. Два "дорогих" были абсолютно одинаковы:
заглавная "Д" каждого из них немного отступала от ряда других букв в
строке, а у "р" был едва заметен разрыв в середине изгиба. Хотя я не
эксперт по сличению шрифтов пишущих машинок, но мне показалось, что
предсмертная записка Мод Слокум и письмо, адресованное ее мужу, напечатаны
на одной и той же машинке.

Я пытался понять смысл, который мог крыться за этим сходством. Но тут
раздались тяжелые шаги за дверью, которую я взломал, и вошел Надсон. Я
стоял и смотрел на него, как хирург изучает лежащее под ножом животное,
которое подвергнетcя вивисекции. Надсон смотрел не на меня. Он увидел тело
Мод на полу, его всего согнуло, и он почти упал, но взял себя в руки и
выпрямился. Прислонился к дверному косяку. Одетый в форму полицейский
заглянул через его плечо в комнату. Надсон почти захлопнул дверь перед
носом своего подчиненного.

Он повернулся ко мне. Кровь отхлынула от его лица, и кожа приобрела
грязно-желтый оттенок.

- Мод мертва? - Звук обычно мощного голоса был слабым и болезненным.

- Стрихнин действует быстро.

- Как вы узнали, что это стрихнин?

- Взгляните на нее. И, кроме того, в пишущей машинке оставлена
записка. Думаю, она предназначалась для вас.

Он еще раз посмотрел на лежащее тело.

- Дайте мне записку.

Его плечи не отрывались от дверного косяка.

Я вытянул из машинки листок и передал ему.

Он прочитал его про себя, перечитал еще и еще раз вслух; его тяжелые
губы медленно выговаривали слова. На лице проступил пот, собираясь в
морщинах, словно слезы.

- Почему она захотела покончить с собой? - Усилие, которое он
приложил для того, чтобы спросить об этом, исказили линию рта, которая,
казалось, уже не сможет больше вернуться в нормальное положение.

- Это я должен спросить у вас об этом. Вы знали ее лучше, чем я.

- Я любил ее. Это правда. Думаю, она меня не любила... Недостаточно
любила.

Горе заставляло его выговариваться, забыв, что я был здесь. Забыв,
кто я. Сейчас он забыл, наверное, кто он сам.

Медленно он все это вспомнил. Войска перегруппировались и плотным
кольцом встали вокруг каменной крепости - его эгоизма. Я увидел, как
тяжелая мужская гордость приливала к его лицу, выпрямила рот, скрыла
наполнившую глаза боль. Он сложил предсмертное письмо Мод и спрятал его в
карман.

- Я только что вошел. Мы ни о чем не говорили. Вы не находили
записку, - и с этими словами Надсон похлопал по карману.

- И вы - Георг Шестой, король Англии. А не экс-лейтенант Надсон из
чикагской полиции.

Он сумел пересилить себя, оторваться от двери, придвинуться ко мне и
правой рукой, схватив лацкан моего плаща, попытаться тряхнуть меня.

- Вы сделаете так, как я сказал!

Я легко сбросил его руку. Но при этом письмо, которое я держал,
выскользнуло из пальцев и упало на пол. Он быстро наклонился, поднял его.

- А это что?

- Это письмо. Из-за него меня и наняли. Оно было напечатано на той же
машинке, что и предсмертная записка. Подумайте над этим... Когда
закончите, поразмышляйте еще вот над чем. Ваш парень, Фрэнкс, получил пять
сотен за информацию, что я еду сюда вместе с Ривисом. Ему заплатил Уолтер
Килборн. Я могу назвать главаря этой группы линчевателей, он из людей
Килборна.

- Вы слишком много говорите, Арчер.

С нетерпеливым ворчанием он прочел письмо, затем смял его и положил в
карман, к другому.

- Вы уничтожаете улики?

- Я сказал, что вы говорите слишком много. Я буду разбираться со
всеми уликами, что здесь находятся.

- Не надолго... Если угодно, можете принять это мое замечание как
угрозу.

Он придвинулся ко мне снова.

- Кто кому угрожает? Вас мне уже хватит, Арчер. Можете теперь
отправляться из города. Из моего города!

- Я остаюсь.

Лицо Кнудсона пылало. Какой все же неприятный запах, как у
плотоядного животного, шел от хулигана-полицейского!

- Вы отправитесь из города сегодня же, сейчас же, ночью и не
вернетесь больше сюда. Никогда! Я надолго могу вас упечь, Арчер. Вы ведь,
например, насильно перевезли Ривиса через границу штата Калифорния: вы
знаете, сколько за это полагается по закону?

Да, я сам связал себя и передал ему вот такого, связанного. Из глаз
моих просочилась горькая влага и тоже загорелась на лице.

Его правая рука скользнула под пальто, за пистолетом в наплечной
кобуре.

- Так уходите или остаетесь?

Я ничего не ответил, открыл дверь, прошел мимо. В невообразимой
суматохе проносились у меня в голове картины погонь, разговоров, часы
ожиданий.

Для Надсона надо подготовить другое место и другой час. Я за это
возьмусь. Обязательно.

Внизу, у лестницы меня встретила миссис Стрэн.

- Мистер Арчер, кто-то хочет поговорить с вами по телефону. Какая-то
женщина. Она уже довольно давно ждет у телефона, но мне не хотелось
прерывать вашу беседу с начальником полиции.

- Правильно, - сказал я. - Это было бы государственным преступлением.

Экономка посмотрела на меня непонимающе:

- Думаю, что она все еще у аппарата. Она сказала, что подождет... Как
вы себя чувствуете, мистер Арчер? - вдруг спросила миссис Стрэн.

- Прекрасно, прекрасно.

В голове была гудящая пустота, а на дне желудка - плотный прокисший
комок... Дело, которое я расследовал, отобрали у меня как раз в тот
момент, когда оно начало распутываться. Я чувствовал себя прекрасно.

Я взял трубку:

- Арчер слушает.

- Пожалуй, вам не стоит отрубать мне голову за этот звонок. Вы спали?
- Голос сладко тянулся, словно дым от благовоний: Мэвис Килборн меня
жалела, она готова была расплакаться от сочувствия ко мне.

- Да, мне снились кошмары. Мне снилась некая размалеванная девица,
которая оказалась... карманным вором. А зовут ее - Несчастье.

Мэвис засмеялась: так звенит-позванивает горный ручей.

- Я не залезаю в чужие карманы. И я не та девица. В конце концов, я
взяла то, что мне принадлежало... У вас не очень хорошее настроение, не
ошибаюсь?

- Если сможете, докажите мне то, что сказали. Кстати, как вы узнали,
что я здесь?

- Очень просто. Я звонила к вам домой и на работу, в Лос-Анджелес.
Мне дали этот телефон. Я не знаю, где вы находитесь, знаю только, что в
Нопэл-Велли. А я вот в Куинто.

В разговор вклинился телефонист на линии, попросил еще десять центов.
В трубке ясно послышался звон падающего жетона.

- У меня кончаются монетки, - сказала Мэвис. - Не могли бы вы
приехать в Куинто, поговорить со мной?

- В три часа утра? Что за спешка? К тому же у меня в кармане ничего
нет, кроме пистолета.

- Сейчас три тридцать. - Из трубки донесся шелест, сопровождавший ее
зевок. - Я мертва.

- Не вы одна.

- И была бы очень рада, окажись у меня пистолет... Возможно, он
понадобится вам...

- Для чего?

- Я не могу... по телефону. Мне нужно... чтобы вы кое-что сделали для
меня. Согласны считать меня своим клиентом? - Снова раздался гудок на
телефонной линии.

- У меня уже есть клиент, - соврал я.

- А вы не смогли бы работать для двоих? Я не гордая.

- Зато я гордый.

Она понизила голос:

- Я знаю, что с моей стороны очень некрасиво играть на ваших
чувствах, Арчер. Но я должна была... Я сожгла тот фильм - и ничего не
взорвалось...

- Забудьте о том, что было вчера. Неприятности могут случиться
завтра.

- Вы мне действительно нужны, Арчер. Я не могу разговаривать голосом
напуганной жертвы, но я правда боюсь.

- Чего?

- Я же говорю, что не могу... вот так, издали. Приезжайте в Куинто, и