иссушил губы и сжал мне горло.
честность...
пальцы раздраженно пощипывали друг друга.
решиться. Где у тебя твой миротворец?
карман, тут же вынырнула оттуда, раскачивая блестящий кожаный предмет,
напоминавший удлиненную грушу.
ярко раскрашенном небе пролетали попугаи и кричали, словно у них в горле
перекатывалась та же самая галька. Мимо меня неслышной поступью прошла
девушка, от ходьбы ее золотые волосы развевались. Я пополз за ней на
четвереньках, а она обернулась и рассмеялась. У нее было лицо Мэвис, но
смех звучал так же, как крики попугаев. Потом она вошла в темную пещеру,
уводящую куда-то далеко от берега высохшей реки. Ориентируясь на
блестевшие волосы, я тоже ступил во тьму.
превратилось в лицо Гретхен Кек, а красные губы, оказывается, были
красными от крови. Мы находились в коридоре отеля, бесконечном, как время.
Девушка все шла и шла, из-под ног ее поднимались маленькие облачка пыли.
Она забивала мне дыхание и пахла смертью.
какие-то фотографии, газетные вырезки и обведенные в черную рамку
некрологи, мятые конверты и стопки любовных писем, перевязанные розовой
ленточкой, пепел и сигаретные окурки коричневого и белого цвета, пустые
бутылки из-под виски, засохшую блевотину и засохшую кровь, жирные тарелки
с холодной, наполовину оставленной едой. За пронумерованными дверями
раздавались пронзительные крики, хихиканье, завывания, стоны, издаваемые в
любовном экстазе, и стоны, вызванные, должно быть, нестерпимой болью. Я
глядел прямо перед собой, шел все дальше, надеясь, что ни одна из этих
дверей не откроется.
Кэти Слокум, она кивала мне, приглашая заходить. Я вошел за ней в комнату,
наполненную ароматом жасмина. На кровати, накрытая черным полицейским
брезентом, лежала женщина. Я убрал с ее лица брезент и увидел, что оно
напрочь покрыто какой-то пеной, - лица вроде и не было.
двери щелкнула задвижка. Оглянувшись через плечо, я увидел лишенное
каких-либо черт, напрочь обугленное лицо. Я закричал, что не делал этого.
Человек с обугленным лицом направился в мою сторону, и прикосновение его
ног к полу было столь же мягким, как если бы на пол сыпался пепел. Я как
можно дальше высунулся из окна, посмотрел вниз: на улице, далеко внизу,
ползли машины, их движение напоминало муравьиную процессию.
методично и сильно в пустынный берег. Я лежал на спине, и подо мной было
что-то и не твердое, и не мягкое. Я поднял было голову, но ослепительная
вспышка боли полоснула меня по глазам. Лежа, я попытался пошевелить руками
- не получалось. Пальцы дотрагивались до чего-то грубого, влажного и
бесчувственного. Некоторое время я лежал, утешая себя мыслью, что эта
поверхность не собственная моя кожа. Виски и щеки щекотал холодный пот.
в проволочную решетку окна, пробитого в стене, которую покрывал холст. Я
скосил зрачки, поглядел на свои неподвижные руки и увидел, что они лишены
подвижности при помощи коричневой холщевой рубашки. Ноги были свободны; на
них едва держались брюки, я был в ботинках. Потянув ноги и превозмогая
боль в глазах, я принял сидячее положение. Оказался, таким образом, на
краю койки. А когда, лязгнув, откинулся засов, я поднялся на ноги и
увидел, что распахивается обитая кожей дверь.
от ключиц до пупка торсом, покрытым черными колечками волос, вроде шкурки
персидского ягненка. Густой черной шерстью заросли и его босые ноги,
видные под закатанными до колен штанами.
Потом обратился ко мне: - Еще раз доброе утро. Надеюсь, вы насладились
отдыхом. - Гримаса на его лице должна была изобразить хозяйское радушие.
своего голоса, который вырывался наружу тоненьким и сухим ручейком.
вниз на маленькую женщину. - Мужчина должен быть одет во что-то в
присутствии дамы. Я прав, мисс Мэкон?
остриженная макушка как раз достигала Меллиотсу до пояса, совиные глаза
улыбались, отвечая на его взгляды, при этом она еще и подхихикивала.
Меллиотс слегка расставил ноги, как матадор. Его колено нанесло моей
голове встречный удар, направив меня обратно, так что я всей спиной
грохнулся об обитую чем-то мягким стену. Я сполз на пол, но тут же снова
встал на ноги. Маленькая женщина захихикала:
видите?
повторил: - Мы знаем, как с тобой справиться.
обязанность - некоторое время удержать тебя от злонамеренных поступков,
пока ты хоть немного не успокоишься.
следующим.
Он к тому же одержим манией убийства.
Меллиотс, как бы в раздумье. - Наверное, водное лечение как нельзя лучше
подойдет в данном случае. Не устроить ли нам сеанс уже сейчас, как вы
считаете, мисс Мэкон?
Меллиотс.
связкой ключей, и вдруг ударил меня ею по лицу.
этой повторяющейся последовательности. В моей голове яростно вспыхивали и
гасли взрывы света. По лицу текла кровь, оставляя за собой влажные, как
следы улитки, полосы.
идти.
лишенную окон. И холодную. Утренний свет проникал сюда через расположенный
на высоте примерно в двенадцать футов потолок и переливался на хромовой
поверхноcти каких-то водопроводных кранов и труб, вытянувшихся вдоль
стены. Пока сестра развязывала мне руки, доктор держал меня за плечи. Я
попытался ударить его по рукам. Он звякнул ключами. Доктор стянул с меня
рубашку, бросил ее сестре. Она поймала ее, скомкала, встала у двери. На
лице застыла улыбка ожидания, счастливая, как у несмышленного младенца.
сморщились, они медленно приходили в себя, как змеи, выползающие ранней
весной на солнышко.
Я пытался сесть, задыхаясь, отплевываясь. Где-то над гудящей водой
прокатился детский счастливый смех медсестры.
шерсти на животе, словно роса. Одной рукой он держался за кран,
присоединенный к белому резиновому шлангу. Другая покоилась на вделанном в
стену хромовом руле.
окрепнув, опрокинула меня на спину. И все-таки я вскочил на ноги, я
прыгнул на него, но был перехвачен в центре траектории своего прыжка
чудовищной силы потоком, который опять отбросил меня к "моей" стенке. И
все-таки я снова поднялся!
на белом шланге. Смерил расстояние до меня снайперским взглядом.
На коже отпечаталась, высотой в шесть дюймов, буква "М", из нее засочились
Шилова Юлия
Круз Андрей
Самойлова Елена
Якубенко Николай
Андреев Николай