и белую клетку я не заметил.
толпой на другой стороне улицы. Свет плясал продольными волнами на крышах
проезжавших машин.
Фасады домов были непонятной окраски и такие уродливые, что я не мог
представить себе их внутри. Кафе "Том" было стиснуто с одной стороны
ломбардом, в витрине которого были выставлены скрипки и пистолеты, и
кинотеатром, украшенным огненным объявлением "Банда подростков", с другой
стороны. Толпа, казалось, потекла левее, а потом все сфокусировалось на
двойных дверях кафе "Том". Светлая негритянка с короткими волосами, в
костюме из искусственного шелка в черно-белую клетку, вышла из кафе,
помедлила и повернула к югу.
повернула налево, шла быстро короткими шажками. Солнце сверкнуло в ее
блестящих волосах. Я скользнул за руль и включил мотор.
черенке талии, а смуглые ноги без чулок приятно работали под клетчатой
юбкой. Я дал ей пройти остальную часть квартала, потом последовал за ней,
рывками передвигаясь от стоянки до стоянки. Во втором квартале я
остановился перед остовом будущей церкви, в третьем возле зала для игры в
пул, где молодые негры, азиаты и мексиканцы толпились у зеленого стола. В
четвертом - у красной кирпичной школы на желтой безлюдной площадке для
игр. Люси торопливо шла дальше к востоку.
умело прокладывала себе путь среди групп детей, которые бегали, сидели и
валялись в пыли, она шла мимо домов с разбитыми окнами, заделанными
картоном, и корявыми облупившимися дверями или вообще без дверей. В ярком
фотогеничном свете ветхость домов приобретала строгость чистоты и красоты,
подобно лицам старых людей под солнцем. Их крыши осели, стены наклонились,
словно усталые люди, и у них были свои голоса: скорбящие, болтливые и
поющие. Дети в пыли играли в шумные игры.
к северу вдоль зеленой живой изгороди бейсбольного парка. Пройдя квартал,
она снова повернула на восток, но уже по улице другого типа. Это была
замощенная улица с тротуаром и небольшими зелеными газонами перед
маленькими крепкими домами. Я остановился на углу, полускрытый
подстриженной изгородью, обрамлявшей угловой участок. На табличке стояло
название улицы: "Мезон-стрит".
бунгало стоял потрепанный зеленый "форд". Молодой негр в зеленом купальном
костюме надраивал его. Парень был очень крупный и на вид сильный. Даже на
расстоянии в полквартала я видел, как перекатываются мускулы на его
блестящих черных руках. Девушка направилась к нему через улицу, и ее
походка стала более медленной и грациозной.
шланга. Она хихикнула и побежала к нему, оставив всю свою важность. Он
выстрелил струей воды прямо в дерево и рассмеялся так, словно выплеснул
кувшин смеха. Звук его достиг моих ушей на полсекунды позже. Сбросив
туфли, Люси побежала вокруг машины, на шаг впереди его миниатюрного дождя.
Он бросил шланг и помчался за ней.
вынырнул из-за машины, Люси направила светлую струю прямо ему в лицо.
Смеясь и захлебываясь, он подбежал к ней и вырвал у нее шланг. Их смех
слился.
смех оборвался и перцовое дерево укрыло их своим зеленым молчанием. Вода,
бегущая из шланга, пузырилась и сверкала в траве.
Влюбленные отпрянули друг от друга. Из двери белого бунгало вышла полная
черная женщина. Она стояла, стиснув руки на покрытом передником животе.
Судя по губам, она ничего не говорила.
будто уничтожал все грехи этого мира. Девушка направилась к своим туфлям с
видом искренней заинтересованности в них и только в них, словно искала их
давно и безуспешно. Она прошла мимо юноши, даже не повернув головы в его
сторону, и исчезла за бунгало. Полная негритянка вернулась в дом, бесшумно
закрыв за собой дверь.
пешком вышел на Мейн-стрит с другого конца. Юноша-негр все еще протирал
свой "форд" под перцовым деревом. Он бросил на меня взгляд, когда я
переходил улицу, но больше не обращал внимания. Его дом был пятым на
северной стороне улицы. Я открыл белую калитку третьего, оштукатуренного
коттеджа, на крыше которого, как перо на шляпе, торчала телевизионная
антенна. Постучав в дверь, я вытащил из кармана черный блокнот и карандаш.
средних лет.
и дверь.
теснилась старая мебель "Гранд Рапида". Когда я постучал в дверь, она
стукнулась об стену.
полировал.
видеть... мистер, - добавил он, намеренно сделав паузу, и повернулся ко
мне спиной.
надтреснутый, но звучал плавно, как песня.
были. Вы, должно быть, из моих друзей, а они навещают меня, потому что я
не могу выйти. Так входите же.
южной манере, когда звуки как бы слегка размыты. Я последовал за ними, как
иголка за ниткой, через гостиную, по короткому коридору, через кухню в
смежную с ней комнату.
Только недавно доктор сказал мне: "Теперь, милочка, ты должна оставаться в
постели, и не вздумай больше готовить, пусть Холли делает это за тебя".
Вот я здесь и лежу.
небольшим открытым окном. Голос доносился с кровати у окна. Прислонившись
к груде подушек в изголовье, на меня смотрела негритянка. Улыбка светилась
на ее исхудавшем сером лице и в больших, как фонари, глазах. Улыбающиеся
синие губы продолжали плести ниточку разговора.
повреждены артритом, и если я буду повсюду расхаживать, как прежде, мое
сердце непременно сдаст. Он сказал, что я из поколения упрямцев, а я
рассмеялась прямо ему в лицо, просто не могла удержаться. Этот молодой
доктор - мой большой друг, и я не слишком-то придаю значения его словам. А
ты, сынок, не доктор?
ложь, когда на моем пути встает элемент человечности, но пришлось солгать:
вас есть радио.
стоял радиоприемник.
вертикальных морщинок.
слушаю его утром, днем и вечером, и выключила только когда вы постучали в
дверь. А когда вы уйдете, я снова включу его. Но не спешите. Входите и
присаживайтесь. Я люблю заводить новых друзей.
видеть дверь соседнего бунгало и открытое кухонное окно.
стихом. - Красивое имя, очень красивое. А моя фамилия Джонс, по покойному
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Быков Василий
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Плотников Александр