Чтение 2–й страницы книги ~На каждом углу констебли~

"Зодиак" бросил швартовы, и паренек лет пятнадцати очень ловко их закрепил. Шкипер вышел из рулевой рубки, чтобы проститься с пассажирами, благодарившими его и сетовавшими, что путешествие уже закончилось. Когда пассажиры проходили мимо ожидавших, одна из женщин сказала Трои: "Вы получите огромное удовольствие". Кто-то из пассажиров грустно говорил жене: "Ничего не поделаешь, приходится возвращаться на землю".

Когда все пассажиры прошли, новая группа направилась к "Зодиаку". Их приветствовал шкипер, добродушный, опрятного вида человек в белой рубахе, темно-синих брюках и галстуке. На нем была традиционная форменная фуражка.

- Вы, конечно, хотите подняться на борт. Том! - крикнул он, и паренек начал перетаскивать багаж на палубу. Шкипер протянул руку, чтобы помочь дамам взобраться.

Мисс Рикерби-Каррик никак не могла решиться на этот подвиг.

- Боже мой! - воскликнула она. - Ох, ох, спасибо. - И совершила поистине чудовищный прыжок.

У нее была привычка ощупывать левой рукой на груди свитер, словно она носила в мешочке на шее все свои капиталы и проверяла, на месте ли они.

Пройдя мимо рубки, пассажиры по крутому трапу спустились в салон. Еще один трап вел в коридорчик, где находились каюты. Слева от трапа сквозь люк виднелась кухня, где какая-то блондинка ставила на поднос тарелки с мясными закусками и салатом. На женщине было черное ситцевое, платье и накрахмаленный белый передник. Блестящие соломенного цвета волосы были разделены на прямой пробор и стянуты в пучок. Блондинка ослепительно улыбнулась и сказала: "Доброе утро. Ленч будет через полчаса, бар откроется сию минуту". Трои заметила, что бар расположен у самого входа в салон с левой стороны.

С палубы спустился Том с вещами Трои, и она последовала за ним вниз, к своей каюте. Каюта 7 была третьей по правому борту и занимала площадь ровно вдвое больше койки. В ней были шкафчик, умывальник и расположенный под низким потолком иллюминатор. Покрывало и занавески были вишневого цвета, а на полочке у койки стояла в вазочке красная герань и несколько веточек папоротника. Мальчик поставил чемодан, затем и этюдник, улыбнулся и исчез. Трои распаковала чемодан, затем сунула его вместе с этюдником под койку, вымыла руки и хотела уже пройти в салон, как вдруг услышала на берегу голоса. Трои выглянула в иллюминатор, для чего ей пришлось, стоя на коленях, примоститься на койку. Иллюминатор был на уровне причала. Прямо перед глазами Трои возникли краги и ботинки франтоватого шофера, его коричневые бриджи и две руки в перчатках, в каждой из которых он держал по чемодану. Все это исчезло из виду - шофер, по-видимому, шел к трапу, - и в поле зрения Трои попали чьи-то полуботинки и серые брюки. Ноги в серых брюках остановились, образуя усеченную треугольную рамку, сквозь которую Трои, как в искусно снятом кадре, увидела вдали мотоциклистов в черной коже: они по-прежнему сверкали металлическими нашлепками, жевали жвачку и глазели в пространство. Ей вдруг пришла в голову нелепая мысль, что они смотрят на нее, но она тут же поняла, что это глупо. К парочке подошел мальчик с "Зодиака", и в тот же момент всех троих загородило подъехавшее такси. Образующие рамку ноги в серых брюках сдвинулись, дверца такси приоткрылась, но тут вдруг раздался громкий стук в дверь. Трои быстро села на постели и сказала: "Войдите". В каюту заглянула оживленная физиономия мисс Рикерби-Каррик.

- Послушайте, - сказала сна, - это же блаженство! Душ и два клозета! Чудо! - Трои не успела ответить ей, как мисс Рикерби-Каррик исчезла. На судне послышались голоса только что прибывших пассажиров.

- Очень вам благодарен... м-м... возьмите, - голос пробормотал нечто неразборчивое.

- ...Спасибо, сэр, - ответил второй. Дверь захлопнулась, и по трапу, а затем на верхней палубе застучали шаги. "Это шофер, - догадалась Трои, - и мистер Дж. де Б. Лазенби". Она прислушалась, ожидая, когда же появятся остальные. Снова послышался невнятный шум, стук. Женский голос сказал:

- Верно, стюард, у нас в самом деле много фотооборудования. Пожалуй, каюту 3 займу я, там у нас будет как бы и гостиная, а в номере б разместится мой брат, и все вещи тоже несите туда. Ладно, Эрл? Ты не против?

- Конечно, конечно.

Шестая каюта находилась рядом с каютой Трои. Она слышала, как расставляют вещи, несколько раз пассажиры вежливо предупредили, что вещи хрупкие. Мужской голос несколько раз повторил: "Конечно, конечно. Прекрасно. Отлично".

Трои заглянула в список пассажиров: прибыли мистер Эрл Дж. и мисс Салли-Лу Хьюсон. Трои прибрала свои вещи и поднялась в салон.

Там уже собрались все, кроме троих, приехавших последними. Доктор Натуш, сидя в сторонке, пил пиво и читал газету. Мисс Рикерби-Каррик, беседовавшая с мистером Поллоком, заняла место на круговом диванчике под окнами салона. Мистер Кэли Бард явно дожидался Трои и тут же ей напомнил, что она обещала с ним выпить. "Миссис Тритуэй, - сообщил он, - делает великолепные мартини".

Миссис Тритуэй, уже знакомая нам блондинка, стояла за крошечным баром в классическом обрамлении сверкающих на солнце бутылок и стаканов. Казалось, она и сама излучает сияние. Мистер Поллок все поглядывал в ее сторону, чуть улыбаясь, а мисс Рикерби-Каррик глазела на нее с прямо-таки страдальческим изумлением. Мистер Бард выразил свое восхищение в манере, весьма для него характерной, как позже убедилась Трои.

- Бар в Фоли-Бержер может прикрыться, - заявил он, - Побывав здесь, Манэ перестал бы туда заглядывать. Кстати, рядом с вами его ореол, пожалуй, бы слинял. - Он слегка поклонился Трои и многозначительно улыбнулся.

- Перестаньте, - торопливо попросила Трои. - Пожалуйста.

Он рассмеялся и стал расплачиваться. Миссис Тритуэй улыбнулась своей ослепительной улыбкой.

Даже доктор Натуш опустил газету и несколько секунд очень серьезно рассматривал миссис Тритуэй.

На стенке бара в рамке висели небрежно напечатанные на машинке стишки.

ЗНАКИ ЗОДИАКА

Названья светил бесконечно просты, Легко их запомнить, ей-ей. Вот Дева, вот Овен, а там Близнецы, Стрелец, Скорпион, Водолей, Вот Рыба и Рак, Козерог и Весы, Вот Лев и Телец - заучи их скорей.

- Очаровательно, не правда ли? - спросил Кэли Бард, обращаясь к Трои.

- Магия имен собственных, - согласилась она, - Да еще таких. Конечно, это производит впечатление.

- Мне их подарил один пассажир. Он сказал, что это из какой-то детской книжки, - пояснила миссис Тритуэй.

- Напоминает считалку, - сказала Трои, подумав, что неплохо было бы нарисовать знаки Зодиака и разместить их вокруг стихотворения.

- Ну, мне пора вас кормить, - сказала миссис Тритуэй. Она позвонила в колокольчик. - Ленч сегодня холодный. Угощайтесь, пожалуйста, сами.

Мистер Бард, не спросив Трои, заказал еще два мартини.

- Благодарю, но мне не надо, - отказалась она.

- Ну что ж, - заметил он. - Отложим до обеда. Пусть нашим девизом будет умеренность.

Трои видела, что мистер Бард решил за ней приударить.

При данных обстоятельствах это ее никак не устраивало (независимо от того, был ли ей по сердцу такой поклонник). Мистер Бард, очевидно; понял, кто она, поскольку побывал на ее выставке. Наверняка он догадался, что Трои не хочет быть узнанной. Надо полагать, он собирается воспользоваться этим преимуществом, навязав ей себя в качестве союзника. Все это было вовсе ни к чему.

В конце кругового диванчика рядом с доктором Натушем Трои заметила свободное место. Она положила себе салат и холодное мясо и села рядом с доктором. Он привстал и поклонился.

- Надеюсь, вы довольны своей каютой? - спросил он. - Мне все очень понравилось.

Он отложил газету. Взглянув на нее. Трои увидела свое изображение. Фотограф запечатлел ее в тот момент, когда она обменивалась рукопожатием с Особой, открывавшей ее выставку. Неужели доктор Натуш не узнал ее? "А что я так беспокоюсь? - одернула она себя. - Еще будь я кинозвездой, это могло бы вызвать переполох, но кого в наше время интересуют художники? Наверное, все дело в том, что я не умею разговаривать о живописи с людьми, которые ничего в ней не смыслят. Я начинаю мямлить и смущаться и веду себя как идиотка".

Но доктор Натуш не стал говорить с ней о живописи. Он говорил о погоде, о предстоящей поездке, и речь его слегка напоминала брошюрки Компании увеселительных прогулок. "Мы увидим много исторических достопримечательностей", - сообщил он веско.

В салоне появились мистер и мисс Хьюсон, типичные американские туристы, без особых претензий. Оба чистенькие, аккуратные, весьма практичные на вид. Мисс Хьюсон - светловолосая, низенькая, плотная. Мистер Хьюсон, высокий, худощавый мужчина, носил очки и слуховой аппарат.

- Вот и мы, - сказала мисс Хьюсон. - Опять заканителились. Вы уж нас простите.

Миссис Тритуэй представила им собравшихся, и Хьюсоны вежливо повторяли вслед за ней каждую фамилию, а англичане с учтивой улыбкой что-то бормотали в ответ.

- Еще не все пришли, - сказала мисс Рикерби-Каррик, с оживлением запихивая в рот салат. - Вы не самые последние. - Она указала на лежащий на столе список пассажиров. Трои уже заметила, что фамилия К. Дж. 3. Андропулоса вычеркнута, а ее пока что не проставлена. Мистер Бард, украдкой покосившись на нее, протянул руку к списку и исправил эту оплошность.

Мисс Рикерби-Каррик игриво зашептала, указывая на фамилию Дж. де Б. Лазенби: "Давайте угадаем, кто он.".

Приход самого мистера Лазенби избавил их от необходимости гадать и слегка разрядил напряжение: мистер Лазенби оказался священником.

Это было неожиданно: обычно простые священники не разъезжают в дорогих машинах, за рулем которых сидят шоферы в форме. Мистер Лазенби не производил впечатления богатого человека. Высокий, с розовым лицом и чуть редеющими волосами, он носил темные очки, строгий серый костюм, голубой пуловер и соответствующий званию высокий воротник.

Миссис Тритуэй представила его, резонно добавив, что он, конечно, сам вскоре разберется, кто здесь кто.

- О, несомненно, - сказал мистер Лазенби с чуть заметной пасторской интонацией.

- А как же в списке-то! - воскликнула мисс Рикерби-Каррик. - Там не написано "преподоб...", почему, интересно?

- Наверно, потому, - отозвался мистер Лазенби, накладывая салат в тарелку, - что я сделал заказ письменно из Мельбурна. Кажется, я не указал свой сан.

Он с улыбкой кивнул ей, мелко перекрестил свой джемпер и сел рядом с мистером Поллоком.

- Как аппетитно приготовлено, - сказал он.

- Очень вкусно, - деревянным голосом ответил мистер Поллок и взял пикули.

Ленч продолжался под приглушенный шум голосов. Все рассказывали о себе. Хыосоны прибыли из гостиницы Табард в Стратфорде-на-Эйвоне, где они в субботу смотрели "Макбета" и сочли спектакль очень странным. Мистер Лазенби гостил у норминстерского епископа. Мистер Поллок лондонским поездом добрался до Бирмингема, где остановился в гостинице Осборн. Доктор Натуш и мисс Рикерби-Каррик приехали из дому. Мисс Хьюсон высказала предположение, что они с братом не единственные иностранцы на борту. Она обращалась к мистеру Лазенби, но, как показалось Трои, рассчитывала, что на эту реплику как-то откликнется доктор Натуш. Он не откликнулся. Мистер Лазенби стал рассказывать Хьюсонам об Австралии и Британском содружестве наций. Рассказывая, он тоже слегка повернулся к доктору Натушу, но из-за темных очков нельзя было разобрать, действительно ли он на него смотрит.

- Я никак не разберусь в этом содружестве, - пожаловалась мисс Хьюсон. - Это ведь Британское содружество, а вы не англичане, у вас правит королева, и в то же время вы не считаете себя монархией. Нам, американцам, наверное, этих тонкостей никогда не уразуметь.

Мисс Рикерби-Каррик разразилась сумбурной речью, где сожалела о рухнувшей империи и восторгалась монархией.

- Я знаю, что так говорить не полагается, - сказала она, заговорщицки поглядывая на Трои, Поллока и Барда, - но иногда невозможно удержаться. То есть я, конечно, всей душой за свободу, гражданские права и интегра... - она внезапно вздрогнула как ужаленная, багрово покраснела и повернулась к доктору Натушу.

- Ради бога, простите, - пролепетала она. - Я хочу сказать, впрочем, я не знаю... То есть вы ведь?..

Доктор Натуш скрестил руки, минуту помолчал и спросил:

- Вас интересует, являюсь ли я подданным Великобритании? Да. Как вы видите сами, я отношусь к одному из национальных меньшинств. Я практикую в Ливерпуле. - Голос его был поразительно спокоен, будто весь этот разговор абсолютно его не задевал.

Наступила пауза, которую прервал шкипер, как краб, спустившийся по трапу.

- Что ж, дамы и господа, надеюсь, вы хорошо устроились. Через несколько минут мы отправимся в путь. Некоторые сведения о путешествии вы получите из брошюрок. У нас на "Зодиаке" нет микрофонов и громкоговорителей, но я всегда готов ответить на любые ваши вопросы. Прогноз погоды хороший, хотя в это время года здесь бывает иногда "ползун" - так у нас называют речной туман. Он обычно подползает ночью и бывает довольно густым. Днем мы пройдем верховьями реки до шлюза Рэмсдайк. Здесь очень много поворотов, и некоторые пассажиры говорят, что никак нельзя понять, куда мы движемся. Возможно, вы уже заметили, что у нашей реки нет названия: для местных жителей она просто "река". Именно в этих краях архиепископ Лэнгтон настиг короля Иоанна Безземельного. А еще задолго до этого римляне подвели к реке Рэмсдайкский канал. Шлюзование занимает довольно много времени, так что вы сможете совершить прогулки по полям и посмотреть на лощину у Дайка, где во времена Плантагенетов собирались окружные королевские судилища, предвестники наших выездных судов, Найти лощину легче легкого. Она находится в пяти минутах ходьбы от берега. Благодарю вас, дамы и господа, - он слегка поклонился и вернулся на верхнюю палубу. Пассажиры разом оживленно заговорили.

- Недурное начало, - воскликнул мистер Бард. - Несколько любопытных фактов, и наше воображение заработало вовсю. Очень хорошо. Великолепно! Миссис Аллейн, если вы уже позавтракали, давайте поднимемся наверх и поглядим, как мы отчаливаем.

- А может быть, нам всем стоит подняться? - сказала Трои.

- Еще бы, - оживилась мисс Рикерби-Каррик. - Шагом марш, друзья мои!

Она энергично высморкалась и ринулась вон из салона. Не обратив внимания на табличку с надписью "Осторожно, высокая ступенька", она поспешно шмыгнула в дверь и тут же споткнулась и закричала. Трои услышала, как мистер Хьюсон сказал сестре: "Поразительная особа", на что та ответила: "Прямо чудище из королевской кунсткамеры". Вопреки логике Трои обозлилась и на них, и на мисс Рикерби-Каррик, ухитрявшуюся раздражать буквально всех. Мистер Поллок, правда, ограничился лишь тем, что буркнул: "Во здорово!", а мистер Бард, взглянув на Трои, красноречиво закатил глаза и последовал за остальными на верхнюю палубу. Мистер Лазенби, еще не окончивший завтрак, помахал вилкой, давая понять, что присоединится к компании позже.

Доктор Натуш подошел к окну салона и стал смотреть на причал.

"Какой же он высокий, - подумала Трои. Натуш был выше ее мужа, совсем не малорослого. - Он ждет, чтобы мы вышли первыми", - догадалась она и подошла к нему,

- Доктор Натуш, вы уже совершали такие путешествия? - спросила она.

- Нет, никогда. Я еду по реке впервые.

- Я тоже. У меня и в мыслях не было, и вдруг решила взять билет.

- Вот как? Что ж, вполне понятно, что вам захотелось отдохнуть после хлопот.

- Да, - Трои кивнула, почему-то обрадовавшись, что он все же узнал ее. Даже не заметив, что на сей раз не испытывает привычного смущения, она сказала: - Меня они всегда немного угнетают, эти торжественные церемонии.

- Некоторые ваши работы очень хороши; я их видел в Лондоне, и они мне доставили большое удовольствие.

- Правда? Я рада.

- Мы, кажется, уже отчаливаем, если это правильное выражение. Не хотите ли подняться наверх?

Трои поднялась на палубу. Юнга Том отвязал концы и аккуратно сложил их. Шкипер стоял у руля. Машины теплохода заработали, и он двинулся назад, отдаляясь от причала. Мотоциклисты по-прежнему торчали на мостовой. Трои заметила, что Том еле заметно помахал им и они в ответ чуть приподняли руки. Девушка взобралась верхом на сиденье, юноша оттолкнулся, мотор затарахтел, мотоцикл рванулся, взревел и со скоростью ракеты исчез из поля зрения.

На палубу наконец вышел доктор Натуш, а за ним и мистер Лазенби. Все восемь пассажиров стояли у борта, глядя на удалявшийся берег. Шпили, вафельницы, стеклянные коробки, крыши мансард и приземистая ратуша медленно перемещались, то заслоняя, то открывая друг друга, и становились все меньше и меньше. "Зодиак" плыл по фарватеру реки к шлюзу Рзмсдайк.

II. ЛОЩИНА КОРОЛЕВСКОГО СУДИЛИЩА

- Его деятельность была весьма многообразной, - рассказывал Аллейн. - На ближнем и Среднем Востоке он работал на крупнейших воротил, занимавшихся продажей наркотиков. С одним из них он не поладил, и считают, что тот выставил его из игры. После наркотиков он начал спекулировать поддельными произведениями старых мастеров. Он организовал несколько крупных дел в Париже. Затем перебрался в Нью-Йорк, где пожинал плоды своих трудов, пока им не заинтересовалась международная полиция. Кстати, в то время он все еще был зарегистрирован в Голубом циркуляре, что значит...

Уже знакомый нам смышленый слушатель, сидевший во втором ряду, оживился. Казалось, он вот-вот готов вскочить и что-то сказать.

- Я вижу, вам это известно, - сказал Аллейн.

- Да, сэр. В Голубом международном циркуляре зарегистрированы те преступники, личность которых международной полицией не установлена.

- Совершенно верно. Однако полиция уже шла по его следам, и в 1965 году Артист вынужден был перенести свою деятельность в Боливию, где он впервые зашел слишком далеко и попал в тюрьму. Как я уже говорил, он бежал оттуда в мае позапрошлого года и через некоторое время с отлично сфабрикованным поддельным паспортом прибыл в Англию на испанском грузовом судне. В тот момент у Скотленд-Ярда еще не было против него конкретных улик, хотя мы часто о нем слышали от наших американских коллег. Я думаю, Артист еще до прибытия в Англию вступил в контакт со своими будущими сообщниками и один из них забронировал для него каюту на "Зодиаке". Цель этого маневра станет вам ясной в дальнейшем.

Должен обратить ваше внимание на тот факт, что Артист обладал одним физическим недостатком, однако нам это стало известно значительно позже. В то время, о котором я рассказываю, мы не имели представления о внешности Артиста. На единственной фотографии, переданной нам боливийской полицией, был запечатлен заросший волосами субъект, уши которого были скрыты кудрями, рот - пышными усами, а остальная часть лица - бородой и густыми холеными бакенбардами.

Теперь, мы, конечно, знаем, что у него была особая примета. Нужно ли, - спросил Аллейн, - напоминать вам, в чем она заключалась?

Слушатель из второго ряда показал жестом, в чем заключалась особая примета Артиста. Аллейн кивнул и продолжил свой рассказ,

- Я имею возможность очень детально познакомить вас с этой, казалось бы, невинной речной прогулкой, потому что моя жена довольно подробно мне о ней писала. В своем первом письме она сообщала, что...

"Вышло так, - писала Трои, что я решилась на поездку экспромтом, но, кажется, не пожалею. Обычно ты писал мне из кают, купе и номеров гостиниц, а я сидела и ждала, зато теперь мы оба в одинаковых условиях. Меня огорчает только то, что в ближайшие пять дней я не смогу получать твоих писем. Свое письмо я брошу в шлюзе Рэмсдайк, и, если повезет, ты получишь его в Нью-Йорке в тот день, когда я буду в Лонгминстере, конечном пункте нашего путешествия.

Мы живем в мире воды: водовороты, водоросли и стремнины. Ты сам знаешь, как плохо я ориентируюсь, а то, что происходит вокруг, запутывает меня окончательно. Почти весь день электростанции на берегу передвигаются то влево, то вправо. Мы к ним то приближаемся, то отходим. Да, милый мой, я знаю, что меняется течение реки, а станции стоят на месте. Если не считать этих электростанций, здешний ландшафт на редкость ровный, утрамбованный, как говорит наш капитан, самой историей. Красные и Белые Розы. Кавалеры и круглоголовые. Священники и бароны. Все они мчатся к нам через столетия. А тебе известно, что в этих местах как-то провел целое лето Констебль и писал здесь картины?

Что касается моих спутников, то я уже пыталась их тебе описать. Случайная компания, не лучше и не хуже, чем любые восемь человек, решивших совершить пятидневное путешествие по реке. Если не считать насквозь простуженной мисс Рикерби-Каррик, которая меня, наверно, доконает (ты ведь знаешь, как я ненавижу вечно гундосящих людей), и чернокожего доктора Натуша, мы ничем особенным не отличаемся.

Бедная мисс Р.-К. раздражает не одну меня. Словно горный обвал, обрушивает она свою сокрушительную тактичность на доктора Натуша и не жалеет усилий, стараясь доказать ему, что она не расистка. Минуты две назад я наблюдала ее очередную атаку. Если бы она хоть временами замолкала, но как раз этого-то она не умеет. В Бирмингеме у нее есть лучшая подруга Мэвис, о которой она прожужжала нам все уши. Мы холодеем от страха каждый раз, когда слышим вступительную фразу: "моя лучшая подруга Мэвис". А между тем она (то есть мисс Рикерби-Каррик), по-моему, неглупая женщина. Только немного чокнутая. Она ведет дневник, вечно таскает его с собой и что-то в нем строчит. Стыдно признаться, но он возбуждает мое любопытство. О чем она пишет?

Мистер Поллок мне не нравится: он очень груб и явно считает нас дураками (нас - это мистера Барда, меня и, конечно, бедняжку мисс Р.-К.), поскольку мы не разделяем его неприязни к цветным. Мне трудно быть вежливой с мистером Поллоком, когда он садится на своего конька.

И не он один испытывает эту неприязнь. Да, "неприязнь", пожалуй, точное слово, но я чуть не написала "страх". Мне кажется, что Поллок, Хьюсоны и даже мистер Лазенби, хотя он, как священник, должен бы проявлять терпимость, поглядывают на доктора Натуша с чувством, определенно напоминающим страх.

Кажется, мы входим в наш второй шлюз - Рэмсдайк. Допишу позднее.

Позднее (примерно минут через 30). В Рэмсдайке произошел инцидент. Мы все стояли на палубе, когда я заметила на противоположном берегу очень красивую аллею, трактир, несколько раскидистых вязов, речку и пруд. Я даже вскрикнула:

- Ой, взгляните! Здесь всюду Констебли, куда ни посмотри. Ни каждом шагу Констебли.

Все так и замерли, а один просто остолбенел, но кто, не знаю, так как все стояли неподвижно. Потом доктор с легким удивлением спросил: "Вы говорите о полицейских, миссис Аллейн? Где они? Я никого не вижу". Тогда я объяснила, что я имела в виду, и он рассмеялся впервые за время поездки. Поллок изумленно вытаращил на меня глаза, а Кэли Бард сказал, что уж подумал было, не пришло ли ему время расплачиваться за грехи. Мистер Лазенби нашел это недоразумение весьма забавным, Хьюсоны так и остались в недоумении. Мисс Р.-К., когда поняла, в чем дело, захохотала, как гиена. Я до сих пор не знаю, кто из них (может, это был не один человек, а больше) так испуганно затих, а главное, мне почему-то взбрело в голову, что мое объяснение расстроило кого-то еще больше, чем мой возглас. К тому же меня преследует ощущение, что вокруг меня развертывается какой-то спектакль. Это что-то вроде снов, которые иногда снятся актерам, когда им кажется, будто они на незнакомой сцене, где идет совершенно неизвестная им пьеса.

Смешно? А может, не смешно? Странно? А может быть, не так уж странно? Позже напишу из Толларка. Выставка прошла прилично. Все картины были удачно размещены и освещены. Местная галерея приобрела одну черно-розовую картину, и еще семь небольших были проданы в первый же вечер. 31-го буду в Париже, а в ноябре - в Нью-Йорке. Родной мой, если у тебя выберется свободная минутка, мне бы хотелось, чтобы ты все-таки зашел в музей Гуггенгейма просто взглянуть..."

Трои нравилось шлюзование. Рэмсдайкский шлюз был очень красив: небольшой участок, хорошенький домик, буксирная дорожка, мост через реку, а на противоположном берегу "констеблевский" ландшафт. "Зодиак" медленно вошел в шлюз, но, прежде чем он стал опускаться. Трои соскочила на берег, бросила в ящик письмо и пошла в том направлении, которое указал ей шкипер. "Двадцать минут!" - крикнул он вслед. Она перешла дорожку и начала взбираться на поросший травой пригорок. Она вышла на узкую дорогу - "Дайк Уэй", упоминавшуюся в брошюрке. Трои вспомнила, что дорога начинается в местечке Уэпентейк, которое, судя по карте, находилось в полутора милях от шлюза.

Пахло землей, травой и легким дымком от костра. На душе у Трои было легко и радостно, и она сама не заметила, как, взбираясь вверх по склону, добралась до лощины.

Лощина была круглая, заросшая травой, папоротником и мхом. Именно здесь собирались каждые две недели рыцари двора Плантагенетов, дабы вершить правосудие, как его понимали в те дни и как предписывал закон.

Несколько ниже лощины, неподалеку от шлюза, на склоне пригорка, виднелся сравнительно свежий карьер: должно быть, из него брали гравий, которого здесь было предостаточно, а может, здесь копались археологи-любители. Старая дверь, под которую кто-то кое-как подсунул прогнившие деревянные подпорки, служила крышей и с грехом пополам удерживала нависший над краем карьера пласт земли. "Залатали", - подумала Трои. Она вошла в лощину, села, и ей даже показалось, что она сидит на некоем подобии земляной скамьи, вырытой, наверно, семь веков назад. "Я полнейший профан в истории, - подумала она, - но мне нравится ее слушать", - и она стала мысленно заселять лощину как бы вырезанными из дерева головами, мантиями ярких цветов и блестящими доспехами. Трои вдруг подумала, не сделать ли ей такой рисунок - лаконичный, темный, сплошь заполненный фигурами людей, вершащих суд. Теплый ветерок зашевелил траву и ее волосы, и в тот же миг на склоне появился доктор Натуш.

Он был без шляпы и сменил на желтый свитер свой твидовый пиджак. Увидев Трои, Натуш остановился: высокий рост и темный цвет кожи делали его фигуру особенно внушительной на блеклом фоне реки. Трои помахала ему рукой.

- Поднимайтесь! - крикнула она. - Лощина здесь.

- Спасибо.

Он быстро поднялся вверх по склону, вошел в лощину и огляделся.

- Так, значит, вот где восседали эти старики. В нашей брошюрке очень лихо все это описано.

У Трои мелькнула мысль, что эти словечки звучат неуместно в его устах.

- Садитесь и вы, - предложила Трои. Ей захотелось посмотреть, как будут выглядеть его голоьа и обтянутые желтым свитером плечи на фоне мха и папоротника.

Он уселся, положив руки на колени. На представшем перед Трои живом портрете светлыми бликами выделялись зубы и белки глаз.

- Выгляжу очень чужеродным? - спросил он.

- Я бы с удовольствием написала ваш портрет- Вы действительно ощущаете какую-то несовместимость? То есть, я хочу сказать, вам совсем чуждо все это?

- Все это? Чуждо? Вовсе нет.

Они некоторое время сидели молча, но Трои не показалась эта тишина тягостной.

Над набережной виднелась верхняя часть рулевой рубки "Зодиака", который уже начал медленно опускаться. Издали доносился голос и смех мисс Рикерби-Каррик.

Затем они услыхали треск приближающегося мотоцикла. Промчавшись мимо, мотоцикл затих, остановившись в конце дороги.

- Похоже, это снова те двое, - сказала Трои. Доктор Натуш встал:

- Вы не ошиблись, я их вижу. Вон, машут руками.

- Странно, - сказала Трои, - что это они все носятся?

- Может быть, где-то здесь их кемпинг. Ведь мы совсем недалеко уплыли.

- Да, я и забыла: на реке меняются все представлении о расстоянии.

Трои сорвала лист папоротника и начала вертеть его в руках. Доктор Натуш снова сел с ней рядом.

- Мой отец был эфиопом, - сказал он, помолчав - Он приехал в эту страну пятьдесят лет назад и женился на англичанке. Я родился и получил образование в Англии.

- А у себя на родине вы когда-нибудь были?

- Был однажды, но оказался там чужим. Так же как и мой отец, я женился на англичанке. Моя жена умерла два месяца назад.

- О, так вы поэтому отправились путешествовать?

- Мы собирались поехать вдвоем.

- Я понимаю, - сказала Трои.

- Ей бы понравилось. Такое путешествие - одно из тех немногих скромных развлечений, что были нам доступны.

- Скажите, вам очень мешает то, что вы темный?

- Да, конечно. Вы молодчина, миссис Аллейн, что сами задали этот вопрос. Я ведь знаю, всем хочется это спросить, но никто не решается.

- Рада, что вы не обиделись.

- Я с вами себя чувствую очень легко, - доктор Натуш сказал это примерно Таким тоном, каким объявил бы пациентке, что та абсолютно здорова. - Очень, очень легко, - после паузы повторил он. - Мне кажется, миссис Аллейн, это ощущение сохранится, что бы вы мне ни сказали.

На склоне появилась мисс Рикерби-Каррик.

- Эй! - крикнула она. - Как вам там, наверху?

- Недурно, - отозвалась Трои.

- Ну что ж, отлично!

Мисс Рикерби-Каррик, пыхтя, стала взбираться вверх, сморкаясь на ходу. Трои вдруг стало ужасно жаль ее. Ей подумалось, а есть ли у бедняжки в целом свете близкая душа, кроме этой знаменитой Мэвис, о которой она прожужжала всем уши.

Доктор Натуш вздохнул и встал.

- Я вижу в том конце калитку, - сказал он. - Если хотите, можно пройти к берегу оттуда.

- Вы идите, - негромко сказала Трои. - А я ее, пожалуй, подожду.

- Вот как? Хорошо.

Он подождал минуты две, вежливо поклонился мисс Рикерби-Каррик и направился к калитке.

- Не правда ли, он душка? - запыхавшись, произнесла Рикерби-Каррик. - Вам не кажется, что он какой-то необыкновенный?

- Он производит приятное впечатление, - сдержанно сказала Трои.

- Мне кажется, мы все должны особенно стараться поддержать его. Такие люди, как мистер Поллок, приводят меня в бешенство. Я прямо все ему сказала. Я, знаете ли, люблю все высказывать начистоту. Я говорю: "Нечего считать, будто мы с вами чем-то лучше его только потому, что у него другая пигментация". Они совсем такие же, как мы. Ведь вы согласны, что все мы должны особенно стараться.

- Знаете что, мисс Рикерби-Каррик...