добровольную ссылку на периферию. Раньше мышиной возне, как он брезгливо
говорил, Махмудов не придавал значения, а зря.
ближе к полуночи секретарь райкома.
и самому Тилляходжаеву трудно контролировать положение. Я ведь не знаю, в
чем он намерен вас обвинить. Впрочем, как я вижу, вам совершенно неизвестна
закулисная возня за кресла и должности, вы счастливчик, вам все досталось на
блюдечке с голубой каемочкой -- я ведь помню вашего тестя Иноятова. Теперь
уже поздно учиться играть в такие игры, да и не нужно, понадейтесь на меня.
Я думаю, завтра отведем от вас беду.
к нему за помощью, -- не любит никому быть обязанным и хотел бы поскорее
рассчитаться со мной и забыть давний случай. Посмотрим, чья вина, чьи грехи
перетянут, хотя, готов побиться о любой заклад, мне он не откажет. Так что,
Пулат Муминович, спите спокойно, и, как говорят русские, утро вечера
мудренее. А сейчас я с вами распрощаюсь, пришлю дежурную, чтобы убрала и
проветрила комнату, и отдыхайте, набирайтесь сил -- завтра нам предстоит
сложный день. И последнее: из номера ни шагу, отключите телефон, в обком не
ходите, даже если и позовут, -- как вы знаете, он скор на руку.
На удивление, не болела голова, хотя он помнил, сколько вчера они выпили с
полковником Халтаевым. После ухода начальника милиции он принял душ и,
разобрав постель, тут же забылся тяжелым сном -- порассуждать, осмыслить
открывшиеся неожиданно варианты спасения не пришлось. Не ощущал он,
проснувшись, и того гнетущего, животного страха за себя, за судьбу семьи,
детей, который изведал вечером до прихода соседа.
державший себя в гостинице по-хозяйски, что для Пулата Муминовича оказалось
неожиданным. Вчера, почувствовав себя на краю пропасти, он испугался, да что
там на краю, он ощущал, что уже летит в бездну; казалось, нет сил остановить
гибельное падение, но надо же, судьба послала ему Халтаева.
задним числом уяснить сказанное начальником милиции, и порой ему кажется:
все это мистика, пьяный бред -- сто тысяч, Раимбаев, векселя за прошлые
грехи нынешнего секретаря обкома Тилляходжаева...
из номера и кинуться защищать свою репутацию обычными путями и способами,
без всяких закулисных интриг, в которых он действительно не мастак, как
вчера отметил Халтаев. Вся мышиная возня, слава Богу, прошла мимо него, он
не знал ее гнусных правил и знать не хотел. Когда другие интриговали,
блефовали, подсиживали друг друга, воевали за посты, он работал -- поэтому
у него сейчас такой район, что за него некий Раимбаев готов выложить сто
тысяч. Припомнил полковник ему вчера и Иноятова. Что из того, что Ахрор
Иноятович поддержал его вначале, помог стать секретарем райкома, так ведь
работал он сам, и ему есть чем отчитаться за двадцать лет, есть что
показать, и орден Ленина не за красивые глаза дали.
на Востоке мнит себя Бог весть кем -- откуда это чванство? Может, оттого,
что издавна на Востоке, как нигде, чтился чин, должность, кресло? А может,
виной тому рабская зависимость младшего по возрасту от старшего? Скорее
всего, и то, и другое вместе. А откуда казнокрадство, взяточничество,
коррупция? Почему все это пышным цветом расцвело повсеместно у нас, доведя
до нищеты миллионы бесправных, безропотных тружеников? Наверное, не
обошлось без доставшихся в наследство традиций: ведь при дворе эмиров, ханов
служивый люд или, как нынче говорят, аппарат не стоял на довольствии, из
казны не выдавали им ни гроша. Их содержал народ, определенная махалля,
район, и там, в своей вотчине, они и обирали земляков как могли.
государственном довольствии и, как при эмире, еще обирающие свой же
узбекский народ до нитки?
вспомнив наказ полковника, отсоединяет телефон от внешнего мира; он
чувствует, что его загнали в угол, понимает, что отчасти виноват и сам, но
он не видит иного спасения и считает, что единственный шанс в руках у Эргаша
Халтаева.
размышлять о полковнике: кто он, что за ним, чего хочет, почему вдруг
воспылал любовью к соседу, что попросит в награду за спасение? Он не
настолько наивен, чтобы принять его участие за благородный жест, знает, что
чем-то придется расплатиться.
внутри разрывается от крика: "Выжить во что бы то ни стало! Сохранить
партбилет! Кресло! Власть!"
чем-то поплатиться, дать отступного, как выразился полковник.
немало времени; Пулат Муминович то и дело нервно посматривал на часы, но
вестей от начальника милиции не поступало, не спешил и гонец из обкома.
Наступал час обеда, и истомившийся от неопределенности Махмудов уже хотел
спуститься вниз пообедать, пропустить рюмку -- снова расшалились нервы, но
вдруг раздался стук в дверь.
пороге стоял щеголевато одетый парень, поигрывавший тяжелым брелоком с
ключами от автомашины. Учтиво поздоровавшись, он сказал:
Пожалуйста, поспешим -- плов будет готов с минуты на минуту.
зеленому островку среди глинобитных дувалов -- здесь и находилась чайхана,
куда пригласили секретаря райкома. Молодой человек провел гостя по тенистой
аллее, мимо бассейна, где лениво шевелили плавниками сонные карпы, и
направился в боковую комнату, умело спрятанную за густым виноградником от
любопытных глаз. В комнате стоял приятный полумрак, и Пулат Муминович с
улицы не сразу разглядел мужчин, просторно сидевших вокруг накрытого
дастархана. Шофер под руку подвел его к айвану и сказал:
Халтаев остался на месте. Он подозвал щеголя и негромко спросил:
комнаты, наглухо прикрыл дверь.
собравшимся мужчинам, правда, никого из четверых не рекомендовал подробно,
просто назвал имя; о нем самом сказал несколько трогательных слов и,
заканчивая, добавил, что их долг помочь благородному человеку, попавшему в
беду. Все дружно, шумно поддержали Эргаша-ака. Полковник лично разлил водку
и предложил тост:
и ваши, за благородство их сердец -- по первому зову явились на помощь. Я
знаю их давно: верные и надежные люди, проверенные делом. За настоящих
мужчин!
восторженное о своем соседе, в тяжелую минуту оказавшемся рядом.
Лишь однажды у одного из новых знакомых Махмудова, Яздона-ака, пьяно
вырвалось:
другу и соседу нашего уважаемого Эргаша-ака, которому мы, здесь сидящие,
обязаны всем, что имеем. Деньги? Что деньги, как говорил Хайям, -- пыль,
песок, деньги мы всегда найдем, пока головы на плечах. Важно друзей
поддержать, не дать втоптать в грязь имя благородного человека.
кто-нибудь разовьет тему и он узнает что-то конкретное, но Халтаев вновь
увел разговор в сторону.
появился парень, доставивший Махмудова. Он молча, словно тень, появился у
дастархана и подал сидевшему в самом центре Халтаеву полиэтиленовый мешочек.
То ли подал неловко, то ли полковник принял неумело, но из мешочка
высыпались тугие пачки сторублевок в новеньких банковских упаковках.
десять тонких пачек, а мы вчетвером принесли целый "дипломат" денег, --
рассмеялся Яздон-ака.
тот сказал лишнее. Полковник шутки не поддержал, сказал серьезно:
коротышка докажет, что деньги от Раимбаева лучше, чем от меня, -- я намерен
их внести за своего соседа. А что он любит крупные купюры -- я знаю его
давнюю страсть, хотя, как слышал недавно, он уже отдает предпочтение золоту,
-- и, сложив деньги опять в пакет, небрежно сунул под подушку, на которой
полулежал.
предложили, -- упрямо вставил Яздон-ака, словно не замечавший недовольства
Халтаева.
-- видимо, он не хотел ссориться с Яздоном-ака.
знакомые Пулата Муминовича вспомнили и его тестя, Ахрора Иноятовича --
оказывается, он сыграл в судьбе каждого из них немаловажную роль, и теперь
они, в свою очередь, хотели помочь его зятю, тем самым запоздало возвращая
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер
Афанасьев Роман
Зыков Виталий
Мацумото Сэйте