Чтение 91–й страницы книги ~За все наличными~

контрольного выстрела в голову их еще и нефтью из бутылки поливают -- мода
или традиция такая пошла, чтобы не гадали, за что. Мы тоже этой модой
воспользуемся. А ментам копаться нет выгоды. Им лишь бы закрыть дело, им
висяк ни к чему. Одним бизнесменом больше, одним меньше. И последнее: завтра
я позвоню ему и скажу -- приезжай, смотри, я решил отдать хату, -- уже
спокойнее подытожил Аргентинец.

-- Да, застраховался ты как будто капитально, -- задумчиво почесал в
затылке Хавтан. -- Но по мне чем меньше вариантов и алиби, тем надежнее. В
одном ты прав, менты не любят "новых русских" еще больше, чем бандитов. А
если кто и шепнет, мол, хлопнули из-за квартиры, думаю, на эту версию не
клюнут, спишут на нефть.

-- Есть ли у тебя надежный человек на примете? -- спросил, устало
откинувшись в кресле, Аргентинец.

-- Ну, теперь кого только нет, -- усмехнулся Хавтан. -- Ты ведь знаешь
главный закон политэкономии: спрос рождает предложение. -- Он оживился,
кивнул на дверь, за которой был ресторанный шум. -- Вот толь-ко что я ужинал
с одним офицером. Может, он и сгодится...

-- Что за человек? Ему можно доверять? -- Аргентинец явно не ожидал,
что все может устроиться так быстро.

-- Я знал его еще парнишкой, до армии, а потом потерял из виду на семь
лет. Он люберецкий, кликуха Самурай. Служил в морском десанте, заканчивал
армию в особом подразделении спецвойск. После службы остался во
Владивостоке, женился там, заочно закончил Высшую школу МВД, работал в
милиции, в порту. В конце концов он понял, что все российские деньги гуляют
в Москве, и вернулся домой, попал в особые подразделения МВД. Но от
люберецкого прошлого никуда не денешься, да и государство за рисковую работу
гроши платит. Щипал он кое-кого потихоньку в Приморье. И здесь то же самое,
чувствую, практиковал. Ну, тут и пересеклись наши стежки-дорожки, и я понял,
что свой человек нам в МВД не помешает. Несколько раз он выручал нас
по-крупному. В общем, был у меня в органах свой человек.

-- Почему был? -- невольно перебил его Аргентинец.

-- Да, к несчастью, был. -- Хавтан сожалеюще развел руками. -- Работа у
них не приведи Господи, за год десятерых своих ребят похоронил, стали нервы
шалить. С женой неполадки -- она у него оттуда, из Владивостока, -- не
прижилась в Москве, квартиры нет, в общем, бросила его и уехала домой. А тут
среди его людей словно вирус завелся -- страх, и как следствие -- увольнение
за увольнением: не хотят молодые за гроши жизнью рисковать. А с новой
командой, когда не чувствуешь за спиной своих, идти на штурм очередной
бронированной двери не в жилу. А может, уже и возраст берет свое... короче,
подал рапорт об увольнении. А профессионал-то хоть куда: прошел школу
диверсионной подготовки, в электротехнике шурупит, а бомбу из подручных
материалов изготовить -- раз плюнуть. Могу с ним переговорить, если хочешь,
-- предложил он, потянувшись к звонку, чтобы кликнули Самурая.

Городецкий потер в раздумье щеку.

-- Нет, этот мне не подходит. Я его видел в зале -- у него затяжная
депрессия, по себе знаю. Потом я, как человек старых правил, ментам не
доверяю -- ни бывшим, ни даже люберецким. Ты мне найди кого-нибудь из наших,
кто из зоны вернулся, сидел по серьезной статье, не баклан какой-нибудь,
кому деньги позарез нужны, у кого дети голы-босы, семья голодает. Ему
богатого пришмолять в радость будет. А план у меня разработан, нужен только
исполнитель.

-- Сколько ты готов заплатить? -- уточнил по-деловому Хавтан.

-- Десять тысяч, как принято сегодня, я консультировался, плюс еще пять
тысяч за срочность. Будет выжимать еще две-три штуки, соглашайся, если
человек серьезный.

-- Хорошо, заметано, -- хлопнул ладонью по столу хозяин ресторана. --
Завтра до обеда сиди дома, он сам тебе позвонит, назовется, скажем, Жорой,
пригласит куда-нибудь пообедать и договориться об очередной картежной игре.
Место встречи назовешь сам. Лады?

Городецкий кивнул и поднялся с кресла. Уже направившись к двери,
Аргентинец неожиданно вновь вернулся к столу.

-- А ты, Леонид Андреич, прав: твой Самурай действительно представляет
интерес. Может, на что и сгодится. Дай-ка мне его телефон, может, я его
телохранителем возьму. Только предупреди, пусть с выпивкой завяжет, я сам
редко пью и пьяниц не люблю, у них другая психология...

-- Ну, вот и лады, -- явно обрадовался Хавтан, -- а то я расстроился,
что ты недооценил моего человека. А в телохранители -- это в самый раз... Ты
не смотри, что он как медведь, я видел его в спортзале: пантера, гепард,
удав. Жаль будет, если Самурай уйдет к другому хозяину. -- На этом они и
распрощались.

Покидая ресторан, Аргентинец внимательно осмотрел зал -- вроде новых
лиц не прибавилось. То же самое проделал на автостоянке -- ни убыло, ни
прибыло ни одной машины; обладая фотографической памятью, он мог поручиться
за это. Осторожность никогда не помешает, тем более что Александр Михайлович
-- темная лошадка и заниматься им вплотную, узнавать, кто он и какие силы за
ним стоят, у Городецкого времени не было, а теперь, после разговора с
Хавтаном, в этом и надобность отпала. Но действовать надо осторожно, чтобы
Александр Михайлович, не дай Бог, не раскусил его затею...

"7"

Но Аргентинец или переоценил свои возможности, или, наоборот,
недооценил интуицию удачливого партнера. После того как Аргентинец нанес
визит в гостиницу "Украина", Александр Михайлович почувствовал, что хозяин
хаты на Кутузовском расставаться со своей квартирой ни при каких
обстоятельствах не собирается, а четыреста тысяч ему в такой короткий срок
не собрать -- время шальных денег в Москве прошло. Значит, остается лишь
один известный и хорошо отработанный в России вариант. Криминальные круги
быстро выработали убеждение, что проще убить кредитора, своего, так сказать,
благодетеля, у которого вчера в ногах валялся, прося взаймы, чем возвращать
ему долги. Оттого уже который год изо дня в день отстреливают в России
банкиров и богатых людей. По такому верному пути может пойти и Аргентинец,
хотя репутация у него доселе по этой части была безупречной. Свои долги
всегда возвращал в срок, а по отношению к проигравшим вел себя достойно,
если не сказать благородно, московская молва хранила о нем десяток подобных
легенд. Впрочем, в том и состоит репутация каталы высокого полета. Но
Александр Михайлович любил пословицу: береженого Бог бережет, и за
Аргентинцем был устроен жесткий догляд -- поставили на прослушивание его
телефон и организовали плотное наружное наблюдение, когда он выходил из
дому. Так что постоялец гостиницы "Украина" хорошо знал, как у Аргентинца
идут дела и почему он не появляется в Барвихе, он не ошибся в своем
прогнозе: денег тот собрал чуть больше четверти от нужного, а значит,
оставался один проторенный путь...

Поэтому, когда Александру Михайловичу доложили, что Аргентинец приехал
в "Золотой петушок", тот велел "работать" тщательно и не светиться -- с
Хавтаном у жильца с шестого этажа были особые счеты. По правде сказать, он
несколько обеспокоился: не сошлись ли тут два интереса, -- и срочно послал к
ресторану свой "лендровер", начиненный сложной аппаратурой. Но записать
разговор в кабинете директора не удалось. Откуда Александру Михайловичу было
знать, что Слава Неделин, по кличке Картье, в свое время делал Хавтану не
только прослушивающее и просматривающее устройство, но и поставил дорогой
защитный экран, потому люди Александра Михайловича остались с носом.

Наткнувшись на совершенную технику по защите стен от прослушивания,
наблюдающие доложили об этом Александру Михайловичу, и хозяин "лендровера"
велел всем возвращаться на Кутузовский, к дому Аргентинца, занять там
исходные позиции и перейти на круглосуточное наблюдение -- операция
подходила к завершающему этапу. Человек, сорвавший куш в Барвихе, знал
наверняка, зачем Аргентинец приехал к Хавтану, но ему важно было другое --
кого нанял Городецкий и какой план они разработали, а главное, где предстоит
охота на него: в гостинице, на улице, на трассе или в Барвихе? Если б Хавтан
только знал, кого хочет убить Городецкий, он не стал бы искать заказного
киллера, а сам бы достал из потайного места пистолет-автомат "айграм",
который он все-таки выкупил у Самурая, отправился на охоту за постояльцем
гостиницы "Украина" и вряд ли потребовал бы с Аргентинца уплату за свои
ритуальные услуги.

Впервые со дня проигрыша и аварии Городецкий спал спокойно. Решение
принято, цель ясна, исполнитель есть, и он не терзался сомнениями.
Оставалось главное, как и в картах, чтобы не подвела госпожа удача, уж очень
у нее капризный, непредсказуемый характер. Живя в волчьем мире, Аргентинец
впервые ощутил на своей шкуре гладиаторский закон: или ты, или тебя -- и он
вынужден был сделать свой выбор.

Ровно в одиннадцать часов позвонил человек, назвавшийся Жорой, и
пригласил куда-нибудь пообедать, а заодно договориться о серьезной пульке на
предстоящую субботу-воскресенье -- в общем, Хавтан закрутил карусель. Место
встречи Аргентинец обдумал заранее, для этого лучше всего подходила
оживленная в этот час Тверская, и он сказал:

-- Хорошо, суббота у меня свободная. А насчет обеда не возражаете?
Значит, встретимся через час у старого ресторана "Якорь" у Белорусского
вокзала?.. Знаете? Я человек пунктуальный, у меня день расписан по минутам,
пожалуйста, не опаздывайте. -- И Аргентинец положил трубку. Все шло как по
маслу, и он с удовольствием потер руки, кажется, сегодня госпожа удача
встала с любимой ноги.

Об авансе киллеру он не подумал ни вчера, ни с утра и сейчас бросился к
тайнику и тут же задумался: а за срочность тоже причитается аванс? В конце
концов, деньги вещь щепетильная, и киллеры, по слухам, народ страшно
привередливый и капризный, как примадонны, вероятно от избытка заказов и
щедрого финансирования. Аргентинец на всякий случай сделал два свертка из
стодолларовых купюр: в пять тысяч и в две с половиной тысячи. И сразу
поспешил в гараж, выходить из автомобиля он не собирался, лишь на минуту
тормознет перед рестораном и заберет исполнителя в машину. Тут, в "саабе",
он получит инструкции и деньги, если, конечно, сговорятся.

Молодой человек, лет тридцати -- тридцати пяти, в новомодном просторном