другого человека -- мы не можем так работать, сегодняшний случай пусть для
всех будет уроком. Я не могу рисковать человеком, который еще не сделал
главного дела своей жизни.
позднего ужина в компании своих новых сослуживцев, он размышлял: "А была ли
опасность извне? Или Шубарин больше испугался того, что я исчез с
документами, уже владея достаточной информацией, чтобы начать раскручивать
клубок?" Испугался он точно -- Амирхан Даутович ясно видел испуг и волнение
на его обычно бесстрастном лице. Как и неподдельную радость, когда прокурор
оказался на месте.
он играл в чужой игре, почему его оберегали? Чтобы он успел сделать "главное
дело своей жизни", как сказал шеф... Намек на Бекходжаевых, на месть? А
какое им дело до его личного, почему такая трогательная забота и внимание?
Но какие бы вопросы ни задавал себе Амирхан Даутович, он понимал, что
сегодня ему еще не ответить ни на один из них, -- придется терпеливо ждать.
Правда, один вывод он должен был сделать безотлагательно: теперь за ним
будет глаз да глаз, Шубарин реально почувствовал, во что может ему обойтись
отступничество бывшего прокурора. После ночного испуга мог появиться еще
один нюанс в отношениях с Артуром Александровичем: скорее всего вряд ли
будут продолжаться столь откровенные беседы, как в последние дни, но тут
дело за самим Азлархановым: он должен как можно скорее подготовить ряд
документов, доказывающих Шубарину, что тот не ошибся в своей тайной
стратегии, -- только это может поднять цену бывшего прокурора в глазах
настороженных пайщиков, ослабить их внимание. С этой мыслью прокурор и
отправился спать...
управление. Сегодня он решил отменить знакомство с бумагами, а сделать
что-нибудь реальное, поэтому сразу попросил в бухгалтерии документы,
связанные со штрафными санкциями к поставщикам и делам, что следовало
передать в арбитраж, -- и то, и другое Амирхану Даутовичу было хорошо
знакомо по трем последним своим службам в должности юрисконсульта. Он снова
так увлекся работой, что проворонил время обеденного перерыва, -- оторвал
его от дел телефонный звонок, первый за весь день. Звонил Шубарин:
трудовое законодательство, охрана труда, и обеденный перерыв никто не
отменял. Опять же оценка деятельности у нас не по выработке часов, а по
результату, так что бросайте бумаги и выходите -- сейчас за вами подъедет
машина Икрама. Мы тоже спускаемся к Адику. Обед -- дело святое...
Шубариным расположился довольно молодой мужчина, франтовато одетый, в
крупных дымчатых очках, красивших его жесткое, с волевым подбородком лицо.
сказал Артур Александрович.
отрекомендовался несколько странно:
человека, да и внешность как будто тоже, но крупные очки скрывали пол-лица,
а главное -- глаза. Однако прокурор не произнес, как ему показалось,
ожидаемых за столом слов: а мы с вами где-то встречались, -- торопиться ему
было некуда.
спросил удивленно:
узнал ночного посланника Бекходжаевых. Довольный тем, что несколько
подпортил компании ожидаемый эффект, он спокойно пояснил:
засмеялись все за столом, включая и Амирхана Даутовича.
вспомнил фамилию Коста -- Джиоев; он был родом с Северного Кавказа,
уголовник со стажем, вор в законе, обвинявшийся в убийстве. Он точно в то
время отбывал наказание у него в области, и его документы прокурор держал в
руках во время инспекции, но теперь это дела не меняло.
ее. Он будет для вас тем же, что для меня Ашот. Я надеюсь, вы подружитесь
-- Коста о вас прекрасного мнения. Правда, мне кажется, он до сих пор не
пережил вашего отказа от "дипломата", -- Артур Александрович был явно в
хорошем настроении.
расплатились с вами? -- как можно небрежнее отозвался Амирхан Даутович,
потому что почувствовал: он опять проходит какое-то пока непонятное ему
испытание.
-- ответил незло Коста, но было ясно, что с ним такие шутки действительно не
пройдут.
остался с Коста в гостинице -- необходимо было переселить жильца из
соседнего номера, чтобы Джиоев жил через стенку с Азлархановым -- на этом
настаивал Коста.
прокурор сразу пошел к себе, хотя собирался подать на подпись бумаги для
арбитража. Часа через два Шубарин, освободившись, сам зашел к Азларханову.
вы для него явились последним аргументом, которого у нас недоставало. Отныне
он не будет чинить нам препятствий, даже наоборот: разрешил торговать на
площади перед центральным универмагом. Не секрет; что я обещал солидный
гонорар тому, кто выведет меня на Хаитова. Никто не сумел устроить мне
встречу напрямую, кроме вас. Так что вот ваш заслуженный гонорар... -- И
Артур Александрович выложил на стол перед прокурором банковскую упаковку
сторублевок.
деньги, небрежно бросил их в пустой ящик письменного стола.
расстроился, разве вы это не почувствовали?
сумма, которую я хотел просить у вас на мебель. Спасибо и за Коста. Но не
дорого ли он вам станет -- специалисты такого класса, видимо, обходятся в
немалые деньги? -- Амирхан Даутович надеялся как-нибудь перевести разговор
в нужное русло.
дороже, чем ваша жизнь. Это временная мера, я думаю, через полгода он вам не
понадобится, а пока я не вправе рисковать: у нас с вами столько дел, вы даже
не представляете. -- И, считая, что разговор окончен, он поднялся.
оттого, что была ограничена его свобода или Джиоев следовал за ним по
пятам; внешне все шло как обычно, но чувствовал себя бывший прокурор
скованно. Следовало определить по отношению к Коста какую-то тактику, линию
поведения. Конечно, о том, чтобы совершать с ним вместе пешие прогулки по
вечерам, которые он опять возобновил, не могло быть и речи, как не стал бы
Азларханов постоянно находиться с ним за одним столом, хотя, надо отдать
должное такту телохранителя, на такое фамильярное отношение он и не
напрашивался. Но тут был и пример: Артур Александрович не слишком
церемонился с Ашотом, о том, чтобы Шубарин подпускал того к своему столу, не
могло быть и речи -- каждый знал свое место.
Даутовичу нужно было переступить в себе через многое: он-то знал, что это
за человек. Но и перегибать палку не следовало: Коста не Ашот, хотя и тот,
судя по реакции на разговоры в машине, нисколько не доверял бывшему
прокурору; а этот быстро высчитает игру -- и по таким мелочам, что только
ахнешь, тем более что дел у него других нет, и подопечного он мог держать
под микроскопом.
обложившись горами бумаг, -- он хотел быстрее выдать какой-то результат
Шубарину, а заодно размагничивал Коста, стараясь не особенно общаться с ним
якобы из-за своей чрезвычайной занятости. Надо отдать должное, держался
Джиоев хорошо, работал профессионально, и вряд ли кто мог разгадать истинный
смысл его занятий. Учтивый, общительный, щедрый, через две недели он повсюду
-- в управлении, гостинице, ресторане -- имел друзей и знакомых. Он
мастерски умел разыгрывать этакого беспечного доброго малого, сохраняя в то
же время предельную собранность. Амирхан Даутович, знавший приемы слежки,
догляда, попытался дважды, крайне осторожно, проверить, надежно ли он
блокирован Джиоевым, и был поражен его мертвой хваткой.
столиком сидели Шубарин и Файзиев и еще несколько молодых людей, приятелей
Файзиева. Веселье в "Лидо" в тот вечер плескалось через край. Перепелок на
вертеле жарили во внутреннем дворе ресторана, на воздухе, там же грелся на
углях трехведерный самовар, и прокурор частенько по вечерам спускался вниз
для того, чтобы выпить чайничек-другой чая. Адик заваривал замечательно, да
и чай хороший у него не переводился. Поэтому, когда Амирхан Даутович
появлялся по вечерам в зале, Адик тут же ставил перед ним свежезаваренный
чайничек.
Корнев Павел
Посняков Андрей
Николаев Андрей
Херберт Фрэнк
Куликов Роман
Шилова Юлия