личное знакомство на будущее с людьми без будущего, а в этом Азларханов не
сомневался, не интересовало его. И потому, когда прием не мог состояться в
оговоренное время, он, не дожидаясь, оставлял терпеливого Якова Наумовича
мучиться в приемной, а сам уходил гулять по дождливой Москве. Главное, он
знал, где сидит очередной хапуга, взлетевший так высоко.
которым настаивал Шубарин (наверняка главная причина его командировки в
Москву), находился в отпуске. Хотя, узнав уже тут, на месте, что его давний
товарищ по аспирантуре стал прокурором одного из районов Москвы, он отметил
для себя, что при случае просто обязан спросить, какие у Кравцова в этот
период находились в производстве уголовные дела, потому что они наверняка
переплетались с интересами если не самого Японца, так его московских коллег,
и, если копнуть глубже, обнаружатся новые источники сырья, оборудования,
новый круг высоких покровителей.
предпринять, прокурор совсем забыл о новоселье, назначенном на последнюю
субботу октября. Выручил его Яков Наумович... Однажды вечером, когда
оставалось снять мерку с двух-трех самых неуловимых клиентов, Яков Наумович
заявился в номер, как обычно, нагруженный коробками, ящиками, свертками.
Дело в том, что каждый, с кого снимали мерку в гостинице, не уходил с
пустыми руками -- такова давняя традиция, объяснил Гольдберг. Каждому
выдавали набор коньяка или дорогого виски, банку икры килограмма на
полтора, хорошей колбасы и другие деликатесы, и все это Яков Наумович
периодически привозил откуда-то в номер. Укладывая продукты в холодильник,
Яков Наумович спросил:
будем?
чревата последствиями:
как только закончите свои дела. Я готов хоть завтра поехать с вами, заодно и
подскажете, что следует взять -- я слабо разбираюсь в деликатесах.
нужно взять, а если появится что-то стоящее, не учтенное шефом, так на
складе и без нашего напоминания упакуют -- они знают вкус Шубарина.
поблагодарил Гольдберга за его нелюбовь к самолетам -- дорога давала
возможность осмыслить свое положение и принять окончательное решение. Тянуть
дольше не имело смысла. Теперь, включая московские связи, он знал
достаточно, чтобы попытаться отбуксировать айсберг куда следует. Ему нужно
было два-три спокойных дня, чтобы привести бумаги в порядок, изъять из
старых годовых отчетов управления несколько странных ведомостей на
зарплату, где фигурировали любопытные фамилии, и -- отбыть в Ташкент, а
может, даже в Москву -- это тоже следовало просчитать.
доверии Шубарина, хотя Амирхан Даутович допускал мысль, что могли наблюдать
за ним и в столице; "хвоста", правда, он не замечал ни в ресторане, ни гуляя
по улицам, впрочем, он и повода для тревоги не давал. Что ему хотелось
узнать о московских связях, он узнавал, не выходя из номера в "Советской",
благодаря Гольдбергу. Определился теперь для него и срок исчезновения: это
должно было случиться до новоселья, может, в канун его, а может, даже в
субботу, в назначенный для гостей день.
хватает ему помощника, даже просто человека, которому бы он доверял, может,
тот отвез бы его в Ташкент или сразу в аэропорт, заранее позаботился о
билете, чтобы прибыть прямо к самолету. Но сколько ни перебирал в памяти
знакомых, довериться никому не мог -- слишком многим он рисковал. Да и
опекали его уж очень старательно.
как-то обмолвился, что Джураев уже стал подполковником и возглавляет
угрозыск одного из районных отделений Ташкента. Упомянул Коста Джураева
потому, что тот, оказывается, лично взял в прошлом году его сокамерника по
последней отсидке, взял на какой-то тайной "хате". "Заколдованный ваш друг,
-- мрачно пошутил тогда Коста, -- ни пуля его не берет, ни нож. Сколько на
него покушений было, другой давно бы уже оставил такую рискованную работу, а
этот только злее и хитрее становится".
его с машиной в "Лас-Вегас", в какое-нибудь укромное место. У Джураева вряд
ли сумеют отбить его, даже если и попытаются. Он и поймет сразу, с первых
слов, и наверняка подстрахуется как следует, зная, что бывший прокурор зря
паниковать и сгущать краски не станет -- не одно совместное дело у них за
плечами. "Что ж, это тоже вариант, и пусть останется на всякий случай в
резерве, -- решил Амирхан Даутович. -- Если не удастся исчезнуть тихо, чтобы
выиграть время".
вышли на привокзальную площадь и подошли к стоянке для частных машин,
увидели белоснежный "мерседес" -- возле толпился любопытный народ.
спросил Яков Наумович, когда они отъехали.
вас встречать -- Артур Александрович велел, а я его сопровождаю на всякий
случай. Зашел он в Госплан с какой-то бумажкой, думал, на минуту, а вышло на
час, я и поехал за вами на вокзал, время поджимало; заберем его -- и домой.
А машина -- класс, картежники дают за нее Икраму уже сто двадцать тысяч, да
разве деньги ему нужны, он и так не знает, куда их девать. Артур
Александрович обещал и мне достать, как только я деньжат поднакоплю.
Только вырвались за город, стрелка спидометра пошла гулять за цифрами
120-140. Яков Наумович съязвил не без тревоги:
Махмудович?
столу. Артур Александрович, если не запамятовали в Москве, не любит, когда
опаздывают.
только не застолье.
словно предчувствовали, что машина Плейбоя вот-вот вынырнет из-за угла.
приветствиями, расспросами о здоровье, самочувствии, о впечатлениях от
Москвы, Коста с Ашотом быстро подняли чемоданы, сумки, коробки наверх и
отогнали машину во двор ресторана.
отбивших два часа пополудни.
разговор с Амирханом Даутовичем провести наедине.
не позволял. Он сам попросил эту бутылку у Адика, неожиданно сказав:
выпали, вы даже не поверите -- ни разу за это время и не погуляли. Хотя
поводов хватало... На прошлой неделе получали по итогам третьего квартала и
за девять месяцев года два переходящих Красных знамени -- одно областное,
другое республиканское. Ну а ваш приезд мы, конечно, не должны оставить без
внимания -- не едиными делами жив человек. Давайте вечером соберемся в
банкетном зале и отметим два события сразу: и награждение нашего управления,
и возвращение наших товарищей из Москвы. Икрам Махмудович, успеют на кухне
часам к восьми организовать все как следует?
обернувшись к Гольдбергу, спросил: -- Надеюсь, и наши москвичи чего-нибудь
вкусненького к столу не забудут?
чего привезли, хватит и на новоселье Амирхана Даутовича, и на сегодняшний
вечер, я ведь тоже помню о традиции: после Москвы -- застолье.
срочные дела, а Амирхан Даутович остался в гостинице. Уходя, Шубарин
сказал, что о поездке они поговорят как-нибудь на днях, в более спокойной
обстановке. Азларханов поднялся к себе, номер оказался тщательно убранным,
проветренным, на столе стояли свежие цветы и фрукты. Расхаживая по комнате,
он машинально дернул дверцу холодильника, и сразу понял, что Адик был
предупрежден о его приезде. Да, Шубарину во внимании к ближнему трудно было
отказать. Он еще долго стоял у большого окна, выходящего на площадь,
хотелось пойти сейчас же в управление и приняться за дела, как решил в
дороге, но такого рвения проявлять не следовало -- энтузиазм мог и
насторожить кое-кого... Потом он задумался о предстоящем банкете. Ему
необходимо было, чтобы старички Ким и Георгади оказались на вечере. Надо
было задать каждому из них несколько вопросов в неофициальной обстановке --
на работе к ним с такими вопросами трудно было подступиться; а главное,
после обильного застолья они всегда дня два не выходили на работу. Ему и
нужны были эти два дня -- в бухгалтерии и в плановом отделе уже привыкли,
что юрисконсульт то и дело требует разные документы.
Пехов Алексей
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Земляной Андрей
Ильин Андрей
Курылев Олег