Чтение 11–й страницы книги ~Вилла "Грусть"~

за то, что не может назвать меня по имени.

- Виктор Хмара.

- Ах... Хмара?.. В самом деле?

Он удивленно сдвинул брови.

- Господин Хмара?

- Да.

Он как-то странно взглянул на меня.

- Одну минуту, и я буду к вашим услугам, господин Хмара!

Он поспешно спустился в бар.

Ивонна сидела рядом с Хендриксом, а мы с Мейнтом напротив них. Среди
сидящих за столом я узнал брюнетку, Тунетту и Жаки Ролан-Мишель, седого
коротко остриженного мужчину с решительным лицом. Он - то ли летчик, то ли
военный в отставке, а ныне скорей всего глава игроков в гольф. Рауль
Фоссорье на другом конце стола ковырял в зубах спичкой. Всех остальных, в
том числе и двух очень загорелых блондинок, я видел впервые.

Посетителей в "Святой Розе" было мало. Они соберутся попозже, после
полуночи. Оркестр наигрывал мотив очень популярной в то время песни, и
один из музыкантов тихонько напевал слова:

Любовь к нам на день лишь приходит

Любовь проходит

Любовь проходит...

Хендрикс правой рукой обнял Ивонну за плечи, и я не мог понять, к чему
он клонит. Я обернулся к Мейнту. Его глаз не было видно за темными
стеклами новых очков в массивной роговой оправе. Он нервно барабанил
пальцами по столу. И я не решился ни о чем его спросить.

- Так ты довольна, что получила кубок? - ласково говорил Хендрикс.
Ивонна смущенно взглянула на меня.

- Я ведь тут тоже руку приложил...

Да нет, он не так уж плох. Вечно я отношусь ко всем с предубеждением.

- Фоссорье был против. Эй, Рауль? Ты же правда был против?

И Хендрикс захохотал. Фоссорье с подчеркнутым достоинством покуривал
сигарету.

- Да нет же, Даниэль, нет. Ты не так понял...

В его манере говорить мне послышалось что-то отвратительное.

- Врешь! - гаркнул Хендрикс, причем без малейшей злобы.

Чем рассмешил брюнетку, обеих блондинок (я сейчас вдруг вспомнил, что
одну из них звали Мэг Девилье) и даже отставного офицера-кавалериста,
Ролан-Мишели тоже засмеялись вместе со всеми, но как-то принужденно.
Ивонна подмигнула мне. Мейнт по-прежнему барабанил по столу.

- Твои любимчики, - продолжал Хендрикс, - Жаки и Тунетта. Верно, Рауль?
- и прибавил, обращаясь к Ивонне: - Ты должна как победительница подать
руку проигравшим соперникам, нашим уважаемым Ролан-Мишель...

Ивонна так и сделала... Жаки изобразил на лице веселую улыбку, но
Тунетта Ролан-Мишель взглянула на Ивонну мрачно, с видимой неприязнью.

- Это что, один из твоих поклонников? - спросил Хендрикс, указывая на
меня.

- Мой жених, - отрезала Ивонна.

Мейнт вскинул голову. Левая скула и угол рта снова дернулись.

- Мы позабыли представить тебе нашего друга, - жеманно протянул он. -
Знакомься, граф Виктор Хмара.

Он произнес это с ударением на слове "граф", предварительно выдержав
эффектную паузу.

- Перед вами, - обернулся он ко мне, - один из мастеров французского
лыжного спорта: Даниэль Хендрикс.

Хендрикс улыбался, но я почувствовал, что он опасается какой-нибудь
неожиданной выходки со стороны Мейнта. Он ведь знал его не первый год.

- Разумеется, дорогой Виктор, вы так молоды, что это имя вам ничего не
говорит, - продолжал Мейнт.

Все насторожились.

Хендрикс с притворным равнодушием готовился к схватке.

- Я полагаю, вас еще и на свете не было, когда Даниэль Хендрикс одержал
первую победу.

- Ну зачем вы так, Рене? - спросил Фоссорье вкрадчивым сладеньким
голоском, причмокивая, словно ел на ярмарке восточные сладости.

- Я сама присутствовала на этих соревнованиях, - заявила одна из
загорелых блондинок, а именно Мэг Девилье, - это было не так уж давно.

Хендрикс пожал плечами и, воспользовавшись тем, что оркестр заиграл
фокстрот, отправился с Ивонной танцевать. Фоссорье с Мэг Девилье
последовали за ними. Директор гольф-клуба пригласил вторую загорелую
блондинку. Ролан-Мишели, взявшись за руки, тоже вышли на танцплощадку.
Мейнт подал руку брюнетке:

- Что ж, давайте и мы потанцуем?..

За столом остался я один. Я все смотрел на Ивонну с Хендриксом.
Издалека он выглядел довольно представительным: в нем было метр
восемьдесят - метр восемьдесят пять росту, и при мягком освещении на
сиреневой танцплощадке его лицо казалось не таким одутловатым и пошлым. Он
из кожи вон лез, увиваясь за Ивонной. Как поступить? Врезать ему? У меня
задрожали руки. Я, конечно, мог бы напасть на него внезапно и,
воспользовавшись замешательством, надавать по морде. Или подойти сзади и
разбить об его голову бутылку. Но зачем? Во-первых, ей я буду смешон. А
во-вторых, такие поступки мне несвойственны: я человек смирный, угрюмый и
довольно-таки малодушный.

Оркестр заиграл другую мелодию, помедленнее, пары продолжали танцевать.
Хендрикс так и льнул к Ивонне: как может она ему все это позволять? Я
ждал, что она потихоньку подмигнет мне, улыбнется, даст понять, что мы с
ней заодно. Но ждал напрасно. Пулли, деликатный толстяк-хозяин, неслышно
подошел к моему столику и остановился рядом, опершись на спинку соседнего
стула. Он хотел заговорить со мной, но не решался. Меня тяготило его
присутствие.

- Господин Хмара... Господин Хмара...

Из вежливости я обернулся.

- Скажите, вы не из семьи александрийских Хмара?

Он склонился и буквально пожирал меня глазами, и тут я понял, откуда
взялась эта фамилия, хотя мне казалось, что я выдумал ее сам: она
принадлежала одному семейству в Александрии, о котором отец мне часто
рассказывал.

- Да. Это мои родственники, - ответил я.

- Так вы египтянин?

- Да, отчасти.

Он растроганно улыбнулся. Ему так хотелось еще расспросить меня, и я
мог бы, конечно, рассказать ему о вилле Сиди-Бирш, в детстве я прожил там
несколько лет, о дворце Абадина и таверне "Пирамиды", обо всем этом я
сохранил довольно смутное воспоминание. Мог бы и сам спросить его, не
родственник ли он одному из сомнительных знакомых моего отца, некоему
Антонио Пулли, доверенному лицу и "секретарю" короля Фарука. Но я был
слишком увлечен наблюдением за Ивонной и Хендриксом.

Она все танцевала с крашеным перестарком - волосы он красит, это точно!
Может быть, она делает это с какой-то конкретной целью, и, когда мы
останемся одни, она мне все объяснит? А может быть, просто так, без всякой
цели. А если она обо мне забыла? Моя личность казалась мне такой
недостоверной, что даже мелькнула мысль, а вдруг она сделает вид, что мы с
ней незнакомы. Пулли сел на стул Мейнта.

- Я в Каире знавал Анри Хмару... Мы виделись каждый вечер "У Гроппи"
или в "Мена-Хаусе".

Можно подумать, он доверяет мне тайну государственной важности.

- Постойте... Как раз в том году король появлялся повсюду с одной
французской певицей... Знаете эту историю?

- Да, конечно...

Он перешел на шепот, боясь каких-то невидимых соглядатаев.

- А вы тоже бывали там?

Слабый розовый свет освещал теперь танцплощадку. На мгновение я потерял
из виду Ивонну с Хендриксом, но вот они снова показались. Их закрывали от
меня танцующие: Мейнт, Мэг Девилье, Фоссорье и Тунетта Ролан-Мишель.
Последняя, выглядывая из-за плеча мужа, сделала им какое-то замечание.
Ивонна рассмеялась в ответ.

- Вы же знаете, о Египте невозможно забыть. Невозможно... Иногда по
вечерам я вообще не могу понять, зачем остался здесь...

Я тоже вдруг перестал понимать, зачем я здесь, а не в "Липах" с моими
старыми газетами и телефонными справочниками? Он положил мне руку на
плечо:

- Я готов отдать что угодно за то, чтобы вновь очутиться на террасе
"Паструдиса"... Разве можно забыть о Египте?

- Но "Паструдиса", наверно, больше нет, - пробормотал я.

- Вы уверены?

На площадке Хендрикс, воспользовавшись темнотой, гладил Ивонну пониже
спины.

Мейнт направился к нашему столику. Без дамы. Брюнетка уже танцевала с
другим кавалером. Рухнул на стул.

- Ну, о чем мы тут болтаем? - сняв в темноте очки, он посмотрел на меня
с ласковой улыбкой. - Держу пари, Пулли рассказывал вам свои арабские
сказки.

- Этот господин родом из Александрии, так же как и я, - сухо парировал
Пулли.

- Правда, Виктор?

Хендрикс пытался поцеловать ее в шею, но она не давалась. Отклонялась
назад.

- Пулли уже десять лет хозяин этого заведения, - сказал Мейнт. - Зимой
он работает в Женеве. И, представляете, до сих пор не привык к горам.