ждал их в гостиной, подсев к тому господину с собачьими глазами. Мужчины
увлеклись игрой в канасту. Женщины - болтовней с мадам Бюффа. Мейнт
остановился на пороге. Из кармашка его бледно-розового костюма выглядывал
темно-зеленый платок.
направился ко мне и отчеканил. - Мы ждем вас. Прикажите вынести ваши вещи.
случиться.
такой малости тащить меня в полицию. Это меня огорчило.
чем. Он отбывает по высочайшему повелению бельгийской королевы.
всегдашние соседи по столу смотрели на меня с крайним удивлением и
отвращением, будто внезапно узнали, что я не принадлежу к человеческому
роду. Упоминание о "бельгийской королеве" вызвало всеобщий ропот и
возмущение, и когда Мейнт, решивший не уступать грозно наступавшей на него
мадам Бюффа, отчетливо выговорил:
такой степени, что мне стало не по себе. Тогда Мейнт, топнув ногой и
вздернув подбородок, прибавил неразборчиво, скороговоркой:
мест и угрожающе двинулось на нас. Мадам Бюффа шагнула вперед, и я
испугался, как бы она не дала пощечину Мейнту или мне. Последнее
показалось мне вполне возможным и естественным, я чувствовал, что один
виноват во всем.
палочки вычеркнуть случившееся из их памяти. Все мои усилия казаться
незаметным, освоиться с их основательным укладом в одно мгновение
рассыпались прахом. Я даже не решился в последний раз окинуть взглядом
гостиную, где провел столько вечерних часов, где так успокаивался мой
смятенный дух. Некоторое время я даже злился на Мейнта. Зачем вносить
переполох в собрание мелких рантье, игроков в канасту? От них на меня
веяло таким покоем. С ними я ничего не боялся.
Она все сильней поджимала губы. Я ее понимал. Ведь я в каком-то смысле
совершил предательство. Нарушил издавна заведенный в "Липах" порядок. Если
она сейчас читает эти строки (в чем я, правда, сомневаюсь; ведь и пансиона
давно не существует), то я очень прошу ее поверить, что я не был таким уж
негодяем.
чемодана и огромный сундук, вмещавший кое-что из одежды, старые телефонные
справочники, кучу книг и подшивки газет и журналов: "Матч", "Мир кино",
"Мюзик-холл", "Детектив", "Черное и белое" - за последние несколько лет.
Они были просто неподъемными. Мейнт, взваливший было на себя сундук, едва
не умер. Ценой нечеловеческих усилий нам в конце концов удалось его
перевернуть. Потом мы с полчаса, задыхаясь, волокли его по коридору к
лестнице. Мейнт тянул спереди, я подталкивал сзади. После этого Мейнт
растянулся на полу, сложил руки на груди и закрыл глаза. Я же вернулся к
себе в номер и с грехом пополам, пошатываясь, дотащил до лестничной
площадки еще три чемодана.
сколько ни щелкал, это ничуть не помогало. Сквозь приоткрытую дверь
гостиной лился слабый полусвет. Кто-то выглянул оттуда, мне показалось,
что я различил лицо мадам Бюффа. Тут я догадался, что это она вывернула
пробки, чтобы мы выносили вещи в темноте. Я рассмеялся как сумасшедший -
со мной случилась истерика.
раскачиваясь на верхней ступеньке. Мейнт вцепился в перила и злобно пихнул
его ногой: сундук поехал вниз, подпрыгивая на каждой ступеньке с
оглушительным грохотом. Из-за двери гостиной снова высунулась мадам Бюффа,
а с ней еще два или три жильца. Женский взвизг: "Ах вы мерзавцы!" Зловещее
шипение: "Полиция!" Я взял два чемодана и стал спускаться, не видя ничего
вокруг. Даже закрыв глаза и считая про себя для храбрости: "Раз-два-три.
Раз-два-три..." Стоит мне споткнуться, чемоданы утащат меня вниз, и я
разобьюсь. Главное - не останавливаться. Боюсь, что вывихну ключицы. Меня
опять одолевал истерический смех.
уставившись на сундук и два чемодана. Мейнт спускался по лестнице с
третьим, самым легким, куда я сложил необходимые мелочи. Хотел бы я знать,
какой ангел-хранитель помог мне выжить после такого спуска. Мадам Бюффа
подала мне счет, и я расплатился, не решаясь посмотреть ей в глаза. Она
удалилась в гостиную, хлопнув дверью. Мейнт, облокотившись на сундук,
быстро промокал лицо комочком платка - словно пудрился.
дальше...
переднем сиденье я различал силуэт Ивонны. Покуривая сигарету, она махнула
нам рукой. Невероятно, но нам как-то удалось взгромоздить сундук на заднее
сиденье. Мейнт уселся за руль, а я побрел обратно за чемоданами.
собачьими глазами. Он было направился ко мне, но вдруг остановился. Я
понимал, что он хочет мне что-то сказать, но не может. Я думал, что он
опять сейчас вздохнет, едва слышно, жалобно, по-собачьи; без сомнения, я
один слышал его вздохи и отрывистое тявканье - прочие обитатели "Лип" были
слишком увлечены игрой в канасту и болтовней. Он все стоял, сдвинув брови,
приоткрыв рот, делая над собой невероятное усилие, чтобы заговорить. А
может, просто его тошнило и должно было вырвать? Он наклонил голову, он
почти задыхался. Через некоторое время он все-таки овладел собой,
успокоился и глухо проговорил:
с отворотами. Мне очень нравились его сероватые замшевые ботинки на
толстых темных подошвах. Я был уверен, что когда-то, лет десять назад, уже
встречал его, еще задолго до моего пребывания в "Липах". И внезапно... Ну
да, конечно, это же те самые ботинки, и я жму руку тому самому человеку,
который так волновал мое воображение в детстве. Он всегда приходил в
Тюильри по четвергам и воскресеньям с игрушечным плотиком (точной копией
"Кон-Тики") и спускал его на воду, а потом смотрел, как он плывет,
переходя с места на место, отталкивая его тросточкой от береговых камней,
поправляя парус или мачту. Иногда его обступали дети и даже взрослые, а он
недоверчиво косился на них, боясь насмешек. И на все вопросы бормотал себе
под нос, ласково поглаживая игрушку: "Да-да, сделать "Кон-Тики" из
бальсовых бревен нелегко, на это нужно много времени..." Ровно в семь
часов вечера он вылавливал плот и, сидя на скамейке, вытирал махровым
полотенцем. Я видел, как он направляется к улице Риволи с плотиком под
мышкой. Позднее я часто вспоминал его растворяющийся в сумерках силуэт.
просто: "До свидания!" Взял два чемодана и медленно пошел по саду. Он
молча следовал за мной. Ивонна сидела на крыле автомобиля, Мейнт у руля,
закрыв глаза, откинулся на спинку сиденья. Я поставил чемоданы в багажник.
Человек с собачьими глазами жадно следил за каждым моим движением. На
обратном пути он обогнал меня и все время оглядывался, проверяя, здесь ли
я. Сказав: "Позвольте-ка!", он резко поднял мой последний чемодан. Самый
тяжелый. С телефонными справочниками. Он то и дело опускал чемодан на
землю и отдыхал. Но стоило мне самому взяться за ручку, он говорил:
"Умоляю, позвольте мне..."
удалось с трудом. Он стоял с дрожащими руками и побагровевшим лицом, в эту
минуту очень похожий на спаниеля, совсем не обращая внимания на Ивонну с
Мейнтом.
оглянулся. Он стоял посреди дороги, под фонарем, освещавшим его плотный
твидовый пиджак, замшевые ботинки и бежевые брюки с отворотами. Не было
только плотика под мышкой. У каждого в жизни есть такой неизменный
таинственный часовой, отмечающий поворотные моменты судьбы.
кресла с набивными узорами, круглый стол красного дерева и диван. Стены
обеих комнат были оклеены обоями с репродукциями картин Жуй. Я попросил
поставить сундук в угол на попа, чтобы иметь возможность доставать из его
ящиков свитера и старые журналы. А чемоданы сам задвинул в глубину ванной
и не стал распаковывать, потому что надо быть готовым в любую минуту
сняться с места и, где бы ты ни очутился, знать, что здесь лишь твое
временное пристанище.
собственные туфельки и платьица были расставлены и развешены во всех
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Каменистый Артем
Суворов Виктор