"отбой", и мы разбрелись под брезентовые пологи, тут же уяснив,
что раздеваться для сна не стоит.
человеческого тела не поддавались, и спать мы улеглись в полной
зимней форме одежды, то есть не снимая шинелей, а также сапог и
ушанок.
брезентовому жилищу отсутствовали. Сквозь ткань палатки оранжево
просвечивало пятно недалекого костра. Там, в компании часового,
охранявшего сон нашей роты, я обнаружил всю честную компанию
своих сослуживцев.
сапоги, покуда не явился такой же, как мы, задубевший от мороза
сержант и не разогнал нас по арктическим матрацам.
многозначительно.
колким инеем одеяльце, поспешил на построение.
после переклички нам был устроен оздоровительный пятикилометровый
кросс, повторявшийся затем каждое последующее утро; далее был
завтрак, по окончании которого старшина объявил, что главная цель
нашего пребывания в здешних просторах - помощь в строительстве
важного военного объекта, возможно, и стратегического назначения.
поскольку по прибытии на объект, находящийся неподалеку, мы сразу
уразумели, что командированы для возведения нескольких частных
коттеджей в качестве бесплатной рабочей скотины.
на всю оставшуюся жизнь!
прохладным вечером, хотя ощущение низких температур ранней весны
вскоре нами было утрачено: перед отбоем, голышом стоя в снегу,
мы, смывая пот и грязь, с наслаждением обливались льдистой водой
из умывальника, и пар клубами валил от наших разгоряченных тел,
подверженных теперь простудам в такой же степени, как
высокопрочные металлы и прочие элементы неорганической природы.
бетона, строительной арматуры и прочих тяжестей, и жирок,
нагулянный мной на госпитальном курорте, пропал без следа.
чувствовал, что, подпрыгни сейчас, улечу к звездам, а двухпудовую
гирю, зацепив мизинцем, мы перебрасывали друг другу, как
баскетбольный мячик, и утренний пятикилометровый кросс
воспринимали как детскую потеху.
стрельбе из автомата и пистолета, швыряние гранат на дальность и
точность, подтягивания на турнике и отжимания от пола, то бишь от
земли, до крайней степени измождения.
прикрываясь поверх одеяла шинелью, и наши первоначальные мечты о
ночлеге в уюте бараков учебной зоны - мечты, отмеченные очевидной
практической целесообразностью, однако политически вредные с
точки зрения наших идейных командиров, скоро забылись, и
деревянные топчаны с продавленными матрацами виделись вполне
приемлемыми и даже комфортабельными ложами, а казарменные койки
вспоминались как предметы неоправданной, граничащей с развратом
роскоши.
мы возвратились на свою городскую базу, где, в несколько дней
преодолев либеральные процедуры выпускных экзаменов, получили
заветные сержантские лычки и записи в воинских билетах,
удостоверяющие наш статус инструкторов по техническим средствам
охраны исправительных колоний от окружающего их мира свободных
граждан.
свои новые погоны, прозвучала команда сдать постельное белье и
собрать личные вещички в индивидуальные солдатские мешки, после
чего в считанные часы казарма опустела: мы, новоиспеченные
младшие командиры, спешно развозились по местам своей дальнейшей
службы, а наша учебка готовилась к встрече очередного
курсантского молодняка.
вагона и - безрадостный обратный путь в город Ростов-на-Дону, в
прежний конвойный полк.
не очень-то и огорчен своим отъездом из столицы. Устройся я даже
каким-нибудь генеральским прихвостнем, что бы мне сулило подобное
положение? Ущербную свободу увольнений в город? Протирание штанов
на тепленьком стуле в штабном закутке? Таковые перпективы меня не
вдохновляли. А возможные тяготы будущей службы в боевых
подразделениях казались несущественными.
произвола "дедов" и офицеров, а что же касалось каких-либо
физических нагрузок или бытовых неудобств, то после жизни в
палаточном лагере они пугали меня не более, чем рыбу вода, высота
птицу и волка лес.
незамедлительно убыть в область, а именно - в поселок Северный, и
вскоре рейсовый "икарус" уносил меня прочь от города, в
однообразные просторы степей, к месту окончательного назначения -
в шестнадцатую конвойно-караульную роту. Где уже вечером того же
дня я вступил в глубоко недружественные личные отношения со
старослужащим ефрейтором Серегой Харитоновым.
приветствуя восход светила, и я поднялся с постели со странным
чувством дачника, приехавшго в деревеньку провести безмятежный
отпуск.
дисциплина учебки с ее сорокапятисекундным подъемом, заправкой
коек буквально по линеечке, спешным построением на зарядку
осталась в другой, показательно-показушной армии, а здесь, в
боевой конвойной роте, никто никого не подгонял и впустую не
суетился: люди серьезно и основательно собирались не на холостую
муштру на плаце, а на тяжелую реальную работу, получая оружие,
наполняя водой фляги и неспешно уходя в сторону зоны на развод.
тяжестью автомата, тронувшийся по уже знакомому пути через
поселок к видневшимся вдалеке сторожевым вышкам.
парень, шагавший рядом, выказал мне, а вернее, моей должности
инструктора глубокую зависть.
не служба!
ответственность хотя бы. Один солдатик самогона пережрал, другой
боеприпас потерял или побег проворонил... А ты - как птичка
Божья, порхай себе... Прохудился забор - зеки отремонтируют. Ну и
все. Телефон там... раз в год починишь. А в основном - гуляй,
цветочки нюхай. Хочешь - по поселку, а скучно стало - на дорогу
вышел, попутку поймал и на объект прокатился, развеялся...
Вольный стрелок. Это мы... Развод, по машинам, потом весь день на
вышке и - отбой. Ну, воскресенье разве - чтоб отоспаться.
тянул лямку в московской учебке, отрабатывая свою сегодняшнюю
свободу быта и передвижений.
злобным, как цепной пес, сержантом, прогавкавшим:
спали, тра-та-та-та!
провода на заборе рвут, а мне только и дел, что караул через
каждые пять минут "в ружье" поднимать!
охраны колонии - допотопный приборчик, а точнее - пульт,
снабженный красной лампой тревоги и пронзительным электрическим
звонком. Именно к этому обшарпанном металлическому ящику и
тянулись вдоль основного ограждения провода, безнадежно
подгнившие и требующие тотальной замены.
невозможную, во-первых, в силу элементарного отсутствия таковых,
а во-вторых, для совершения данного трудового подвига требовалось
большое желание и энтузиазм, также напрочь отсутствующие, ибо
ползать по забору с молотком и гвоздями мне предстояло
Соломатина Татьяна
Махров Алексей
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Кервуд Оливер Дж.