на коленях, а женщины, чьи одежды состояли из каких-то цветастых
лоскутов, кормили со шлепками и зуботычинами своих орущих чумазых
отпрысков.
кожуру апельсина.
коллег-"азюлянтов", пояснил Николай. - Осторожнее с ними,
нормальных людей тут нет. Одно жулье. Дети и те... Если деньги
есть, носи на теле, ахнуть не успеешь - свистнут...
мирных районов, придуриваются: мол, беженцы. А как их проверишь?
Практически невозможно.
обретаешься?
Нищета и бандиты. И всякая сволочь у власти. Вот и пытаюсь...
зацепиться.
сюда бы полмира переехало. Я же спрашиваю о причине формальной...
Чего ты немцам поведал?
вредная зона, рядом Чернобыль...
на стол вилку мой новый знакомец, сам, видимо, уясняющий
наивность подобного мотива расставания с отчизной. - Я же не
какой-нибудь там агент КГБ...
из армии сдернул?
озабоченно ковыряя ногтем в зубах. - Пачками. Безжалостно.
впрягаются. Бедокуры. - Он встал из-за стола. Предложил: - Если
имеется желание, поехали в город, тут недалеко. Пошатаемся там...
Германии, стоило хотя бы в целях общего развития рассмотреть ее
поподробнее.
приземистые особнячки, обшарпанные четырехэтажные здания...
унылой.
бездушного бетонного ваяния таких же, как и в СССР, однообразных
жилищ-коробок, а исторические здания пребывали в запустении и
упадке, лишь кое-где грубо подлатанные и небрежно подкрашенные. В
капиталистической части страны я еще не был, но странник Николай
утвержал, что там всего-то лишь больше стекла и рекламных огней,
ну и, естественно, гораздо чище и ухоженнее, хотя реликтов
архитектуры после прошедшей войны осталось считанное количество и
на их месте ныне ничем не примечательные новостройки. И
обнаружить в Германии город, подобный жемчужинам Европы - Вене,
Праге или же Кракову, практически невозможно.
достопримечательности прошлого и современного градостроительства,
сколько разрешение своей покуда неопределенной судьбы.
кроликов, не ведающих, что принесет завтрашний день. Наши
заявления об убежище должен был рассмотреть суд, на который мы не
вызывались, а отрицательный вердикт оглашался следующим образом:
заявитель, разбуженный поутру нарядом полиции, торжественно
заковывался в наручники и препровождался за рубежи страны - как
правило, на покинутую им родину. Причем отныне въезд на
территорию Германии ему воспрещался.
явно попахивало изменой отчизне, и ворота российской тюрьмы были
для меня распахнуты на всю свою ширину.
общественного резонанса в немецком обществе не вызвало, оставшись
сугубо ведомственной заморочкой между российскими и немецкими
властями.
мафиозного типа договоренности о полюбовном разрешении всех
армейских скандальчиков между местными властями и нашими вояками.
практически ежедневно происходящих по неиссякаемой инициативе
советских воинов, терпеливо и безучастно снося любые их фокусы и
махинации.
агрессивных гостей хозяева просто боялись озлить их какой-либо
критикой, а иначе - кто знает? - возьмут да весь дом по злобе
разнесут на щепы, а еще хуже - останутся в нем, ведь что в глазах
для дикарей всякого рода соглашения, пусть и международного
уровня? Хрен уж с вами, догуливай, казачья вольница, стерпим...
войск мы и толковали с Николаем, бесцельно блуждая по улочкам
провинциального германского микрополиса.
хорошего сухого вина. Я не отказался, и мы направились в
свежеотстроенный супермаркет "Кайзер" - метастаз
распространяющегося и в здешней глуши капитализма.
орешками и встал в очередь к кассе. Николай пристроился рядом.
уже направились к выходу, как вдруг дорогу нам перегородили два
рослых паренька, предъявив жетоны службы безопасности.
предложили подняться по лестнице в будку менеджера, сооруженную в
одном из углов супермаркета и являющуюся, как я понял,
одновременно наблюдательным бастионом. Любопытства ради я
последовал туда вместе со своим новым знакомцем и сопровождающими
его лицами, инкриминировавшими Николаю хищение пачки сигарет
"мальборо".
ссылаясь при этом на врожденную забывчивость и изъявляя
готовность оплатить табачное изделие по двойному тарифу, однако
стражи порядка сообщили, что уже вызвана полиция и поезд, что
называется, ушел.
присутствовать при дальнейшем развитии событий. Я шагнул к выходу
из будки, кляня идиота, поставившего на карту свою судьбу из-за
какого-то грошового дерьма, но покинуть помещение не сумел:
навстречу мне шагнули полицейские в салатного цвета рубашечках и
последовала команда оставаться на месте. Меня обдало горячечным
жаром от холодившего мое бедро "макарова", спрятанного за поясом
брюк.
потребовали предъявить, изучив с видимым презрением "азюлянтскую"
бумаженцию.
с ведомыми им инстанциями, пачку "мальборо" возвратили на полку,
а нас погрузили в полицейский микроавтобус с решетчатыми
оконцами, доставив до общежития и передав коменданту.
по моему настоянию полицейскими, взирал на меня комендант без
всякого расположения, подозревая, видимо, в безусловном сговоре с
мелким жуликом Николаем, чьи шансы остаться в Германии отныне
переместились из нулевой отметки в область отрицательных величин.
иначе обнаружение "макарова" автоматически привело бы меня в
острог.
комендант сообщил, что в его кабинете меня ожидают для беседы
некие официальные лица. Какие именно, он не уточнил, но я не без
оснований полагал, что данные представители прибыли сюда не с
целью торжественного поздравления меня со вступлением в должность
главы концерна "Даймлер-бенц", а с намерениями глубоко
противоположными.
отглаженных брюках и со вкусом подобранных галстуках. Оба лет
Конан-Дойль Артур
Махров Алексей
Земляной Андрей
Посняков Андрей
Березин Федор
Корнев Павел