Андрей Молчанов

Схождение во ад

Роман

Величаем тя,

Живодавче Христе,

нас ради во ад сшедшаго и с

Собою вся воскресившаго.

Величание на утрени в неделю Антипасхи.

Если нам суждено быть побежденными в этой войне, наше
поражение будет окончательным. Наши враги провозгласили свои
цели таким образом, что у нас не остается никаких иллюзий
относительно их намерений. Евреи, русские большевики и тьма
шакалов, идущих за ними и тявкающих у их ног - ни один из
них, мы знаем это, не сложит оружия до тех пор, пока они не
разрушат и не уничтожат национал-социалистическую Германию,
превратив ее в груды развалин. В этом страшном конфликте, в
этой войне, где столкнулись две такие непримеримые и
несовместимые силы, неизбежно полное разрушение одной или
другой стороны. Это борьба, которая должна вестись обеими
сторонами до полного обоюдного истощения; и с нашей стороны,
мы знаем, что будем воевать до победы или до последней капли
крови.

Жестокая мысль. Я чувствую ужас, когда думаю, что наш Рейх
будет разодран победителями на клочки, а наши люди
подвергнутся варварским эксцессам со стороны большевиков и
американских гангстеров. Но даже это видение не поколеблет
мою веру в будущее германского народа. Чем больше мы
страдаем, тем более победоносным будет воскрешение единой
Германии. Эта способность германского ума: впадать в
летаргию, когда кажется, что само существование нации
поставлено на карту, - пригодится нам еще раз. Но, что
касается лично меня, я бы не смог жить в Германии во время
переходного периода, который последует за поражением
Третьего Рейха. Позор и предательство, испытанные нами в
1918 году, покажутся ничем по сравнению с предстоящим.
Совершенно непонятно, как после двенадцати лет национал-
социализма такое могло случиться. Мое воображение
парализуется при мысли о том, что Германия впредь окажется
лишенной своей элиты, которая вела ее к вершинам героизма...

Какой совет можно дать, что порекомендовать выжившим и
сохранившим свои незапятнанные души и непоколебимые сердца?
Разбитые, оставленные в одиночестве, поглощенные собственным
спасением, живущие как сторожа во мраке ночи, немцы должны
приложить максимальные усилия, чтобы неукоснительно блюсти
те расовые законы, которые мы для них выработали. В мире,
который становится все более и более извращенным в
результате воздействия еврейского вируса, народ,
выработавший иммунитет против этого вируса, в конечном итоге
оказывается наверху. С этой точки зрения национал-социализм
может рассчитывать на вечную благодарность народов за
освобождение Германии и Центральной Европы от еврейства.

Второй заботой послевоенной Германии должна стать идея
сохранения нерасторжимой связи всех германских народов.
Только когда мы объединимся, мы можем полностью выявить свой
потенциал. Пруссаки при Бисмарке первыми собрали германцев в
один рейх, тем самым дав им возможность показать, что они
первые люди в Европе. Я сам, объединив их в Третий Рейх,
указал им путь, как стать архитекторами новой Европы. Что бы
ни было уготовано в будущем, немцы должны помнить: крайне
важно, чтобы они избавились от всех элементов, вносящих в их
среду разногласия, и они должны делать все возможное для
укрепления их единства.

АДОЛЬФ ГИТЛЕР

"Запомните одно: в этой войне не может быть никаких компромиссов.
Может быть только победа или поражение. И если немецкий
народ не сможет вырвать победы у врага, то он будет
уничтожен."

Я никогда не забуду слов, которыми Гитлер закончил: "
Да, тогда он заслужит уничтожение, потому что лучшие люди
Германии погибнут на войне. Конец Германии будет ужасным, и
немецкий народ заслужит его".

Мне казалось, что посреди комнаты стоит умалишенный, и все
нити, которые еще связывали меня с этим человеком, в этот
момент оборвались: он хотел приговорить к смерти самое
дорогое для него - свой народ. Он жаждал его уничтожения
ради удовлетворения собственной злобы ".

Из воспоминаний Вальтера Шелленберга, бригаденфюрера СС,
начальника 6-го отдела РХСА.

Если Германия проиграет войну, немецкий народ докажет свою
биологическую неполноценность и потеряет право на
существование. Запад вынуждает нас драться до конца. Однако
ясно, что победителем будет не Запад, а Восток.

Из речи Гитлера в ставке командующих армиями перед
наступлением в Арденнах. 1944 год.

ФРИДРИХ КРАУЗЕ

Пасмурное берлинское небо. В этом марте оно было по-октябрьски
низким и мглистым, словно предвещало унылую сырую зиму, а не
скорое лето, должное согласно прогнозам выдаться на редкость
жарким.

Даже чрезмерно жарким... Краузе усмехнулся - растерянно и
горько. Да, лето будет горячей порой - особенно здесь, в
столице Рейха, - от бомбежек и артиллерийского огня, если,
конечно, враг не войдет сюда, в Берлин уже в апреле-мае. И
просто не верится, что остались какие-то недели до появления
на этих улицах русских солдат, до даты великого крушения...
Крушения несостоявшейся империи арийцев.

Что же будет? Как жить, а вернее - выживать, сначала
попросту ища спасения, а после - зачиная продуманное долгое
возрождение?..

Внезапно его пробрала дрожь, и он замер прямо посередине улицы,
уцепив ворот шинели судорожно сведенными пальцами.

Все как бы качнулось и поплыло перед глазами: серо-черные
колонны Рейхстага, Бранденбургские ворота, аккуратный ряд
машин с хромированными облицовками радиаторов у входа в
канцелярию фюрера, красные стяги с упрямой, будто готовой к
решительному повороту свастикой, недвижимые фигуры охраны
СС...

Словно мягкий прозрачный поток воды обрушился на реальность,
смывая ее, и явилась хрупкая, но ясная и резкая в своих
красках картина: тот же Рейхстаг, но уже без купола, цветные
одежды странной разноликой толпы у главных ворот Германии,
неон вывесок на новеньких многоэтажных домах с
призматическими широкими окнами; домах, стоящих на месте
бункера; затаенный уют ресторанов и магазинчиков, и - лишь
один знакомый старый дом, оставшийся на этой улице, зажатый
в тиски новостроек, дом в осколочных и пулевых выбоинах,
упрямо отторгавших шпаклевку, посланец прошлого, чудом
уцелевший кусочек истинного Берлина. Его, Фридриха Краузе,
Берлина.

- Штандартенфюрер? Вам нездоровится?

Серебряный череп на черном бархате околыша фуражки, мальчишеское
лицо в россыпи веснушек, выжидательно-почтительный взгляд...

- Все в порядке, унтершарфюрер.

Перед ним стоял один из офицеров внешней охраны бункера.

Чисто механическим усилием воли Краузе как бы переместил
образ его туда, в темень будущего, и нашел отклик - словно в
черной ночной воде легонько плеснула рыба, уходя в
глубину... Этот уцелеет, этому еще жить.

- Все в порядке, - повторил он, доброжелательно кивнув
младшему по званию и - пошел к своей машине.

Устраиваясь на холодной коже заднего сидения, еще раз обернулся в
сторону рейхканцелярии.

Да, это все, финал, подумалось отрешенно, как о чем-то
давнем и пережитом - так вспоминают о старом ранении, глядя
на выбеленый временем шрам.

Видение было дано ему оттуда, и м и. Видение воскресшего
города, сметенного железом и огнем врага, и возрожденного
чуждо и странно в примитивных геометрических формах плоских