Чтение 8–й страницы книги ~Вторжение по сценарию~

Наконец автомобиль подрулил к гаражу, стоявшему у покрытых тяжелой
шапкой снега елей.

Римо не спешил подниматься на ноги. Он услышал, как дверца машины
открылась, а потом со щелчком захлопнулась. Топая башмаками, Санта-Клаус
направился к стоявшему неподалеку дому. Потом до Римо донесся звук
вставляемого в замочную скважину ключа. Санта-Клаус так громко звенел всей
связкой, что Римо отлично слышал это с почти двадцатиметрового расстояния.
Потом громыхнула застекленная дверь, и в тишине раздавался только шорох
падающих снежных хлопьев.

Римо встал в полный рост и двинулся к двери, но внезапно застыл, как
вкопанный. Перед ним, в тонированном стекле двери, отражалась жутковатая
фигура снеговика.

Это был не веселый, пухлый снеговик, каких дети лепят солнечным зимним
днем, а худощавая, абсолютно белая фигура. Нос из морковки отсутствовал, но
зато на лице резко выделялись угольно-черные глаза. Римо придвинулся к
стеклу поближе, и столкнулся с собственным, ледяным, словно дыхание смерти,
взглядом.

Подняв руки, Римо увидел, что они как будто вываляны в муке. Он глядел
на свое собственное отражение. Очевидно, он так сильно уменьшил температуру
собственного тела, что снег не таял, а просто налипал на него.

Отражение в стекле неожиданно натолкнуло Римо на мысль, и он решительно
постучал в дверь.

Через секунду в дверном окошке кто-то показался. Человек, с изумлением
глядевший на Римо, хотя и был круглощекий, но на его простодушном лице не
было и тени коварства. Это было совсем не то, что ожидал увидеть Римо,
совсем не похоже на человека, отрубившего посреди ночи головы семерым
ребятишкам, и бросившего трупы под деревом, где их и обнаружили родители.

- Кто... Кто вы такой? - пролепетал обладатель бесхитростного лица.
Голос этого человека казался странным, как будто искаженным.

- Фрости-Снеговик, - без тени улыбки ответил Римо.

- Правда?

Римо кивнул.

- Понимаешь, Санта попросил меня навести кое-какие справки. Хочу
узнать, хорошо или плохо ты вел себя в этом году.

Собеседник Римо нахмурился.

- Санта-Клауса на самом деле нет. Мне Винсент сказал.

Римо прищурился.

- А Фрости есть?

Огромное лицо напряженно сморщилось, сразу став похожим на сушеный
апельсин.

- Винсент ничего не говорил насчет вас. А теперь вы стоите прямо
передо мной, как настоящий. Может быть, мне стоит спросить у него, прежде
чем впустить вас в дом. Знаете, мне вообще-то не велели впускать незнакомых
людей.

- Послушай, дружок, мне еще нужно обойти восемьдесят семь тысяч домов.
Если не хочешь мне помогать, придется просто записать "вел себя плохо".
Спасибо за помощь, - сказал Римо, поворачиваясь, чтобы уходить.

В ту же секунду дверь с грохотом распахнулась, и человек с лунообразным
лицом выскочил на улицу. Костюма Санта-Клауса на нем не было. На вид парню
можно было дать лет двадцать восемь, но вел он себя, как двенадцатилетний.

- Нет, нет, подождите, - умоляюще проговорил он. - Пожалуйста,
заходите. Я готов с вами поговорить, честное слово.

- Ладно, - пожал плечами Римо и вошел вслед за ним в дом.

Окинув парня взглядом, Римо решил, что в нем никак не меньше ста
двадцати килограммов живого веса, и почти никаких мускулов. Живот парня
нависал над подпоясанными веревкой штанами, подрагивая, как желе, а
подбородков с лихвой хватило бы на всю семью Джексонов. Еще, по дороге к
симпатичной, хотя и неряшливой гостиной, Римо отметил, что ляжки у парня
настолько толстые, что трутся одна о другую. Звук, который производила при
этом ткань его вельветовых штанов, мог разбудить и мертвого.

- Присаживайтесь, пожалуйста, - пригласил его толстяк. - Меня зовут
Генри. Может быть, вы хотите пить? У меня как раз есть горячий шоколад.

В голосе его послышалось трогательное желание угодить гостю.

- Нет, спасибо, - рассеянно проговорил Римо, оглядывая комнату, - я
ведь могу растаять.

В гостиной не было обычных для этого времени года рождественских
украшений - ни елки, ни носков, повешенных в ожидании подарков около камина.
Однако в углу стояла полутораметровая пластмассовая фигура северного оленя,
от которой тянулся электрический шнур. Олень слегка светился, особенно
горевший красным светом нос. Такие игрушки выставляют обычно на лужайках в
парке.

- Это олененок Рудольф? - спросил Римо.

- Разве вы его не узнаете? - обиженно отозвался Генри.

- Нет, просто хотел удостовериться, - сказал Римо. - Ну что ж, перейдем
к делу. Мне сообщили, что кто-то в этом доме плохо себя ведет.

- Это не я, - пронзительно вскрикнул Генри.

В ту же секунду из соседней комнаты раздался ворчливый голос:

- Генри, ложись спать!

- Хорошо, мама. Вот только договорю с Фрости.

- Немедленно в кровать! - проревел другой, мужской голос.

- Да, сэр... Уже нужно укладываться, раз Винсент так сказал.

- Это займет всего одну минуту, - сказал Римо. Он заметил, что снег у
него на руках уже начал подтаивать. По спине под майкой уже побежали струйки
талой воды. Римо прикинул, что у него еще есть минут пять, чтобы получить
ответы на все вопросы. Остальное будет несложно.

- Хорошо, - согласился Генри, осторожно прикрывая дверь.

Положив пуку на дрожащее плечо парня, Римо спросил:

- Это действительно правда?

Отвернувшись, Генри пытался найти взглядом пластмассового оленя.

- Что правда? - уклончиво переспросил он.

- Не увиливай! - прорычал Римо, вглядываясь в исказившиеся черты его
лица.

Рот, несомненно, был тот же, что и у Санта-Клауса.. Да, и запах точно
такой же - от Генри пахло хвойным мылом и дезодорантом. И, хотя хныканье
Генри никак не вязалось со зловещим "Хо-хо-хо" Санта-Клауса, ошибки быть не
могло.

- Мы знаем, что это ты, - решительно проговорил Римо. - Ты убивал
детишек.

- Мне... мне пришлось... - несчастно выдавил из себя Генри.

Схватив его обеими руками, Римо, яростно крикнул:

- Но почему, ряди всего святого? Они же были совсем еще детьми!

- Это он мне приказал, - всхлипывая, пробормотал Генри.

Подняв глаза, Римо увидел, что он показывает на пластмассового
Рудольфа. Стоящий в углу олень невинно смотрел на них тусклым игрушечным
взглядом, лампочка у него в носу время от времени подмигивала.

- Рудольф? - переспросил Римо.

- Он меня заставил.

- Значит, отрубить семерым ребятишкам головы тебя заставил
Рудольф-олень. Но зачем?

- Чтобы эти дети не грустили, как я.

- Грустили?

- Винсент сказал, что Санта-Клауса нет. Сначала я ему не верил, но мама
тоже так говорит.

- Кто такой Винсент?

- Это мой отчим. Мой настоящий отец убежал. Винсент сказал, что все
из-за того, что я слабоумный, но мама его ударила, так что, наверное, он
сказал неправду.

- Так как же все это произошло? - спросил Римо, чувствуя, как вся его
ярость улетучивается. Этот увалень оказался умственно отсталым.

- После Дня Благодарения я спросил у Винсента, почему у нас нет елки, а
он сказал, что она нам не нужна.

- Продолжай, ты все еще не ответил на мой вопрос.

- Ну, я совсем не хотел причинять детям вреда, - пробормотал Генри,
теребя свои пухлые руки, - а Рудольф сказал, что если ребенок умирает, еще
не зная, что Санта0-Клауса на самом деле нет, то он попадет в рай и будет
всегда смеяться. Но если он успеет вырасти, то прямиком отправится в ад, и
будет поджариваться на вечном пламени, как бекон.

- Так ты убил их, чтобы они не узнали, что Санта-Клауса не существует?
- недоверчиво переспросил Римо.

- Да, мистер Фрости, сэр. А что, Винсент сказал неправду?

Римо тяжело вздохнул. Прежде, чем он собрался с силами, чтобы ответить,
прошло несколько томительных секунд.

- Да, Генри, - тихо проговорил Римо. - Он сказал неправду.

- И теперь в аду буду поджариваться я?

На этот раз Римо уже не медлил с ответом.

- Нет, ты попадешь в рай, Генри. Ты готов?

- А можно мне попрощаться с Рудольфом?

- Боюсь, у нас слишком мало времени. Просто закрой глаза.

- Хорошо. - Генри послушно зажмурился, лицо его напряглось, колени
стучали друг о дружку. Он был настолько жалок, что на секунду Римо
заколебался. Но потом он вспомнил о газетных вырезках с фотографиями
обезглавленных детей и душераздирающих воплях родителей, о которых писали
репортеры. И еще ему вспомнилось собственное лишенное радостей детство.

Решительно шагнув вперед, Римо сложил пальцы в щепоть и направил точно
рассчитанный удар в область над сердцем.

Генри рухнул на спину, словно перевернувшийся холодильник. Дом
содрогнулся от удара его огромного тела. В ту же секунду снова раздался
раздраженный, почти бесполый голос:

- Генри, сейчас же в кровать!

Вслед за ним донесся мужской вопль. Винсент, догадался Римо.