Чтение 18–й страницы книги ~Роковой обет~

ног бросился выполнять приказ. Повернувшись к Сиарану, аббат
промолвил:

-- Соберись с духом, сын мой, и успокойся, ибо вор со
своей добычей не мог уйти далеко. Стало быть, ты носил перстень
не на пальце, а в суме на шнурке -- наверное, думал, что так
надежнее?

-- Да, святой отец. Слов не нахожу, чтобы выразить свое
горе: этот перстень так много для меня значил!

-- А когда ты видел его в последний раз?

-- Отец аббат, я уверен, что еще сегодня утром он был на
месте. Пожитков у меня немного: все, что имею, ношу с собой.
Разве мог я не заметить, что шнурок перерезан, если бы перстень
украли ночью, пока я спал? Нет, сегодня утром все было в
порядке, как и вчера. А с утра я никуда не ходил -- брат
травник велел мне поберечь ноги -- и был только в церкви, не
решившись пропустить мессу. И здесь, в святом храме, при таком
собрании благочестивых паломников кто-то, презрев все божеские
заповеди, срезал у меня перстень.

"И впрямь, -- подумал Кадфаэль, внимательным взглядом
обегая кольцо ожидающих, любопытствующих лиц, -- в эдакой
толчее немудрено нащупать шнурок, вытянуть за него из сумы
перстень, срезать его да и улизнуть, затерявшись в толпе. Сам
обворованный ничего не заметит, а уж о других-то и говорить не
приходится. Ловко обделано это дельце, если даже Мэтью, который
глаз не спускает с друга, и тот проглядел кражу".

А это было, по всей видимости, так, ибо, судя по всему,
Мэтью выглядел совершенно ошарашенным таким поворотом событий.
Его непроницаемое лицо казалось спокойным, однако прищуренные
глаза тревожно перебегали с аббата на Сиарана, в зависимости от
того, кто из них вступал в разговор. Кадфаэль приметил, как
Мелангель украдкой приблизилась к молодому человеку и
нерешительно тронула его за рукав. Мэтью, хотя и не видел
стоявшей сзади девушки, безусловно, догадался, кто к нему
прикоснулся. Он нащупал ее руку и взял в свою, не сводя при
этом глаз с Сиарана. Где-то позади, неподалеку от них, стоял,
опираясь на костыли, Рун, и вид у юноши был озабоченный и
хмурый, зато находившаяся рядом тетушка Элис раскраснелась от
любопытства.

"Сколько народу тут собралось, -- задумался Кадфаэль, -- и
ведь кто из них знает, что у другого на уме: чужая душа
потемки. Неизвестно ни кто украл перстень, ни чем эта кража
может обернуться для тех, кто сейчас слушает да дивится".

-- Может быть, ты заметил, кто стоял рядом с тобой во
время службы? -- спросил приор Роберт. -- Хотя трудно поверить,
чтобы нашелся святотатец, способный столь дерзко осквернить
святую мессу...

-- Отец приор, я смотрел только на алтарь, -- отвечал
Сиаран.

Молодого человека било, словно в лихорадке. Суму, из
которой пропал перстень, он держал перед собой, так что
разглядеть его скудные пожитки Кадфаэль не мог.

-- Меня стиснули со всех сторон... церковь была набита
битком, что и не мудрено в канун праздника... Мэтью был рядом,
как всегда, стоял у меня за спиной. Почем мне знать, кто еще
мог оказаться вблизи в эдакой-то тесноте?

-- Это правда, -- подтвердил приор Роберт, которому было
приятно лишний раз услышать о том, что обитель привлекает
множество паломников. -- Но, отец аббат, монастырские ворота
сейчас закрыты, а все, кто был у месы, находятся здесь, в
аббатстве. И разумеется, все мы желаем, чтобы восторжествовала
справедливость.

-- Все, кроме одного, -- сухо поправил его аббат
Радульфус, -- того, кто заявился сюда с ножом или кинжалом,
достаточно острым, чтобы незаметно перерезать прочный шнурок. С
ножом за пазухой и еще Бог весть какими черными замыслами. Я
призываю его задуматься о содеянном и раскаяться. Приор Роберт,
-- обратился он к приору, -- этот перстень непременно нужно
найти. Я уверен, что ни один из собравшихся здесь добрых
христиан не откажется показать, что у них с собой. Тому, кто не
совершил ни воровства, ни святотатства, скрывать нечего. И
проследи, чтобы всех опросили: не пропало ли еще у кого
что-нибудь ценноеВедь если кража всего одна, значит, и вор
среди нас только один.

-- Все будет исполнено, отец аббат, -- воодушевленно
воскликнул приор Роберт. -- любой честный, богобоязненный
паломник с готовностью окажет нам необходимую помощь. Ведь
никому из них не захочется ночевать под одной крышей с вором.

По рядам столпившихся вокруг гостей и паломников
прокатился гул одобрения. Они собрались сюда со всех концов
Англии, познакомились и подружились уже здесь, в стенах
обители. Никому из них и в голову не приходило, что в таком
святом месте нужно опасаться воров, а теперь кто может
поручиться за то, что его ближайший сосед безгрешен?

-- Святой отец, -- взывал дрожащий и покрывшийся потом
Сиаран, -- вот моя сума, а в ней все мои пожитки. Больше у меня
ничего нет, и пришел я сюда босой. Пусть суму осмотрят и
удостоверятся, что я и вправду ограблен. И мой друг Мэтью так
же охотно покажет содержимое своей сумы и тем самым подаст
добрый пример всем остальным. Я думаю, никто не откажется
очиститься от подозрений.

Услышав это, Мэтью резко отпрянул от Мелангель и схватился
за висевшую у него на поясе выцветшую матерчатую суму, очень
похожую на суму Сиарана. Тем временем приор осмотрел скудные
пожитки Сиарана, сунул их обратно в суму и вопросительно
взглянул туда, куда направлял его горестный взгляд молодого
паломника.

-- Я вручаю ее вам со всей охотою, отец приор, --
промолвил Мэтью и, отстегнув суму, протянул ее Роберту.

Приор принял ее, открыл и тщательно осмотрел содержимое.
Правда, большую часть того, что находилось внутри, он не стал
ни вынимать, ни показывать, а лишь повертел в руках. В суме
лежала сменная чистая рубаха, застиранные холщевые подштанники,
скромные туалетные принадлежности -- бритва да кусочек мыла,
тощий кошель и какая-то свернутая расшитая лента --
по-видимому, реликвия. Кроме того, в суме хранился требник в
кожаном переплете. Извлек приор лишь один предмет, который счел
необходимым продемонстрировать окружающим, -- кинжал в кожаных
ножнах, какой люди благородного сословия обычно носят у бедра.

-- Да, это мой кинжал, -- признал Мэтью, глядя Радульфусу
примо в глаза, -- но не им был разрезан тот шнурок. Я вообще не
доставал его из сумы с тех пор, как ступил на землю вашего
аббатства.

Радульфус перевел взгляд с кинжала на ео владельца и
кивнул:

-- Я согласен, что ни один разумный человек не пустится в
дорогу, не захватив средства защиты, тем более, если ему
предстоит заботиться и о безопасности безоружного друга. Твои
побуждения, сын мой, мне вполне понятны, но тем не менее в этих
стенах никто не должен носить оружия.

-- Как же мне надлежало поступить? -- спросил Мэтью.
Держался он прямо, и в голосе его слышался чуть ли не вызов.

-- То, чтто следовало сделать, ты сделаешь сейчас, --
заявил Радульфус. -- Отдай кинжал на сохранение привратнику,
как поступили со своим оружием остальные гости, а когда будешь
уходить, получишь его обратно.

Мэтью ничего не оставалось, как склонить голову, что он и
сделал -- учтиво, но явно без особой радости.

-- Я поступлю, как ты велишь, отец аббат, и прошу простить
меня за то, что я не спросил совета ранее.

-- Но, святой отец, -- умоляющим голосом напомнил о себе
Сиаран, -- как же мой перстень? Как мне исполнить данный обет,
если я лишен знака покровительства и защиты?

-- Твой перстень будут искать по всей обители, и всякий
честный человек, -- здесь аббат возвысил голос, дабы его могди
слышать даже в задних рядах, -- охотно покажет весь свой скарб.
Позаботься об этом, Роберт! -- добавил он, обращаясь к приору.

С этими словами Радульфус продолжил свой путь, а толпа,
проводив его взглядом, стала расходиться. Люди возбужденно
обсуждали случившееся, высказывая самые невероятные
предположения. Приор Роберт принял Сиарана под свое крыло и
повел юношу в странноприимный дом, чтобы привлечь к поискам
пропавшего перстня брата Дэниса. Мэтью поначалу заколебался и
бросил нерешительный взгляд на Мелангель, но затем повернулся
на каблуках и зашагал следом за ними.

Паломники и гости Шрусберийского аббатства, все как один,
с готовностью откликнулись на призыв аббата. Каждый спешил
развязать свой тюк или суму, желая поскорее оправдаться в
глазах окружающих. Розыски продолжались всю вторую половину
дня, но никаких следов исчезнувшего перстня обнаружить не