такой детина, плечистый, только-только из послушников.
Старательный, но копуша! А в общем, парень что надо. Похоже,
его приставили ко мне, потому что малюет он, поди, как курица
лапой. А вот лопата как раз по нем! Для меня такой в самый раз!
дальше, за небольшой горкой, по правую руку спускались к Меолу
уже убранные гороховые поля, расположенные на задах аббатства.
Там-то и трудился в поте лица своего брат Винфрид, --
долговязый, угловатый парень с копной всклокоченных жестких
волос, торчавших вокруг его выбритой макушки. Одет он был в
короткую рясу, на ногах -- большие башмаки с деревянной
подошвой. Брат Винфрид орудовал лопатой со стальным лезвием, с
такой легкостью рассекая ею густые сплетения бобовых корней и
стеблей, словно то была простая трава. Искоса поглядев на
шедших мимо Хью и Кадфаэля, он не прекратил работу и с прежним
упорством вонзал свою лопату. Хью бросил взгляд на его смуглое
простодушное лицо и невинные голубые глаза.
что с боевым топором, -- одобрительно заметил он, улыбаясь. --
Мне бы дюжину таких молодцов на службу в замок.
Кадфаэль. -- Как все крупные мужчины, он слишком простодушен и
мягок. Чего доброго, бросит на землю меч и кинется оказывать
помощь поверженному противнику. Тебе нужны маленькие злобные
терьеры, что скалят зубы.
уже переросли и начали ронять лепестки. Обогнув угол буксовой
изгороди, они вышли на широкий двор, пустынный в этот утренний
час, когда почти все находились на работах. Разве что несколько
приезжих прохаживались подле странноприимного дома и конюшен.
Едва Хью с Кадфаэлем обогнули высокую изгородь и сделали
несколько шагов по двору, как чья-то маленькая тень метнулась
от ворот хозяйственного двора, где тесно, в три ряда, стояли
сараи и амбары с монастырскими запасами, и тут же пропала в
узком проходе, что вел со двора в монастырь. Минуту спустя она
вновь мелькнула уже на другом конце аллеи. Глаза мальчика были
скромно потуплены, руки смиренно сцеплены на животе, -- ну
сущий ангел! Кадфаэль предусмотрительно тронул Хью за плечо и
приостановился, не желая, очевидно, слишком смущать мальчика.
Можно было не сомневаться в том, что, едва убедившись в
счастливом избавлении от посторонних глаз, он вновь дал деру,
-- только пятки засверкали! Хью мрачно усмехнулся. Кадфаэль
посмотрел ему в глаза и промолчал.
их даже не успели разложить по корзинам. Хорошо еще, что
мальчишка встретился нам, а не приору Роберту. Это с животом-то
оттопыренным, как у беременной женщины!
Наверное, он выбирал самые большие яблоки, но не больше
четырех. Ворует он в меру. Может, проспорил, а может, и просто
из озорства, ради удовольствия вновь и вновь искушать
провидение.
недоумении.
если уж воровать, то, разумеется, на всех. У нас есть еще
несколько послушников, чуть постарше, но перед ними он вряд ли
несет какие-либо обязательства. Пусть воруют сами или остаются
с носом. А известно ли тебе, как зовут этого постреленка? --
спросил Кадфаэль улыбаясь.
новоявленный лорд Итона, -- сказал Кадфаэль и задумчиво, как бы
в оправдание пошатнувшейся репутации мальчика, добавил. -- Но,
честно говоря, он еще не знает об этом.
сидел на берегу мельничного пруда и сосредоточенно догрызал
остатки большого сочного яблока.
выражение лица у него было, как у человека, вынужденного
сообщить дурные новости. -- Он ждет тебя в монастырской
приемной. И лучше поторопиться.
переживший радость от удачно совершенной кражи. У него не было
особенных причин бояться брата Павла, наставника послушников и
учеников, который был человеком весьма мягким и
снисходительным, но можно было попытаться избежать и его
упреков. -- А зачем я ему понадобился?
он этого не сообщил. Ступай и узнаешь, если и впрямь сам не
догадываешься.
ноги.
приемная, свидетельствовала о чем-то весьма серьезном, хотя
Ричард не мог припомнить за собой никаких сколько-нибудь
значительных проступков в последний месяц. Тем не менее, он
решил держаться настороже. В задумчивости он неторопливо пошел
прочь от пруда, ступая босыми ногами по прохладной траве; затем
его задубелые ступни почувствовали булыжник мощеного двора, и
наконец он оказался в небольшой сумрачной приемной, где
наезжавшие время от времени миряне могли с глазу на глаз
поговорить со своими оставленными в монастыре родственниками.
единственному в приемной, отчего и без того темное помещение
казалось совсем мрачным. Брат Павел был высок, его коротко
стриженые волосы, лежавшие вокруг бритой макушки, были все еще
густы и черны, хотя монаху было уже под пятьдесят. Обычно он
стоял, да и сидел тоже, слегка наклонившись вперед, поскольку
уже много лет ему приходилось общаться главным образом с теми,
кто вдвое уступал ему в размерах; сам же он имел намерение лишь
наставлять их на путь истинный, а не подавлять своей статью и
мощью. Он был добр, учен и снисходителен и отлично делал свое
дело, умея держать своих подопечных в узде, не прибегая к
запугиванию. Самый старший из его нынешних подопечных, отданный
в монастырь пяти лет от роду, а теперь уже достигший своего
пятнадцатилетия и готовившийся стать послушником, рассказывал
своим товарищам страшные истории о предшественнике брата Павла,
который раздавал розги направо и налево и вдобавок обладал
таким жутким взглядом, что кровь стыла в жилах.
наставником. Лицо мальчика выражало полную безмятежность,
зеленоватые глаза лучились ангельской невинностью. Он был
худощав и маловат ростом для своих лет, но зато подвижен и
ловок, как кошка; светлокаштановые волосы, густые и вьющиеся;
обе щеки, равно как и его прямой нос, были сплошь покрыты
золотистыми веснушками. Широко расставив босые ноги и шевеля
пальцами на досках пола, Ричард стоял, глядя в лицо брата Павла
взглядом покорным и невинным. Павлу был отлично знаком такой
немигающий взгляд.
можно мягче. -- Я должен тебе кое-что сказать.
мальчика, поскольку сказано это было с такой значительностью и
таким извиняющимся тоном, словно Ричард нуждался в утешении.
Мальчик слегка нахмурился, но вызвано это было скорее всего
простым удивлением. Он позволил брату Павлу усадить себя на
лавку и обнять за плечи, и сидел теперь рядом с ним, тупо глядя
на свои босые ноги. Он готовился к выволочке, но тут, похоже,
было нечто совсем иное, к чему он не был готов, и теперь
терялся в догадках.
в битве при Линкольне и был тяжело ранен. И что с тех пор со
здоровьем у него было совсем плохо.
очень-то представлял себе, что значит "плохо со здоровьем", за
исключением того, что нечто в этом роде бывает со стариками.
голосом, сообразив, что именно это от него сейчас и требуется.
грума, -- продолжал брат Павел. -- Он принес печальную весть,
Ричард. Твой отец принял последнее причастие и получил
отпущение грехов. Он умер, дитя мое. Ты его наследник и должен
быть достоин своего отца. В жизни и в смерти он в руке
Господней. Равно как и все мы.
Андреев Николай
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Гуревич Георгий
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем