встретил никого из знакомых и коротко отвечал на приветствия,
не задерживаясь. Вот уже показалась прибрежная полоса деревьев
у брода, над водой склонились несколько ив, над ними виднелась
крыша церкви. Сама же деревня и манор находились в стороне.
Ричард осторожно подъехал к деревьям, спешился там и
внимательно осмотрел сам брод подле небольшого островка и
дорогу, ведущую от деревни к броду. Еще не видя людей, мальчик
услышал голоса, замер и прислушался, надеясь в душе, что люди
пройдут от брода к деревне и путь за реку будет открыт. То были
две девушки, они плескались у воды, болтая и весело смеясь.
Ричард услышал и голос мужчины, который тоже смеялся и задорно
окликал девушек. Мальчик подкрался ближе и ясно увидел
говоривших. Он затаил дыхание и остановился, борясь с
отчаянием.
низкие кусты, а так как день стоял погожий и в компании
молодого человека им было хорошо и весело, они вовсе не
торопились уходить. Этих девушек Ричард видел впервые, а вот
мужчину он знал очень хорошо, хоть и не помнил его имени.
Рыжеволосый мужчина, рослый и бойкий, был не кто иной как
Рокстерский приказчик. Именно он со своим дружком, желая
выслужиться перед своим лордом и доказать ему свою преданность,
схватил Ричарда на краю Эйтонского леса, когда тот возвращался
в аббатство. Именно эти здоровенные руки, которые сейчас
тискают одну из веселых прачек, бесцеремонно выволокли тогда
Ричарда из седла, перебросили его, лягающегося и отбивающегося,
через могучее плечо, показавшееся мальчику воистину дубовым,
ибо все его отчаянные попытки вырваться оказались тщетными, в
то время как другой злодей заткнул Ричарду рот его же
собственным капюшоном и связал ему поводом руки. Тою же ночью в
полной темноте, когда все порядочные люди давным-давно спали,
эти двое преданных слуг перевезли Ричарда в дальний хозяйский
манор, подальше от посторонних глаз. Ричард не забыл пережитого
им насилия. И теперь этот проклятый детина вновь стоит у него
на пути, и Ричард никак не может выйти из укрытия к броду, ибо
этот негодяй наверняка его узнает и схватит.
спрятаться под деревьями и дожидаться, покуда все трое не
натешатся и не уйдут от реки в деревню. Ричард начал
подумывать, не поехать ли ему мимо Рокстера по северному
берегу, однако деревня стояла слишком близко к реке и все было
открыто. Как бы то ни было, он понапрасну терял время, которое,
он ощущал это кожей, было на вес золота. В отчаянии грызя
ногти, Ричард провел так целый час. Даже когда прачки собрали
белье и отправились в деревню, они не спешили, по-прежнему
смеясь и болтая с молодым парнем, шедшим рядом с ними. Лишь
когда голоса смолкли и у брода никого не осталось, Ричард
опасливо выехал из укрытия и направил своего пони в мелкую
воду.
островок, затем снова становилось глубже, -- здесь была цепочка
мелких перекатов, где вода была покрыта мелкой рябью и
водоворотами. На середине реки Ричард натянул повод и на
мгновение обернулся, ибо посреди голого пространства широких
заливных лугов он чувствовал себя у всех на виду и совершенно
беззащитным. Его было видно здесь на целую милю, -- темная
фигурка всадника на фоне переливающихся бледным перламутром
зелени и воды.
мчащегося галопом всадника, -- тот был пока еще далеко, но, без
сомнения, гнался именно за мальчиком. Всадник на крупном
светлой масти жеребце. Это Фулке Эстли гнался за своим
сбежавшим зятем!
разбрасывая в стороны фонтаны брызг. Быстрой рысью Ричард
помчался по влажному заливному лугу, направляясь на запад к
тракту, по которому до приюта Святого Жиля было около четырех
миль, а там уже недалеко и до монастырских ворот. Целую милю
Ричард ехал по открытому месту, прежде чем стали попадаться
мелкие рощицы, прикрывающие беглеца. Но у мальчика уже не было
надежды оторваться от погони, ибо его могли увидеть -- и
наверняка увидели! Да и куда было тягаться его маленькому пони
с великолепным жеребцом Фулке Эстли. Однако на этого пони
Ричард возлагал все свои надежды. Как бы то ни было, мальчик
все еще опережал погоню, хотя и потерял большую часть своего
преимущества, ожидая у брода. Пришпоривая пони и стиснув зубы,
Ричард мчался в Шрусбери, словно за ним гналась стая голодных
волков.
поросших редкими деревьями и кустарником, которые скрывали
преследователя и преследуемого друг от друга. Однако расстояние
между ними неуклонно сокращалось. Когда тракт вышел на открытое
место, Ричард обернулся и вновь увидел своего врага, уже ближе,
чем раньше. Ричард тут же поплатился за свою невнимательность.
Он вновь упал с пони, но на этот раз удержал его за повод,
причем сам избежал ушибов и не потерял времени на то, чтобы
ловить свою лошадку. Перепачканный с головы до ног и злой на
себя, Ричард вновь вскочил в седло и продолжил свою дикую
скачку, ощущая взгляд Фулке Эстли, который, словно кинжал,
вонзался ему в спину. Хорошо еще, что его пони был крепкой
валлийской породы и несколько дней отдыхал, так что ему не было
особенно тяжело под таким легким седоком. И все-таки пони стал
сдавать. Ричард чувствовал это, но ничем не мог ему помочь. Тем
временем показались крайние изгороди Святого Жиля, дорога стала
шире и тверже, и теперь мальчик слышал далекий стук копыт у
себя за спиной. Здесь Ричард мог бы завернуть в приют,
поскольку за прокаженными присматривали монахи из аббатства и
брат Освин никому бы его не выдал без позволения аббата. Однако
у Ричарда уже не было времени думать об этом и сворачивать в
сторону.
каждое мгновение ожидая, что вот-вот его накроет огромная тень
Фулке Эстли и его рука схватит пони за повод. Вот уже Ричард
свернул за угол монастырской стены и промчался прямо к воротам
мимо опешивших работников, что шли домой после своих дневных
трудов, мимо ребятишек, игравших с собаками на обочине.
каких-нибудь пяти ярдах позади него.
к вечерне явились несколько постояльцев из странноприимного
дома. В церковь пришел Рейф из Ковентри, как всегда тихий и
неразговорчивый. Явился даже Эймер Босье, целый день искавший
своего беглого виллана. С мрачным видом он молился, видимо, о
том, чтобы небо ниспослало ему удачу в его поисках. Глядя на
Эймера, Кадфаэль понимал, сколь тяжелы его раздумья, ибо тот
хмурился на протяжении всей службы, как человек, пытающийся на
что-то решиться. Возможно, его тяготила необходимость сохранить
добрые отношения с влиятельными родственниками его матери, что
заставляло его поспешить домой, сопровождая тело покойного
Дрого, дабы соблюсти соответствующие приличия. А возможно, он
размышлял о своем пронырливом младшем брате, вполне способном
обойти его во время его отсутствия, претендуя к тому же на
определенную часть в отцовском наследстве.
случившегося, наравне с монахами и прочими гостями монастыря,
когда те после окончания службы вышли из церкви через южную
дверь и последовали вдоль западной стены монастыря на большой
двор, разбредаясь по своим делам перед ужином. Едва аббат
Радульфус вместе с приором Робертом и прочими братьями вступили
на большой двор, вечернюю тишину разорвал бешеный стук копыт,
раздававшийся за воротами на утрамбованной земле тракта и резко
перешедший в звонкий цокот на булыжном дворе, когда в ворота
без остановки проскочил черный валлийский пони, а за ним рослый
серый жеребец. Всадник на сером коне оказался бородатым
мужчиной, -- рослый и плотный, его лицо раскраснелось не то от
гнева, не то от спешки, а быть может, и от того, и от другого.
Мужчина резко наклонился и схватил за повод храпящего пони, на
котором прискакал мальчик. Пони-то он схватил, но никак не
мальчика! Тот испуганно завопил, выпустил повод и скорее упал
на землю, нежели спешился, по другую сторону от рослого
всадника, и словно птичка, летящая к своему гнезду, бросился к
ногам аббата, упал лицом вниз и отчаянно обхватил аббата за
лодыжки, плача, рыдая и цепляясь за его черные одежды, словно
боялся, что его оторвут силой, и словно никто, кроме этого
облаченного в черное человека, к которому он прижался как к
незыблемой скале, не мог защитить его.
тишина, которая была столь внезапно нарушена. Аббат Радульфус
поднял свой строгий взгляд от маленькой фигурки, прижавшейся к
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Афанасьев Роман
Семенова Мария
Лукин Евгений