Чтение 44–й страницы книги ~Эйтонский отшельник~

случается, когда метят в сердце.

Кадфаэль собирался поехать к лесничему, однако неожиданно
передумал, ибо нечто говорило ему, что нельзя пропустить ничего
из того, что произойдет, когда тело Кутреда принесут в
аббатство, -- к огорчению многих, а для кое-кого, возможно, и к
облегчению, но кое-кому это, возможно, угрожает и опасностью.
Вместо того, чтобы ехать короткой дорогой через лес, Кадфаэль
поспешно направился в сторону Шрусбери вдогонку за шерифом и
носильщиками.

Едва они вступили в Форгейт, за ними увязалась толпа
любопытствующих ребятишек, за которыми следовала целая свора
собак, растянувшаяся по всей дороге. Даже добропорядочные
горожане выходили посмотреть, однако держались на почтительном
расстоянии сзади, побаиваясь аббата с шерифом, но желая узнать
поподробнее, что случилось, и распуская слухи с такой
скоростью, с какой плодятся мухи в жаркий летний день. Даже
когда кортеж завернул в монастырские ворота, добрые люди из
кузницы, с торговой площади и из харчевни собрались подле ворот
снаружи и, нетерпеливо заглядывая во двор, продолжали свои
бесконечные пересуды.

А на большом монастырском дворе как раз в ту минуту, когда
туда внесли убитого отшельника, собралась другая похоронная
процессия, готовившаяся отправиться в дальний путь. На низкой
телеге, которую на первый день пути по хорошей дороге наняли в
городе вместе с возчиком, был водружен запечатанный гроб с
телом покойного Дрого Босье. Тут же стоял Варин, держа под
уздцы двух оседланных коней, а молодой грум занимался укладкой
седельных сумок, дабы они не перевешивали одна другую, когда их
загрузят. При виде всей этой суеты Кадфаэль с облегчением
вздохнул и возблагодарил Бога, ибо понял, что по крайней мере
одна из опасностей почти уже миновала, причем даже раньше, чем
на то можно было рассчитывать. Эймер наконец решил вернуться
домой, где его ждали неотложные наследственные дела.

Люди, сопровождающие одного покойника, не могли не
остановиться, дабы взглянуть на людей, сопровождающих другого.
Даже Эймер, вышедший из странноприимного дома вместе с братом
Дэнисом, который провожал похоронную процессию, остановился на
высоком крыльце, с удивлением взирая на прибывших. Он был не в
силах оторвать глаз от принесенной ноши, покрытой с ног до
головы покрывалом. Наконец он решительно сошел с крыльца и
направился к воротам, где спешивался Хью Берингар.

-- Что случилось, милорд? Еще один покойник? Неужели вы
нашли моего беглеца, только мертвого?

Эймер не знал, печалиться ему или радоваться, если это и
впрямь труп его беглого виллана. Разумеется, для него была
важна выгода, которую сулили ему умелые руки Гиацинта, но и
жестокая месть принесла бы ему известное удовлетворение, даже
сейчас, когда он отчаялся поймать Гиацинта и решил вернуться
домой.

Аббат Радульфус уже тоже спешился и с неприступным видом
наблюдал за происходящим, ибо на невеселые мысли наводила эта
зеркальная картина, собравшихся проводить одного покойника и
принесших другого. Монастырские грумы, помогавшие спешиваться
аббату с шерифом, тоже глядели во все глаза и не собирались
уходить.

-- Нет, это не ваш беглец, -- ответил Хью. -- Если тот
парень, которого мы искали, вообще Бранд. Так оно или нет, его
и след простыл. Я вижу, вы домой собрались?

-- Хватит тратить время и силы, хотя и жаль оставлять
этого негодяя на свободе. Да, я уезжаю. Я нужен дома, там меня
ждут дела. Но кого же тогда принесли?

-- Отшельника, что недавно поселился в Эйтонском лесу. К
нему заезжал ваш отец, полагая, что слуга отшельника мог
оказаться тем парнем, кого вы ищете. Но тот уже сбежал и
проверить ничего не удалось.

-- Да, аббат мне рассказывал. Значит отшельник! Я не стал
заезжать к нему еще раз. Что толку, раз парня там уже нет.

Эймер с любопытством поглядывал на прикрытое покрывалом
мертвое тело. Носильщики опустили носилки наземь и ожидали
дальнейших распоряжений. Эймер откинул покрывало с головы
мертвого Кутреда. Перед тем как нести покойника в монастырь,
монахи расчесали его длинные спутанные волосы и клочковатую
бороду. При полном дневном свете Эймеру открылось вытянутое
лицо отшельника, его глубоко посаженные глаза с потемневшей
теперь кожей на глазницах, прямой римский нос, пухлые губы.
Полуоткрытые глаза были мутны. Эймер склонился ниже, словно
приглядывался, не веря своим глазам.

-- А ведь я его знаю! -- воскликнул он. -- Впрочем, это
громко казано. Имени своего он не называл, но я его видел и
говорил с ним. Значит, отшельник? Никогда бы не поверил! Волосы
у него были тогда подстрижены по-нормандски, борода тоже
коротко стриженая, не то что нынешняя мочалка. И одет он был в
дорогое дорожное платье, сапоги и прочее, но никак не в это
рванье и сандалии. У него также был меч и кинжал, которыми он
наверняка отлично владел.

Произнося эти слова, Эймер не осознавал, что сказал нечто
важное, однако, подняв глаза на шерифа, понял, что это именно
так.

-- Вы уверены? -- мгновенно спросил его Хью.

-- Конечно, милорд. Хотя мы и виделись всего один день. Но
я играл с ним в кости и видел, как мой отец играл с ним в
шахматы. Я совершенно уверен!

-- Где это было и когда?

-- Это было в Тейме, когда мы искали Бранда на Лондонской
дороге. Мы остановились на ночь в тамошнем аббатстве. Этот
человек приехал туда раньше нас. Мы отлично провели вечер, а
утром поехали дальше. Точно я уже не помню, но было это
примерно в конце сентября.

-- Значит, если вы его узнали даже в таком необычном виде,
то его мог узнать и ваш отец, не так ли?

-- Конечно, милорд. Глаз у отца был острый, еще лучше
моего. А отец сидел с ним за шахматной доской, лицом к лицу.
Конечно, он узнал бы его.

Кадфаэль подумал, что так оно, наверное, и было. Дрого
Босье узнал этого человека, когда в погоне за своим вилланом
приехал в лесной скит к Кутреду, который еще совсем недавно не
был отшельником. Дрого узнал его, и Кутред не дал ему вернуться
в аббатство, где он мог бы рассказать о том, что увидел. Даже
если Дрого не знал за Кутредом никаких особых грехов, он мог
обронить случайное слово, не ведая, чем это грозит, и привести
в скит кого-нибудь из тех, кто ищет вовсе не беглого виллана и
даже кое-кого поважнее, нежели святой-самозванец. На обратном
пути Дрого не уехал дальше опушки Эйтонского леса. Впрочем, он
был уже достаточно далеко от скита, чтобы снять малейшие
подозрения с отшельника, который, как известно, не имел
обыкновения покидать свой скит.

Хотя прямых доказательств не было, сама очевидность
ситуации не оставила у Кадфаэля никаких сомнений. Некоторое
время запечатанный гроб с телом Дрого Босье и только что
принесенное тело Кутреда стояли бок о бок. Затем приор Роберт
приказал носильщикам отнести покойника в часовню. Эймер Босье
закрыл лицо Кутреда и вновь занялся своими приготовлениями к
отъезду. Стоило ли отвлекать и задерживать его? Голова его была
занята совсем другим. Однако Кадфаэль решился задать неожиданно
возникший у него вопрос.

-- Что за конь был у того человека, которого вы встретили
в Тейме? -- спросил он.

Эймер поднял на монаха удивленные глаза, оторвавшись от
своих седельных сумок, на которых он затягивал ремни. Он открыл
было рот для ответа, но замялся, словно что-то мучительно
припоминал.

-- Он приехал раньше, чем мы. Когда мы прибыли, в конюшне
было два коня. Уехал он тем же утром, причем опять раньше нас.
Да, интересно. Когда мы забирали своих коней, в конюшне стояли
те же два жеребца, что и вечером. Странное дело! Как это
возможно, что такой благородный человек, с виду рыцарь -- и
вдруг без коня!

-- Возможно, он оставил своего коня в какой-нибудь другой
конюшне, -- мгновенно решил эту простую задачку шериф.

Однако задачка эта была совсем не такая простая, -- это
был ключ к разгадке! Здесь, на монастырском дворе у всех на
виду лежали убийца и убитый, -- правосудие свершилось.

Но кто же убил убийцу?

Наконец похоронная процессия покинула большой монастырский
двор, -- Эймер верхом на отцовском светлой масти жеребце,
Варин, ведущий на длинном поводе коня,на котором приехал в
аббатство Эймер, а также молодой грум, сопровождавший телегу с
гробом Дрого. Кадфаэль подумал, что, наверное, на второй день