перед дверью салона самолета, где работал кондиционер, поток горячего
воздуха толкнул его назад. Почувствовав тошноту, он подумал, не причина ли
этому то, что ему предстоит проделать. Теперь он должен совершить
последний бесповоротный шаг, сделать заключительный ход в своей шахматной
партии, о котором он не говорил ни Ромео, ни султану Шерабена, ни даже
помогавшим ему людям из Красных бригад. Последнее жертвоприношение.
которые удерживали на расстоянии тысячи репортеров из газет, журналов,
телевидения. К нему, Ябрилу, было приковано внимание всего мира, он держал
в своих руках дочь президента Соединенных Штатов, и ему внимала аудитория,
какой не имел ни один правитель, ни один Папа Римский, ни один пророк.
Своими руками он мог сорвать маску со всего мира. Ябрил отвернулся от
открытой двери и посмотрел внутрь самолета.
Прошло двадцать четыре часа, как он предъявил свой ультиматум. Время
истекло, он поднял своих людей по тревоге и разослал с поручениями. Один
из них понес написанный Ябрилом от руки приказ шефу безопасности допустить
журналистов-телевизионщиков ближе к самолету. Другой получил пачку
отпечатанных листовок, сообщавших, что, поскольку требования Ябрила не
были выполнены в течение двадцати четырех часов, один из заложников будет
казнен.
президента из туристического салона в первый класс, где ее ждал Ябрил.
облегчением улыбнулась. Ябрил удивился, как она может выглядеть такой
свежей после всех проведенных в самолете дней. Вот это кожа, подумал он,
такая кожа не нуждается ни в каком креме. Он улыбнулся ей в ответ и сказал
полушутливым тоном:
чуть подкраситься, причесаться, так как нас ждут телекамеры. Смотреть
будет весь мир, и я не хочу, чтобы думали, что я с вами плохо обращался.
почти двадцать минут. Услышав спуск воды, он представил ее сидящей, как
маленькая девочка, и почувствовал острый укол боли в сердце. Он стал
молиться: "Азазел, Азазел, будь сейчас со мной", - потом услышал
чудовищный гул толпы, стоящей под палящим солнцем пустыни, они прочитали
листовку. Доносился шум моторов телевизионных автофургончиков,
подъезжавших поближе.
упрямства. Она решила, что не будет ничего говорить и не позволит ему
насильно ее снимать. Хорошо умывшись, она выглядела прекрасно и была
уверена в своих силах, хотя и утратила какую-то часть доверчивости в
сердце. Она улыбнулась Ябрилу и сказала:
открытой двери самолета, где они остановились на пороге. Красноватый
воздух пустыни осветил их фигуры. Шесть тягачей с телевизионным
оборудованием словно охраняли самолет подобно каким-то доисторическим
чудовищам, не давая толпе приблизиться вплотную. - Улыбнитесь им, -
продолжил Ябрил, - я хочу, чтобы ваш отец видел, что вы в безопасности.
волос и отвел их, обнажив шею, пугающую белизной кожи, нарушаемой только
родинкой, скользящей по плечу.
делает. Его хватка стала жестче, он повернул ее голову так, чтобы
телекамеры видели ее прелестное лицо. Солнце пустыни образовывало вокруг
ее фигуры золотой ореол, а Ябрил своим телом отбрасывал на нее тень.
металлическую дверь, затем прижался к спине Терезы, осторожно придвинув ее
к самому краю. Правой рукой он достал пистолет и приставил к ее обнаженной
шее. И прежде чем она ощутила прикосновение металла, он нажал на курок и
дал ее телу оторваться от своего.
Потом ее тело опрокинулось так, что ноги уперлись в небо, и снова
перевернулось, прежде чем рухнуло на бетонированную полосу, и осталось там
лежать бездыханное, ее раздробленную голову освещало раскаленное солнце.
Поначалу слышалось только стрекотание телекамер, урчание автомобильных
моторов и шуршание песка, потом по пустыне прокатился вопль тысяч людей,
нескончаемый крик ужаса.
Он шагнул вглубь самолета и заметил, что члены его группы смотрят на него
с ужасом, отвращением, с почти животным страхом.
долгую минуту, потом отрывисто продолжил. - Теперь мир будет знать, что мы
действуем всерьез. Теперь они дадут все, что нам надо.
ожидал, а реакция его людей казалась зловещей. Казнь дочери президента
Соединенных Штатов, это уничтожение священного символа власти, нарушило
табу, которое он не принял во внимание. Ну что ж, пусть будет так.
фиалковом запахе белой шеи, подумал о ее теле, лежавшем в кровавом ореоле
пыли. Да пребудет она теперь с Азазелом, подумал он, навеки сброшенная с
золотых небес в пески пустыни. Перед его глазами стояла последняя картина
- ее тело, белые брюки, из-под которых виднелись обутые в босоножки ноги.
Жара проникала в самолет, и Ябрил был весь мокрый от пота. Я Азазел,
подумал он.
разъяренным гулом толпы, президент Кеннеди проснулся от того, что
Джефферсон тряс его за плечо. И хотя он уже не спал, но продолжал слышать
раскаты голосов, проникающих сквозь стены Белого дома.
приносивший ему горячий шоколад, чистивший его одежду, а больше походил на
человека, напрягшегося в ожидании страшного удара. Он вновь и вновь
повторял:
толпились люди. Кеннеди узнал морского офицера, служившего врачом в Белом
доме, и мичмана, всегда носившего за ним ящик с кодом ядерного удара. Там
находились и Юджин Дэйзи, и Артур Викс, и Кристиан Кли. Он почувствовал,
как Джефферсон почти вытащил его из постели и поставил на ноги, потом
быстрым движением накинул ему на плечи халат. Колени у Кеннеди почему-то
подогнулись, и Джефферсон поддержал его. Лица у всех были искажены
испугом, бледные, как у призраков, глаза широко открыты. Кеннеди стоял, с
удивлением глядя на них, потом его охватил ужас. На какое-то мгновение он
перестал что-либо видеть и слышать, ему отказали все органы чувств.
Морской офицер открыл свой черный чемоданчик и вынул из него заранее
приготовленный шприц, но Кеннеди отрезал:
молчали.
ведь убил Терезу?
природная катастрофа, взрыв ядерного устройства, смерть главы
какого-нибудь государства, потопление военного корабля в Персидском
заливе, разрушительное землетрясение, наводнение, пожар, эпидемия, все,
что угодно. Но Кристиан с белым лицом сказал:
Он почувствовал, как сникло его тело, и был уверен, что Кристиан
загораживает его от всех остальных в комнате, потому что по лицу у него
струились слезы, а дыхание перехватило. Потом, похоже, все придвинулись
поближе, врач воткнул иглу шприца ему в руку, Джефферсон и Кристиан
опустили его на постель.
распоряжения поднять на ноги все отделы штаба, связаться с лидерами
конгресса, очистить от толпы улицы вокруг Белого дома, приостановить
действия всех средств массовой информации, с которыми встретится в семь
утра.
на подносе горячий шоколад и бисквиты.
к вам, господин президент, каждые полчаса, если вы не возражаете.
дня. Он заставил себя рассуждать трезво. Его беда была вызвана
рассчитанным ударом врага, и он старался отвести эту беду. Он глянул на
высокие овальные окна и, как всегда, вспомнил, что они из особого стекла,
он может смотреть сквозь них, но никто не в состоянии заглянуть внутрь, и,
кроме того, они пуленепробиваемы. Перед ним простирались лужайки Белого
дома, виднелись близлежащие дома, занятые сотрудниками Службы
безопасности, вооруженными специальной лучевой аппаратурой и собаками. Его
безопасность обеспечена, Кристиан держал свое слово. Не было только
возможности уберечь Терезу.
отчаяния, он сам удивился своему спокойствию. Потому ли, что она после
смерти матери настояла на том, чтобы жить своей собственной жизнью, или
Посняков Андрей
Дальский Алекс
Никитин Юрий
Панов Вадим
Орловский Гай Юлий
Шидловский Дмитрий