кроны.
исчисляются несколькими бронзовыми монетками, за которые ничего не купишь.
в течение всего дня во рту ничего не было. Однако первое оцепенение уже
прошло, и рассудок снова служит мне, как прежде. "На сегодня еда не
предусмотрена! - сухо предупреждаю легкомысленное упрямое существо,
которое все мы постоянно носим в себе. - Пищи должно хватить по крайней
мере на два дня, так что потребление ее начнем только завтра".
капризное существо. - А как ты проживешь остальные пять дней до следующего
вторника? И вообще, кто тебе сказал, что следующий вторник будет иным?"
несколько дней без еды можно, но что тебя ждет после этих нескольких дней?
ужином, садятся у своих телевизоров, чтобы в домашнем уюте насладиться
очередной кровавой драмой в ковбойском варианте либо в детективном. После
разочарования я впадаю в депрессию. Темнота барака, глухая дробь дождя и
завывания ветра гнетут меня нестерпимо. Только депрессию надо гнать ко
всем чертям, в моем положении это непозволительная роскошь. Стащив с себя
комбинезон, я снова обкладываюсь измятыми газетами, лежавшими под доской,
затем одеваюсь и забиваюсь в угол. Сквозь зияющее отверстие в стене барака
видны мелькающие на шоссе с неравными интервалами фары автомобилей. Это
мой телевизор. Смотришь и видишь, что за пределами одиночества этой
пустоши мир все еще существует.
неделя" - это много. А если говорят "всего одна неделя" - это
воспринимается как "мало". Человек всегда в состоянии выждать одну неделю.
А тем временем положение как-то прояснится и, вероятно, все образуется.
Если с человеком в кепке случилось что-нибудь, он придет в следующий раз.
Если же по той или иной причине его заменили другим, другой явится. Если
наши ждут, пока отшумит сенсация, к тому времени она отшумит. А если впали
в заблуждение... Пусть даже так, все равно проверят. Не могут не
проверить, и проверка не может длиться бесконечно.
что я стал предателем?
бесполезных дум о вещах, что канули в прошлое. Однако я продолжаю
перебирать в голове все это, потому что иного способа убить время нет. И
еще потому, что когда погружен в эти думы, у меня такое чувство, что я
держу отчет перед генералом, что я опять вернулся к своим, пусть мысленно,
пусть для того, чтобы выслушать порицания. Выслушивать порицания, что
угодно, лишь бы не быть вдали от своих, в полном одиночестве, отсиживаться
в гнилом бараке на краю света.
и что кроме генерала там находятся очень опасный оппонент - мой бывший
шеф, и мой добрый союзник - мой друг Борислав. В сущности, своего бывшего
шефа я тоже могу считать своим другом, хотя он явный противник некоторых
моих методов, которые он любит именовать "склонностью к авантюризму". Что
касается Борислава, то он во всем мой союзник, потому что в своей практике
сам не прочь прибегнуть к этим методам.
а генерал за письменным столом наблюдает за нами, как всегда, он дает
возможность высказаться всем. Но так как действие от начала и до конца
развивается в моей голове и режиссура полностью в моих руках, я позволяю
себе не только взять слово первым, но и быть обстоятельным сверх всякой
меры. Затем волей-неволей придется дать слово бывшему шефу.
самоанализа. Я не знаю ни одного случая, чтобы он сказал: "В чем была моя
ошибка?" А раз ты влип, значит, без ошибок не обошлось, и незачем все
валить на объективные условия, хотя они были неблагоприятными...
защита. Однако, прежде чем переходить в атаку, мой бывший шеф старается,
как обычно, надежно упрочить свою позицию.
каковы их истинные побуждения, в какой мере сказывались личные симпатии и
антипатии в их поступках. Так что, если можно, пускай он немного вернется
к этому".
ответ. Они все трое старались ввести меня в заблуждение, и не только
ложью, но и их правдой, касающейся их личных судеб - взаимной неприязни,
иллюзий и неудовлетворенного честолюбия. В какой мере Дороти хотелось
сделать меня своим временным партнером, чтобы через меня обобрать Сеймура,
насколько Грейс была правдива в своих намерениях отомстить ему, доказав,
что именно она прибрала меня к рукам, а не он, в в какой степени Сеймур
хотел видеть в моем лице друга и союзника - точно установить трудно, и,
как мне кажется, все это не имеет практического значения. Важно одно: в
любом случае поползновения этой тройки опирались на одну искупительную
жертву, и той жертвой был я".
удалось до такой степени опутать тебя своей ложью, что ты до сих пор не
можешь от нее избавиться. Ты говоришь "не имеет практического значения",
да? А почему не имеет? Ведь если между этими людьми существовали
противоречия, их с самого начала надо было углублять и, воспользовавшись
ими, облегчить себе дальнейшие действия. Ты этого не сделал. И правильно
поступил, хотя и не догадываешься почему. Тебе все представлялось гораздо
сложней, чем оно было на самом деле, и, к счастью, ты не стал действовать,
учитывая эту мнимую сложность. Как же в общих чертах сложилась ситуация?
Фронтальная атака Сеймура рассчитана на то, чтобы подготовить и
реализовать вербовку Боева. Но поскольку американец допускает, что Боев
может устоять перед искушениями и соблазнами, он ему обеспечивает два
иллюзорных выхода: бегство с Дороти в Швецию и с Грейс - в неизвестном
направлении. Иными словами, в случае если Боев сбежит от Сеймура, он в
конце концов опять к нему попадет. Такова в общих чертах схема - очень
простая, если абстрагироваться от наигранных чувств и страстей,
рассчитанных на то, чтобы сбить с толку".
выхода его не соблазнили", - не утерпел Борислав.
западни, но угодил в четвертую! В западню "Тодоров".
с Тодоровым. Ведь это же коронный номер Сеймура: ставит ловушку там, куда
наверняка придет наш человек".
Это дает мне возможность с ходу опрокинуть его доводы. Получается так, что
поставленная перед Боевым задача с самого начала была обречена на
провал..."
предоставить мне слово, однако я отказываюсь говорить, и он продолжает:
Это главная удача в действиях Боева. И тем обиднее, что мы тут же
натыкаемся на серьезный просчет. Нечего нам впадать в какой-то фатализм
перед этим самым "коронным номером", а лучше разобраться, какими своими
ошибками мы способствовали тому, чтоб этот "номер" прошел".
палец.
грубая ошибка. Во-вторых, - к указательному пальцу присоединяется средний,
- категорическое требование, чтобы Тодоров возвратил деньги. Боев тут явно
перестарался. В-третьих, - к двум пальцам присоединяется безымянный, -
легкомысленно отнесся к подготовке своего отступления - самая серьезная
ошибка".
должен был лежать билет на самолет, чтобы на другой же день ты мог уехать.
Либо, что одно и тоже, ты должен был отложить встречу с Тодоровым до
следующего дня и, передав пленку связному, в тот же вечер уехать поездом.
Короче говоря, пока Тодоров информировал Сеймура о твоем посещении и
консультировался с ним, ты уже был бы для них недосягаем".
генерала, достает из кармана янтарный мундштук и засовывает его в рот.
Между нами будь сказано, Борислав давно пытается бросить курить и, чтобы
как-то обмануть себя, прибегает к помощи этого мундштука. Правда, в
присутствии начальства он старается этого не делать - генерал как-то
заметил ему: "Этот твой мундштук напоминает мне пустышку, которой мать
обманывает ребенка".
второстепенным: мой вечерний рейд на вокзал, когда меня выследили люди
Сеймура, и то, что я оставил портфель в камере хранения. Мой оппонент не
может удержаться, чтобы не назвать эти мои действия авантюризмом. Однако
со свойственной ему объективностью он оценивает на четыре с плюсом мою
смекалку в части использования двух мансард и делает небольшое заключение:
Боев проявил, как всегда, лучшие свои качества, но, к сожалению, не сумел
преодолеть некоторых присущих ему слабостей.
в пух и прах аргументы моего бывшего шефа, и не потому, что имеет что-то
против него, а потому, что сам он мыслит и действует так же, как я. И что
характерно - мы с Бориславом никогда не работали вместе, однако, несмотря
на это, наши взгляды настолько совпадают, что мой бывший шеф порой не
Посняков Андрей
Гуль Роман Борисович
Никитин Юрий
Березин Федор
Шилова Юлия
Пехов Алексей