Чтение 37–й страницы книги ~Утро

Через минуту в дверях "Самсона" появляется первый господин и также садится
в "форд".

Мод заметила мой возросший интерес к событиям внешнего мира, но не
спрашивает, что там происходит, она продолжает делать свое дело: наблюдает
за помещением.

В одиннадцать часов пятнадцать минут Томас выходит из дома и, держа в
руке чемодан, направляется к своему автомобилю. Отпирает дверцу, садится
за руль, видимо, пробует включить мотор, и в этот момент передняя часть
"опеля" исчезает в пламени и дыму, раздается глухой взрыв. Господа в
"форде" скрываются за углом.

После общего оцепенения, как всегда, начинается суматоха. Толпа
зевак, которая издали смотрит на пылающий "опель", густеет. Откуда-то
взялся и полицейский. Вскоре слышно завывание сирен служебных автомобилей.

Мод сохраняет присущее ей спокойствие, хотя и повернулась лицом к
окну - иногда чрезмерное безразличие может вызвать подозрение. Но до нас
нет никому дела. Посетители и официантки припали к окнам и наблюдают то,
что происходит на улице.

- Снова террористы! - авторитетно заявляет пожилая женщина в огромной
фиолетовой шляпе.

- Может, даже есть жертвы... - почти восторженно выкрикивает другая
женщина.

После вмешательства пожарников и появления санитаров выясняется, что
единственной жертвой стал какой-то мужчина, но никто из присутствующих дам
не может высказать более или менее убедительного предположения о личности
потерпевшего. Определенную информацию по этому поводу им могла бы дать
Мод, но она воздерживается.

Когда общее возбуждение утихает и официантки наконец вспоминают о
своих служебных обязанностях, я заказываю еще одно мороженое и еще один
кофе. На улице уже нет ничего интересного, но нам и торопиться некуда. При
такой ситуации торопиться ни к чему.

Поднимаемся, когда в кафе начинается обеденный наплыв людей.
Пожарники, санитары, полицейские и следственный фотограф уже давно
закончили свое дело.

- Проверьте, не подложили ли и вам бомбу, - советую я даме, когда мы
садимся в "мерседес".

- Если подложили, то она предназначена для вас, - отвечает Мод. - Я
очень мелкая личность, чтоб мне подкладывать бомбу, Альбер.

Проходят три долгих дня, заполненных дремотой, чтением и вялыми
раздумьями, прежде чем осуществляется путешествие, которое было обещано.
Вопреки моим надеждам, это поездка не в Австрию и не в Швейцарию, а только
в Штутгарт.

Трогаемся рано утром, пока не так жарко, после легкого завтрака и
незначительного изменения внешности, о котором уже рассказывалось.
Проезжаем заполненную транспортом пригородную зону - тут движение
преимущественно встречное - и добираемся до просторной автострады.

- Вы такая загадочная в этих темных очках, - говорю я. - И
молчаливая, словно сфинкс...

- Мы с вами наговорились за эти два месяца, - говорит Мод мелодичным
голосом диктора детских радиопередач.

- За два с половиной месяца, - поправляю ее я. - И если кто-то
наговорился за это время, то не вы, а я. Вы только и знаете, что молчите,
боясь нарушить инструкции Сеймура.

- Шеф не давал мне инструкций молчать.

- Тогда говорите!

- Что вас интересует, Альбер?

- Думаю, я имею право знать, чем закончится вся эта историю?

- Не верю, что это так уж вас волнует.

- Не "так уж", но в какой-то мере...

Мод не отвечает, уставив глаза в грузовую машину, едущую впереди, -
алюминиевую громаду с зелеными буквами фирмы "Саламандра". Она давно уже
могла бы обогнать ее, но боится, чтобы какой-нибудь автомобиль сзади не
стукнул нас в самый ответственный момент. Наконец обгон завершен. С
облегчением вздыхаю и закуриваю сигарету.

- Если вы волнуетесь за своих подруг, то могу вас заверить, что с
ними все порядке.

- Но тех подруг вы же навязали мне.

- Только по службе, Альбер. Интимные отношения - исключительно ваша
инициатива.

Она снова замолкает, потому что впереди еще одна грузовая машина.
Однако едет она довольно быстро, и дама, подумав, решает не обгонять ее.

- Да, ваши подруги живы и здоровы. Мне даже кажется, что теперь они
помирятся - им уже некого делить.

- Почему же! А Мур? А Добс?..

- Таких, как Мур и Добс, они могут иметь десяток. Речь идет о женихе,
Альбер. Вечная мечта дурех.

- Знаю, знаю. Ваш взгляд на это мне известен. Не морочьте мне голову
женскими историями.

- Женские истории - это составная часть человеческих историй, друг.
Томас, прежде чем сделать свой фатальный визит к "Самсону", оставил у
Дейзи письмо для нашего посольства и копию фактуры. Узнав о гибели своего
возможного мужа, Дейзи передала документ Муру, а тот отнес их куда надо.
Короче говоря, Райен задержан, и проводится следствие.

- Это еще ничего не значит.

- Райен, наверное, не разделяет вашего мнения. Обвинение против него
довольно весомое и подтверждается по всем линиям.

- Вы думаете, что доклад Сеймура извлекли из архива?

- Я ничего не знаю про его доклад.

- Извините, вы никогда ничего не знаете.

- Неблагодарный!

- И все-таки Райен как-нибудь выпутается. Америка - страна
неограниченных возможностей, в частности, для таких, как Райен-отец.

- В Америке, как и везде, у сильных людей есть и сильные недруги. Не
думаю, чтоб противники Райенов не воспользовались такой чудесной
возможностью свести с ними давние счеты.

- Буду рад, если окажется, что вы не ошиблись. Ведь приятно
сознавать, что столько усилий было затрачено недаром. Имею в виду прежде
всего усилия Сеймура, а также и ваши.

- Какие усилия, Альбер? Я просто выполняю распоряжения.

- Вы когда-нибудь обгоните эту машину или нет?

- Зачем, Альбер? Потом появится другая. Неужели вы не заметили, что
самое разумное - двигаться в своем ряду с умеренной скоростью?

- О, поэтому Сеймур никогда вам и не улыбается: вы хотите двигаться в
своем ряду, да еще и с умеренной скоростью!

Прибываем в Штутгарт, а точнее, под Штутгарт, после обеда. Мод
сворачивает с шоссе на какой-то холмик и останавливается перед маленькой
гостиницей, что прячется среди деревьев.

- Зачем мозолить людям глаза? - объясняет она. - Тут чистенько и
хорошая кухня.

- К чему эти оправдания? - спрашиваю. - Разве мы тут будем зимовать?

- Я ничего не знаю, - отвечает дама и идет оформлять документы.

Точно так же она ничего не знает и во время обеда, и потом, когда я
прихожу к ней в комнату, чтоб добиться каких-то сведений о предстоящих
планах.

- Уже время просыпаться, - доносится до меня ее мелодичный голос.

Она еще дважды повторяет это, прежде чем я решаюсь открыть глаза.

- Что случилось?

- Вы спите уже два часа.

- Ну и что?

- К нам могут заглянуть гости, - объясняет женщина, которая никогда
ничего не знает.

Гости прибывают под вечер и в одиночестве. Это, конечно же, Сеймур.
Он даже не позволит выйти из серо-стального "мерседеса", такого же, как и
у Мод, - ждет, пока мы приблизимся к нему.

- Садитесь, дорогой мой...

- Мои вещи наверху...

- Пусть лежат. Мод уберет их.

Сажусь спереди и бросаю взгляд на даму; она в ответ легонько кивает,
улыбаясь неуловимой полуулыбкой, словно говорит мне: "Прощайте,
счастливого пути!"

"Мерседес" срывается с места и стремительно набирает скорость - давно
знакомый мне шоферский стиль американца. Когда мы выезжаем на автостраду,
Сеймур увеличивает скорость до двухсот километров. Такое я тоже уже видел:
так летел он когда-то по улицам Копенгагена.

- Если все будет хорошо, в эту ночь вы перейдете границу, - наконец
сообщает мне Уильям.

- Вы так отчаянно гоните, что я могу и не перейти ее.

- Вижу, вы уже совсем под влиянием Мод, - замечает он. - Не бойтесь,
я езжу довольно осторожно.

- Следовательно, занавес опущен, - решаю я изменить тему разговора.

- Наверное, Мод проинформировала вас.

- Из Мод не вытянешь больше одной фразы.

Сеймур молчит, потому что готовится обогнать "порше". Такая задача
вообще непосильна для "мерседеса", но только не для этого.

- Ваш автомобиль, видимо, не такой, как у Мод, - говорю я.

- Откуда вы взяли? - спрашивает Сеймур, прижимаясь к обочине, чтоб
дать дорогу "порше", который снова вырывается вперед.

"Мерседес" летит и дальше так же стремительно: пейзаж вокруг нас
размазан бешеной скоростью и сумерками, которые уже заметно сгущаются.
"Порше" остается далеко позади. Американец немного сбавляет скорость и
включает фары ближнего освещения.