Чтение 11–й страницы книги ~Не спешите с харакири~

- Может быть и так. Теперь я не буду бросаться в глаза. Чтобы позволить
себе желтизну, нужно жить в Японии. Так что, нет худа без добра.

- И все-таки не мешает свистнуть лекаря!

- Ты думаешь?

- Да, так будет лучше. Я звоню администратору и прошу прислать к нам
лучшего тубиба1 квартала. Он не заставляет себя долго ждать.

Это маленький фруктик с бородёнкой похотливого козла, тощий, как
велосипедная спица, и отягощенный очками в золотой оправе.

Пока он осматривает моего собрата, я спускаюсь взять интервью у портье.
Показываю ему конверт, найденный в кармане Фузи Хотъубе и прошу его
перевести с японского. Парень нежно теребит мочку уха (вы, наверное,
догадались, что этот жест означает у японцев высшее интеллектуальное
напряжение).

- Это не по-японски? - спрашиваю я.

- По-японски, но...

- Но...?

- Это старо японский. Я не очень-то понимаю... Сейчас так уже не пишут
иероглифы и...

- Но он не так уж и стар, так как на этом конверте наклеена марка!

- К сожалению, я не в силах помочь вам, месье. Но вы можете
проконсультироваться у букиниста на соседней улице. Он торгует старинными
книгами и, может быть, сможет помочь вам.

Я благодарю футцана, даю ему чаевые и поднимаюсь узнать, как идут дела у
Берюрье. Выходя из лифта, я слышу вопли, стоны, удары... Они исходят из
комнаты Толстомясого. Я сломя голову врываюсь в номер.

Какой спектакль! Доктор плавает на четвереньках посередине комнаты в
разодранной рубашке, с порванным галстуком и без рукава на пиджаке. Под его
правым глазом синеет огромный фонарь, очки превратились в две кучки стекла с
торчащим из них концом золотой проволочки, наподобие хвостика от пробки с
бутылки шампанского.

Громила, более желтый, чем его жертва, мечется по комнате, потрясая
своими кулаками ярмарочного бойца.

- Что здесь происходит?-удивляюсь я.

Мой компаньон брызжет слюной:

- Что это за страна, где тубибы-додики?!2

Он подлетает к доктору и лягает его под ребра своим копытом. Тот стонет.
Мне приходится срочно вмешаться.

- Прекрати, Толстяк! Объясни, в чем дело!

- Ты же не знаешь, какую мерзость предлагал мне этот удод! И это мне,
Берюрье! Как будто я похож на такого! Разве по мне не видать, что
я-нормальный мужчина?! Что мои нравы заодно с природой, а не против, а? Я
тебя спрашиваю!

- Успокойся! Что он тебе сказал?

- Это настолько гадко, что я не осмеливаюсь повторить это даже тебе,
Сан-А, хоть ты-- мой друг до гроба!

Поняв, что мне так и не удастся ничего вытянуть из этой псины, я
склоняюсь над врачом.

-Что случилось, доктор?

- Я хотел сделать ему акупунктуру,-лепечет несчастный.

- Ты слышишь?-визжит Толстяк.-И он еще осмеливается повторять это!
Подумать только, что у японцев такие замашки! Чего стоит один их
флаг-красный кружок на белом фоне! С ними все ясно! Это даже не эмблема, это
целая программа!

Я спешу объяснить Толстяку, что такое акупунктура. Он слушает, фыркает,
произносит "Ну, ладно!", а затем взрывается снова:

- Я плачу тубибу не за что, чтобы он вгонял мне иглы под шкуру! Убери
отсюда этого поганца! Я лучше приму аспирин.

Теперь остается самое сложное - успокоить тубиба и помешать ему
обратиться за помощью к нашим японским коллегам. Я сочиняю для него роман о
нервном расстройстве Берю и сую ему пригоршню долларов. Он прихлопывается и,
наконец, причитая, убирается восвояси. Через секунду за дверью раздается
дикий вопль.

Без своих диоптрий несчастный передвигался наощупь. и вошел в лифт, не
заметив, что его кабина находилась этажом ниже.

В целом он отделался сломанной ногой, вывихнутым плечом, расплющенным
носом и оторванным ухом. Могло быть и хуже!

Я говорю Толстяку о последствиях его нетерпимости но он в ответ лишь
пожимает плечами:

- Мне сразу не понравилась его рожа! Красивый фланелевый пиджак (как ни
странно, до сих пор белый) бесстрастно подчеркивает желтизну моего
ангелочка. Прямо-таки, белоснежная лилия с золотыми тычинками!

- Куда пойдем? - справляется любезный поросенок.

- Сначала к библиотекарю, к которому мне посоветовали обратиться, а потом
махнем в Кавазаки, по адресу парня, распотрошившего себя в самолете.

-Что мы забыли у библиотекаря?

- Дать ему расшифровать адрес на конверте... Собирайся и не ломай себе
голову, остальное я беру на себя!

Книжный магазин являет собой маленькую лавочку с витринами, где
выставлены редкие издания. Нас встречает крупный, убеленный сединами старик
в европейском костюме, но со странным колпаком из черного шелка на голове.
Он не говорит по-французски, но трекает несколько фраз по-английски. Я
показываю ему конверт и спрашиваю, не может ли он перевести нам текст.

Он берет в руку наш бумажный прямоугольник, напяливает на нос очки с
толстенными стеклами, смотрит, затем вооружается лупой, и когда я уже
задаюсь вопросом, сможет ли он обойтись без большого телескопа токийской
обсерватории, он вдруг вскрикивает и роняет лупу, швыряет конверт на
лакированный столик так, как будто тот обжег ему пальцы, и мчится в
подсобку.

- Ты только посмотри,-говорю я Толстяку,-ну и реакция у нашего книжного
червя!

- Ты же знаешь, что у поноса свои причуды,-философски замечает мой друг.

Мы томимся в ожидании не менее десяти минут, а старой библиотечной крысы
все нет. Я начинаю волноваться: Наверное, что-то случилось: старикана-япошку
аж передернуло после того, как он ознакомился с текстом на конверте. Я зову
его:

- Hello! Sir, please!1

Но в ответ-тишина. Тогда я захожу в подсобку: никого.

Следующая дверь ведет в комнату. Я продвигаюсь вперед, продолжая звать
хозяина. И вдруг мои слова застывают в горле.

Старый торговец книгами сидит на подушках в строгом костюме. Он только
что сделал себе харакири. Та же самая церемония, что накануне в самолете:
кинжал с обернутой в белый платок рукояткой.

Его кровь стекает на подушки и образует на полу лужу. Старик еще жив, но
лучше бы он был мертв. Его пергаментное лицо исказила предсмертная
конвульсия, глаза уже закатились.

Толстяк у меня за спиной застывает от удивления.

- Что это он сделал?! И он - тоже!

- И он тоже. Берю. Пойдем, а то я потеряю дар речи.

Прежде чем выйти из магазина, я забираю роковой конверт.

На улице все спокойно. Воздух пахнет геранью, прохожие наслаждаются
жизнью.

Мы проходим сотню метров, не проронив ни слова, затем останавливаемся и
обмениваемся долгим взглядом, полным взаимной тревоги.

- Все это происходит наяву или же нам снится кошмарный сон?

- Этот старый бумазей с ума что ли спятил?

- На это нам надо будет дать ответ, Толстяк.

- Это на него нашло после того, как он прочитал конверт?

- Да.

Мы снова замолкаем. Увидев такси, я поднимаю руку.

- Куда едем? - вздыхает мой друг.

Вместо ответа я сажусь в пеструху.

- Агентство Франс-Пресс,- бросаю я водителю- Вы знаете, где это?

Он утвердительно отвечает по-японски и жмет на газ.

Глава 6

Помещение агентства "Франс-Пресс" находится по соседству с редакцией
крупной токийской вечерней газеты "Нерогоносктобдит".

Меня встречает восхитительная блондинка, чей взгляд игрив, как
неотредактированное издание Гамиани. Я спрашиваю, француженка ли она, что,
впрочем, абсолютно излишне, так как и слепой сразу поймет, что эта мышка с
головы до пят славная дочь Парижа.

Она кокетливо, чудесно и обворожительно одета в легонький
костюмчик-двойку с альковами, от которых так и хочется найти застежки.

Она заверяет меня в своей принадлежности к французской столице;
подтверждает, что я - ее соотечественник и что месье Рульт будет очень рад
принять меня, для чего мне достаточно показать свою визитку.

Вместо своей визитки я отделываюсь полицейским удостоверением. Малышка
смотрит на него, хмурит бровки, окидывает меня удивленным и одновременно
заинтересованным взглядом, после чего удаляется, выписывая своей ломбадкой
цифру 8.888.888.888 в благоухающем воздухе приемной.

Спустя двадцать три секунды меня принимает Рульт (я предпочел оставить
Берю за дверями приемной).

Это крепкий парень с серебрящимися висками. - Атлетичный, симпатичный и
жизнерадостный, он протягивает мне ладошку шириной с капустный лист и
восклицает:

- Привет французским легавым, прибывшим покорять Японию!

Мы обмениваемся теплым хрящепожатием, после чего он кивает мне на кресло
и подталкивает ко мне коробку с сигаретами, огромную, как сундук
иллюзиониста.

- Вы курите?

- Иногда, но никогда не сосу заводские трубы,-улыбаюсь я в ответ.