Сан-Антонио

Подайте мне Джоконду

Глава 1

Это была собака, которая корчилась посреди дороги. Издалека, в свете фар,
я принял ее за смятый лист газеты, шевелящийся под порывами ночного ветерка.
Но, приблизившись, увидел, что это собака. Белая.

Она дала себя сбить. Челюсти ее еще шевелились, но зад был раздавлен в
лепешку.

Я почувствовал, как во мне зашевелилась жалость. Резко затормозил и вышел
из машины. Увы, помочь псине было уже невозможно. Для этого требовался по
меньшей мере Иисус Христос, а меня, как вы знаете, зовут иначе.

Он подыхал, этот несчастный пес. Его лапы лихорадочно царапали асфальт,
жалобные короткие хрипы вырывались из измазанной кровью пасти.

Единственное, что я мог для него сделать,- нанести последний удар и
отправить беднягу в собачий рай. Только вот под рукой ничего не, было. Разве
что машиной?..

Надеюсь, вы не решили, что ваш старый приятель Сан-Антонио вступил в
обществе защиты животных? Уверяю вас, ничего общего. Терпеть не могу
слюнявого сюсюканья. Но собакам я симпатизирую.

Короче, сжал я зубы и стукнул ее как следует. Она коротко взвизгнула и
замерла. Я снова выбрался из машины и убедился, что дело сделано.
Отмучилась.

Тут я выругался, заметив здоровенное кровавое пятно на бампере. Вот к
чему приводит доброта! Лениво размышляя на эту, честно признаюсь, достаточно
отвлеченную тему, я стоял и покуривал на обочине возле собачьего трупа. Ночь
была темна, как интеллект жандармского бригадира. Слышен был лишь робкий
шепот ветерка в листве (какой свежий образ, не правда ли? Как все-таки жаль,
что я не стал поэтом). В небе новорожденная луна играла в турецкий флаг.

Я прикурил новую сигарету от окурка предыдущей, испытывая острое
недовольство собственной персоной. Снова я стал жертвой своей природной
доброты. Что мне стоило спокойненько проехать мимо? Собачка прекрасно бы
издохла сама по себе. А теперь вот стой и мучайся вместо нее! Господи, да
будь она на моем месте - разве что лапку задрала бы у ближайшего столбика!
Ну, может, еще отметила бы мимоходом, что подыхающий агент - забавное
зрелище...

Поразмышляв таким образом о бренности бытия, я сообразил, что в данных
обстоятельствах неплохо бы оттащить покойницу на обочину - иначе к ней может
присоединиться какой-нибудь лихач, от большого ума решивший, что ночное
шоссе - идеальное место, дабы проверить, на что способна его тележка. Как
видите, доброта - основное качество моего характера; она всегда умеет
настоять на своем, даже когда все прочие чувства кричат, что ничего хорошего
из этого не выйдет.

Словом, ухватил я дохлого Медорку за ошейник, изо всех сил стараясь не
вымазать в крови еще и костюм, и слегка прибалдел. Что-то не приходилось мне
раньше встречать цельнометаллические ошейники. Я, как вы знаете, человек от
природы любопытный; рассудив, что хозяину это украшение по объективным
причинам уже вряд ли понадобится, я стащил с него ошейник и поднес его к
фаре, чтобы разглядеть как следует. Не-ет, такой штуки я и правда никогда не
видел! Больше всего она походила на здоровенную металлическую шайбу; с одной
стороны (на собаке она была сверху) из нее торчал стальной стерженек
сантиметров в пять длиной, похожий на миниатюрную антенну, а на конце его
был шарик, весь в мелких дырочках. Если вы не полные идиоты, то понимаете,
почему в этот момент между вашим другом Сан-Антонио и статуей,
символизирующей полное обалдение, разницы было не больше, чем между
депутатом справа и депутатом слева.

Я был озабочен. Даже не зная назначения этой штуки, ее нетрудно
представить в экипировке террориста, но при чем тут честный Туту? В конце
концов, повертев ошейник и так и сяк и ни до чего не додумавшись, я сунул
его в карман на дверце моей машины и отчалил. Не торчать же посреди дороги
до Рождества только из-за того, что какая-то собака носила странный ошейник!
Конечно, при моей профессии время от времени приходится раскапывать секреты
даже в дупле муравьиного зуба, но эту тайну я решил оставить в покое. Я ехал
в отпуск! Давненько со мной такого не случалось...

Однако на сей раз потребность малость прийти в себя была такова, что босс
даже не спросил у меня, куда я намылился свалить. Кстати, впервые за все
время, что я занимаюсь этой паршивой работой. Обычно я даже пожрать не могу
сходить, не оставив номер телефона. А уж в отпуске, как правило, и двух дней
не проходит, как он начинает названивать, будто колокол в гаврском порту в
день большого шторма.

Имея, таким образом, в перспективе пятнадцать дней полнейшей свободы, я
решил подышать чистым воздухом альпийских вершин, никому об этом не говоря.

Один мой старинный приятель содержал отель в окрестностях Гренобля и уже
раз этак с тысячу уговаривал провести у него отпуск. Хибара была шикарная, и
красивые куколки слетались туда стаями. Думаю, последнее обстоятельство в
основном и заставило меня наконец решиться. Вы-то, я думаю, уже давно
убедились, что ваш старый друг Сан-Антонию реагирует на красоток, как бык на
мулету. В конце концов, что еще надо парню моего формата, чтобы жизнь стала
похожей на цветную открытку?

У Дюбона, по счастью, со времен нашей последней встречи ничего не
изменилось. Едва войдя в отель, я засек блондинку, которая могла бы шутя
обойти конкуренток на любом конкурсе красоты, а если и не сделала этого, то
виновата была наверняка ее мама, не позволившая доченьке выставить свою
кандидатуру. Вообразите себе шикарную куколку в голливудском стиле, потом
богиню в стиле моей родной Франции, соедините оба образа - и вы в какой-то
степени приблизитесь к истине.

Она казалась неправдоподобно воздушной, эта девчонка. Поначалу я даже не
мог понять, за какой бок ее ухватить, чтобы она не переломилась между
пальцами. Но позже убедился, что первое впечатление обманчиво: темперамента
в ней было столько, что хватило бы на десяток сатиров (Сан-Антонио - знаток
античности, не правда ли?). И то, боюсь, в конце концов ребятки
почувствовали бы себя несостоятельными.

В отель она заявилась в сопровождении старого гриба, который вполне
подошел бы на роль ее дедушки, однако оказался ее покровителем. Парнишка был
старше ее по меньшей мере на полвека; два ряда обвисших морщин делали его
физиономию похожей на рождественскую елку, и он давно не мыслил своего
существования без вставной челюсти и бандажа. Совершенно не представляю, на
кой черт ему понадобилась красотка, но ни минуты не сомневаюсь, что свои
подагрические пальчики он в ее букет фиалок запускал не часто. Скорее всего,
он ее таскал за собой исключительно ради удовольствия, которое она
доставляла его слепнущим глазкам, ну и еще для ценителей типа вашего друга
Сан-Антонио - за ним, как вы понимаете, не заржавеет. Что же до моего
личного мнения - ему куда больше подошла бы компания наемного боксера
поздоровей. Такой спутник гарантировал бы куда большую верность.

Почему-то мне втемяшилось, что ее зовут Альберта; позже выяснилось, что
настоящее ее имя - Соня, и оно шло ей куда больше. Но, как бы то ни было, с
первого же взгляда, которым мы обменялись, я почувствовал, что дело в шляпе.
Впрочем, чего вам объяснять? Сами небось знаете: вовсе не требуется быть
факиром Али из Бомбея, чтобы это понять. Мне, во всяком случае, достаточно
увидеть у крошки этакие искорки в глазах, чтобы сообразить: время "ножки в
воздухе" не за горами.

В первый же вечер я, закутавшись в халат, выбрался из номера, чтобы
подышать чистым горным воздухом на большущем балконе, окружавшем по
периметру весь дом. Конечно, моя курочка была уже там, вертя в пальчиках
швейцарскую сигарету, длинную, как термометр. Я предложил ей огня. Банальный
ход, согласен, но совершенно неизбежный. Да и к чему ломать себе голову в
поисках новых трюков, когда старые все еще действуют безотказно? Она
пролепетала "спасибо"; я, естественно, уверил ее, что для меня это -
сплошное удовольствие.

Через пять минут все, чего я о ней не знал, можно было бы уместить на
телеграфном бланке. Имя ее я вам уже сообщил. Жила она в Париже. Старый краб
был фабрикантом - не знаю уж, что там делали на его фабриках, но доходов от
этого папаше Ромали вполне хватало, чтобы обеспечивать Соню по самое некуда.

Старик не мог спать без снотворного, и это давало малышке некоторую
свободу маневра.

Я сообщил девушке, что в чемодане у меня нечаянно оказалась бутылка
редкостного белого чинзано, и предложил продегустировать. Она согласилась. А
десять минут спустя профессор, занимавший соседний номер, уже тарабанил в
нашу дверь, крича, что, если мы не успокоимся, он или вызовет полицию или
попросится в долю.

Утром Соня представила меня своему старику. Меня он принял хорошо: надо
полагать, ежеутренние визави с зеркалом во время бритья давно убедили его,
что времена, ревности канули в лету и, если старый обмылок начнет возражать
против моего присутствия,- появится кто-нибудь еще, только и всего. Дураком
он, судя по всему, не был и, глядя на открытую, добродушную рожу
Сан-Антонио, сообразил, что парень явно не из сутенеров. Ну и дай бог ему
счастья.

Днем старикан с удовольствием наслаждался природой в нашем обществе. Я не
возражал. И не смейтесь: таким невинным человеческим слабостям надо
потакать. Зато вечером он глотал свое снотворное и мы с Соней оставались
вдвоем. В постели ее таланты отличались изобилием и многообразием, но тайной
слабостью была "китайская клумбочка". Предоставляю вам догадаться, кто был
садовником. Орала она при этом так, что наш сосед-профессор не выдержал и
провертел дырку в стене - я обнаружил ее пару дней спустя. Этот пакостник
решил получить счастливый билетик задарма, но качество спектакля от того не
ухудшилось. Я пробовал заделывать дырки жевательной резинкой, но это
приводило лишь к тому, что он проделывал новые, и через восемь дней стена
стала похожа на решето. В конце концов я плюнул, решив, что каждый
развлекается как может. По утрам, за общим столом, этот тип был строг, как
тридцать шесть пап, и мы с Соней хихикали про себя, любуясь его левым