Чтение 23–й страницы книги ~Улица Жмуров~

есть деньги, ценные вещи, она может осуществить свою мечту: начать новую
жизнь под другим небом.

Бедный врач несется в Гуссанвиль. Увидев нас перед кучей пепла, он
понимает, что звонивший не соврал ему. Для него это конец всему, и он
стреляется.

У меня на лбу выступил пот, и я стираю его рукавом.

- Ну вот,- говорю я в заключение. Рот Шардона разинут со средневековую
водосточную трубу.

- Ну, патрон,- икает он,- можно сказать, что вы сильны! Вы умеете
пользоваться своими мозгами.

- И довольно неплохо,- соглашаюсь я.

- Ну и девка! Вот стерва!

- Да уж, тот еще экземплярчик.

- Как вы думаете, ее арестуют?

- Конечно, Шардон, конечно. Она не успокоится до тех пор, пока...

Я роюсь в карманах в поисках мелочи, чтобы расплатиться за выпивку.

- Оставьте,- протестует он.- Вы же сказали, что я угощаю.

Я великодушен:

- Пусть будет так! Ты все расскажешь Мюлле, да?

- Можете на меня положиться. Представляю себе его рожу, когда он узнает
всю подноготную. Он не очень верил в успех вашего расследования, господин
комиссар.

- Что с него взять?- говорю я, пожимая могучими плечами.

Глава 19

Полицейского, свистевшего мне, я нахожу перед своей машиной. Он отводит в
сторону движение, стесненное этим препятствием.

Он подскакивает ко мне, едва заметив.

- Вы что, ненормальный?! Что это за манера оставлять свою машину посреди
проезжей части? Я вам свистел, а вы даже внимания не обратили. Отказ
подчиниться будет вам дорого стоить.

- Ну-ну,- говорю я, доставая удостоверение,- не надо так орать, а то
сорвешь свой геморрой. Я оставил свою тачку здесь, потому что спешил!
Спасибо, что присмотрел за ней, а то машины сейчас дорого стоят.

Он возвращает мне удостоверение и бормочет:

- Я не мог знать, господин комиссар.

- Разумеется.

Я сажусь в машину, к величайшему разочарованию нескольких садистов,
дожидавшихся моего возвращения в надежде поприсутствовать при расправе.

Половина восьмого.

Я мчу на улицу Жубер.

- Пойдешь со мной, дорогуша?- спрашивает одна из ста сорока пяти путан,
меряющих шагами тротуар квартала.

- Спорю, ты обещаешь мне экзотические штучки?- интересуюсь я.

- Нет, но все равно будет хорошо.

- Позже.

- Ну и катись.

Я вхожу в дом и сверяюсь со списком жильцов, потому что заколебался
общаться с консьержками, хотя в общем они были мне полезны.

Верите или нет, но я недоволен. А недоволен я потому, что в моей
реконструкции событий есть слабый момент: зов "На помощь", написанный Парьо.
Это меня чертовски сбивает с толку.

Наконец, перепрыгивая через ступеньки, я все-таки поднимаюсь на этаж -
разумеется, последний, - где живет так жаждущий со мной поговорить Одран.

Меня встречает запах стирки.

Дверь открывает полная молодая женщина в фартуке в синюю клетку,
беременная, того и гляди разродится.

- Месье Ордан дома?

- Проходите.

В прихожей, украшенной трогательными лубочными картинками, маленький
пацан играет в Зорро.

- Эрве-Ксавье, пропусти месье.-И она кричит:-Леон! Из микроскопической
гостиной-столовой выходит Леон. Я его сразу узнаю: это банковский служащий с
волосами бобриком и кислой миной, который выдал Бальмену его десять
"кирпичей".

- Как,- спрашиваю я,- это вы?

- Проходите, пожалуйста, господин комиссар.

- Как вы узнали мой адрес?

- Вы же получили чек... Чек на ваше имя. Мне оставалось только узнать по
справочной номер вашего телефона.

Я прикусываю губу: когда тебе утирает нос такая вот размазня, это
все-таки обидно, а?

- Что случилось?

- Я узнал, что интересовавший вас человек умер,- отвечает он.- Я провел
параллель между этой кончиной, случившейся после того, как он вышел от нас
(он, естественно, говорит о банке), и вашим допросом.

Он стоит несгибаемо-прямой, строгий, представительный, довольный собой,
своей работой и дюжиной детишек, которых еще сделает своей бедной жене и
которых наградит вычурными именами.

- Я сконцентрировал мои воспоминания,- продолжает он.

"Как помидоры",- мысленно говорю я себе, глядя на лицо человека,
страдающего запорами.

- И что?

- Я вспомнил, что слышал, как старик говорил своему спутнику: "Запишите
адрес..." Остальное я не разобрал... Я повторяю вам, господин комиссар, что
выполняю свою работу, не разглядывая клиентов.

Ему бы хотелось, чтобы я его поблагодарил, назвал бы героем и мучеником
труда, но я остаюсь холодным.

- Это все?

- Еще я вспомнил, что человек в кожаном пальто что-то нацарапал на
корешке чека, который я ему вернул. Но он сделал это, только чтобы старик
отстал от него, "для понта", как говорит мой сын Эрве-Ксавье.
Доказательство: он взял только часть этой записки, раз вы нашли ее.

Не дождавшись его приглашения, я опускаю задницу на диван.

Адрес...

- Человек в кожаном пальто воспользовался промокательной бумагой,
предоставленной в распоряжение клиентов,- продолжает он.

Одран делает шаг назад, чтобы иметь возможность описать широкий и
благородный жест рукой.

- Вот она,- говорит он, протягивая мне бледно-розовый листок.- На ней не
очень много отпечатков.

Этим он подчеркивает, что дает не какой-нибудь паршивый товар.

Я беру промокашку, подхожу к украшающему камин зеркалу и без особого
труда разбираю:

На помощь.

А сразу под этим - написанное той же рукой:

Улица Лаффит, дом 30.

То, что я принял за сообщение и что стало отправной точкой всего
расследования, оказалось всего-навсего названием и адресом большой страховой
компании. Парьо записал это, а потом оторвал кусок корешка чека, на котором
был адрес.

Я разражаюсь смехом.

- Спасибо, месье Одран. Вы выполнили свой гражданский долг. В вашем лице
полиция нашла умного и преданного помощника.

Он слушает меня, соединив каблуки, с повлажневшим взглядом и благоговейно
пожимает мои пять пальцев, которые я ему протягиваю.

- Как хорошо, что ты все-таки пришел, сынок. Фелиси просто сияет.

- Я знала, что ты поужинаешь дома, и все-таки потушила баранью ножку.

- Гм!

- Ты знаешь, матери чувствуют.

Должно быть, это действительно так. Лично я думал, что буду до последней
минуты бегать по улицам. Но тайна рассеялась, и история теряет весь свой
шарм. Осталось только найти в Париже преступницу. Убийцу, чье имя известно,
чье описание и отпечатки пальцев имеются в полиции. Да, я думал, что... Но
матери обладают даром предчувствия. Доказательство: Фелиси все-таки
приготовила баранью ножку.

Она получилась просто великолепной.

- О чем ты думаешь, сынок?

- Об одной девушке, ма... Она хотела поиграть в искательницу приключений
и ни перед чем не останавливалась. Она довела до самоубийства своего бедного
отца. Убивала людей. Не слишком хороших, но все-таки людей.

- Какой ужас!- вздыхает Фелиси и переходит на другую тему:- Хорошенько
следи за собой... Говорят, американцы употребляют много льда, а это вредно
для желудка. И остерегайся гангстеров,- добавляет она, вытирая слезу.

Я знаю, что она думает: "Гангстеры вредны для жизни полицейского..."

- Ну, ма, не надо хандрить!

- Не буду, не буду,- уверяет она.

- Помнишь, что я тебе обещал? Поездка в Бретань, как только вернусь.

- Конечно.

- Я скоро вернусь.

Я начинаю обдумывать задание, которое мне поручил босс, и решаю, что
совсем в этом не уверен.

- Я тебе привезу оттуда подарок. Знаешь, американцы делают обалденные
штуки для домашнего хозяйства. Например, утюг, который гладит сам по себе,
или машину для резки морковки в форме атомной бомбы. Ну, чего тебе привезти?

- Возвращайся живым и невредимым,- вздыхает она.

Глава 20

Громкоговоритель выплевывает:

"Пассажиров, вылетающих в Нью-Йорк, просят пройти к автобусу компании