Чтение 61–й страницы книги ~Последняя империя 1~

-- С ума сойти, какие подробности! -- позволил себе сыронизировать
Сизов. -- Вспомните еще, как я ходил в ясли.

-- Это неплохая идея, но мне пока хватает и школы.

Они сидели перед горящим камином, Владимир потягивал легкое молдавское
вино, а Данилова, время от времени прикладываясь к бокалу шерри, продолжала
"дознание":

-- Я вижу у вас на столике книгу Маккиавели. Это случайно или нет?

Сизов улыбнулся.

-- Нет. Это просто ликбез. Я часто слышал это имя, но к стыду своему,
не читал. Теперь вот наверстываю.

-- Ну и как вам этот казуист?

-- Большая часть его постулатов уже устарела. Хотя кое-какой смысл в
этом есть.

-- Например?

-- Ну хотя бы... -- Сизов полистал книгу, присматриваясь к
многочисленным карандашным пометкам. -- Вот: "И все-таки я полагаю, что
натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна -- женщина, и кто хочет с ней
сладить, должен колотить ее и пинать, таким она поддается скорее, чем тем,
кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина, часто подруга
молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью
ее укрощают".

Ольга хмыкнула:

-- Не хотела бы я попасть в руки этого вашего Маккиавели. Но оставим
его. Основной вопрос, интересующий женщин России: почему вы не женаты?

-- А вы почему не замужем?

-- Я пока не нашла свою, как это принято говорить, вторую половину.

-- Ну совсем как я!

-- Однако вы два раза были в браке?

-- Вы тоже, -- парировал Сизов.

Журналистка в первый раз за время беседы смутилась.

-- Ну... это индивидуально. Сначала меня бросили, потом я оставила
мужа. Просто оказались разными по характеру, по взглядам.

-- Вот то же самое произошло и со мной. Вы сказали половинка, а вторая
моя жена пыталась стать, как бы это сказать, трехчетвертинкой. А я этого, --
он покачал головой, -- не люблю.

-- Я понимаю, вы лидер, это ясно по всей вашей биографии. Но почему вы
расстались с первой женой?

Сизов усмехнулся:

-- Это еще проще. Типично офицерский брак. На плечах погоны и билет на
Камчатку, все девушки кажутся красавицами, комсомолками и активистками. Ну,
а потом выясняется, что ты живешь с каким-то совершенно другим и не очень
приятным человеком.

-- Вы думаете найти себе спутницу жизни?

-- Конечно.

-- Каким образом? Может, нашему журналу устроить конкурс?

Сизов расхохотался:

-- Проще поместить объявление: "Одинокий холостяк желает соединить
судьбу неважно с кем, лишь бы кто позарился".

Они проговорили два часа, в конце беседы, провожая журналистку, Сизов
сказал:

-- Ну что ж, до скорой встречи.

-- Вот как! -- оживилась Ольга. -- И когда же она состоится?

-- Это зависит от того, как быстро вы напишете вашу статью. Ведь
цензором буду я.

Через два дня Данилова позвонила в секретариат, и Сизов пригласил ее к
восьми вечера. Диктатора Ольга нашла все у того же камина, на обширном
диване. Ополовиненная бутылка водки на журнальном столике и расслабленная
поза Сизова слегка удивили журналистку.

-- Я принесла статью, посмотрите? -- спросила она.

Сизов молча показал рукой на диван рядом с собой, но на протянутые
бумаги не обратил никакого внимания. Все так же не говоря ни слова, он
притянул Ольгу к себе, опрокинул на диван и навалился сверху, подавляя
быстро слабеющее сопротивление...

Машина журналистки так и простояла всю ночь у КПП, покрываясь слоем
снега.

Это была странная связь. Два сильных характера объединились в один
союз. Сизова неудержимо влекло к Ольге как к женщине, а та просто
почувствовала огромное одиночество этого сильного человека. Первый раз
вместе на людях они показались на новогоднем праздничном балу. Эта была
сенсация, о которой только и говорил весь присутствующий бомонд. На встрече
с премьером Госсовета Китая Ольга была уже официальной половиной Сизова.
Фамилию она сохранила свою, хотя журнал оставила и перешла работать в личную
концелярию главы Временного Военного Совета. Первым делом Ольга попыталась
изменить имидж своего нового мужа.

-- Ты слишком закрыт. Знаешь ли ты, что по популярности среди всех
остальных членов ВВС ты всего лишь во второй пятерке?

-- Я не кинозвезда, чтобы любоваться своим рейтингом, -- попробовал
отшутиться Сизов.

-- Нет, ты не понимаешь. Знаешь, кто самый популярный в народе среди
членов вашей банды?

-- Сазонтьев?

-- Нет, Соломин. Сазонтьев на втором месте.

-- Почему?

-- Потому что круглый, добродушный, с чувством юмора. Слово свое
держит. Сказал не допущу голода -- сделал.

-- Ну, а кто там дальше в твоем рейтинге?

-- Фокин. Его жутко не любят все телевизионщики, да и вообще,
журналисты. Зато среди народа он популярен. Эти его еженедельные брифинги
длятся не больше десяти минут, парень улыбчивый, с юмором, что еще нужно
нашим баранам? Потом идут Володин и глава Центробанка Анохин.

-- А этот-то как туда попал?! -- искренне удивился Сизов.

-- Ну, он сохранил все вклады, повысил ставки, симпатичный мужик, опять
же с чувством юмора. А вот за ним уже идешь ты.

-- Ладно, и кто же у тебя на последнем месте?

-- Догадайся с трех раз.

-- Ждан?

-- Точно.

Сизов хмыкнул. Главу ФСБ было трудно обвинить в мужской красоте. Нет,
он был рослым и атлетически сложенным мужчиной, но лицом откровенно смахивал
на побрившегося бабуина. Глубоко посаженные глаза располагались чересчур
близко друг к другу и прикрывались сверху выпирающими надбровными дугами.
Сазонтьев как-то на отдыхе шепнул на ухо Сизову, показывая глазами на
плещущегося в бассейне Ждана:

-- Я как его увидел, так поверил Дарвину, что человек произошел от
обезьяны.

Несмотря на всю свою "первобытную" внешность, Ждан был лишен каких-либо
комплексов и со страшной силой приударял по женскому полу, отставая по этому
показателю лишь от своего предшественника Лаврентия Палыча. Дурная, животная
сила так и перла из мускулистого тела фээсбешника.

-- Ну и что же ты предлагаешь делать? -- продолжил разговор Сизов.

-- Почаще появляться на народе, побольше улыбаться. Пару раз принять
участие в каких-нибудь неофициальных церемониях, открыть школу или дать
старт пробегу на лыжах. Блокада когда-нибудь кончится, надо будет выезжать
на Запад. А ты только и умеешь, что в Бане мяч пинать.

Она показала на здоровущий синяк на ноге Сизова. Тот засмеялся.
Пресловутая Баня возникла после провала заговора Елистова и Демина. Среди
архивов бывшего главы ФАПСИ нашли массу пленок с записями десятков часов
сверхсекретных разговоров членов Временного Военного Совета. Чтобы избежать
повторения подобного и была создана так называемая резиденция "Ключи". В
народе, да и между собой, члены ВВС называли ее просто Баня. Баня там
действительно была, и весьма знатная, на любой вкус -- финская, русская,
римские термы. Больше всего предавался огненным забавам Ждан, он мог не
вылезать из парной по часу. Состязался с ним только Сазонтьев, да и то
больше из самолюбия, чем по охотке. Кроме того рядом имелся плавательный
бассейн, зал тренажеров и спортзал для игры в мини-футбол. Именно там во
время очередного матча Сизов и заработал от Ждана синяк. Угнаться за всеми
остальными Владимир пока не мог, но зато хорошо стоял на воротах.

Преимущество новой резиденции заключалось в том, что она полностью была
защищена от любой прослушки. Все строения, даже парная, были экранированы, и
представляли из себя железную коробку, сверху обитую деревом. В парной, в
бассейне, на тренажерах порой решались важнейшие дела.

Теперь Сизов смог попристальнее присмотреться к тому, что происходит
внутри страны. Прошедшие полтора сумасшедших года она целиком находилась в
распоряжении двух людей: премьер-министра Соломина и министра внутренних дел
Малахова. Через месяц после переворота все губернии и автономные республики
были ликвидированы, страну поделили на десять регионов во главе с
генерал-губернаторами. Власть их была огромна. Например Седов, глава
Восточно-Сибирской губернии, управлял на территории от реки Лены до самого
Тихого океана, включая Камчатку и Чукотку. Не везде это разделение прошло
гладко, Башкирия и Татарстан полыхнули националистическими бунтами,
подавленными быстро и жестоко. С одной стороны такая концентрация власти
виделась удобной, легче командовать десятью послушными генералами, чем
восемью десятками строптивых политиканов. Но и загибы этих "держиморд" порой
были чудовищны.

Глава Центросибири Сударкин вбухал бешеные деньги в восстановление
музея Сталина в Курейке. Он же возвел для себя под Красноярском царские
покои с настоящим гаремом. За эти две "ударные стройки" генерала пришлось
расстрелять, дабы другим наместникам неповадно было повторять его подвиги.

Чем больше Сизов погружался в дела, тем больше поражался масштабу
мышления Соломина. За короткий срок тот сумел перевернуть страну на сто