Чтение 41–й страницы книги ~Бомба для председателя~

просыпаются, а в ресторанах и барах только-только начинается настоящая
жизнь.

Люс соединился с "Кастеляна Хилтон" и попросил найти в баре или
ресторане сеньора Трокаду.

- Яволь, майн герр, - ответила ему на другом конце провода с истинным
берлинским придыханием.

- Вы немец? - поинтересовался Люс.

- Яволь, майн герр! Карл Йозеф Кубман, майн герр.

Через несколько минут Карл Йозеф Кубман пророкотал в трубку:

- Сеньор Трокада час тому назад уехал со своими друзьями в ресторан
"Ля лангуста Американа", на Рикардо Леон, телефон 247-02-00.

- Благодарю вас, - сказал Люс и сразу же озлился на себя: "Идиот,
зачем благодарить наци?! Наверняка он наци, который удрал туда в сорок
пятом. Проклятая немецкая привычка".

Трокада действительно сидел с друзьями в "Ля лангуста Американа".

- Где вы, милый Люс?! - закричал в трубку Трокада, и казалось, что он
сейчас сидит в соседнем номере парижского отеля "Эр Франс". - Немедленно
подъезжайте сюда!

- Это трудно, дорогой Хосе Мария, я в Париже..

- Ну и что? Прилетайте. Мы славно попьем ваше любимое "тинто". А?

- Спасибо, старина, думаю, мы это сделаем в следующий раз, может
быть, завтра. Если столкуемся сейчас.

- Я вас понял. Считайте, что столковались. Я - "за".

- Мне нужно для начала тысяч семьдесят. Долларов.

- Это возможно. Каким будет второй взнос?

- Еще тысяч сто.

- Считайте, что заметано. Прилетайте завтра, обговорим детали.
Клянусь честью, мы с вами сделаем ленту века! Одно условие - только не
современность! И без всяких социальных трагедий: здесь это никого не
интересует. Вы понимаете? Шекспир, Бальзак, Барроха. И война тоже не надо
- у нас свое отношение к прошлой войне. Я, естественно, не разделяю этого
отношения к прошлой войне, но надо смотреть на вещи трезво. Классика, мой
дорогой друг, все что угодно из классики!

- Классика меня сейчас не интересует!

- Езус Мария, не мне вас учить! Соблюдайте пропорцию форм, и пусть
ваши герои говорят о злодеях императорах и о коррупции в сенате Рима!
Пусть ваши герои ругают кого угодно, только б они ходили в шкурах или
бархатных камзолах!

- Мне не хотелось бы врать. Тем более что речь в моей новой ленте
пойдет не о вас, а о Германии.

- Здесь это не пустят. Наше правительство любит канцлера Кизингера! Я
догадываюсь, как и что вы хотите снимать о Германии, - наше министерство
иностранных дел будет возражать, уверяю вас! Словом, мне трудно
объясняться по телефону. Прилетайте, я постараюсь вас убедить...

- Спасибо, - вздохнул Люс. - Я, быть может, перезвоню вам... Салют!..

- Хайль Гитлер! - засмеялся Хосе Мария. - Жду звонка.

"Ему трудно говорить по телефону, - вздохнул Люс, - бедный добрый
буржуа. Ему и вправду трудно: у них все, как в Германии сорок четвертого
года. А он привык ездить в Париж, где болтают, не оглядываясь на
полицию..."

Люс сел на подоконник. Он тоскливо ждал рассвета, а потом спустился
вниз, уплатил в "ресепсьон" за номер и телефонные разговоры и пошел к
мертвенно освещенной громадине самого красивого европейского аэропорта:
там хоть можно быть среди людей, выпить в баре и заодно решить, каким
образом завтра же, не позднее середины дня, оформить продажу дома. Или
заклад под вексель. А "мерседес", который заводится с пол-оборота, продать
надо будет рано утром. А вечером вылетать в Гонконг. Молодец прокурор. Он
подобрал такие материалы в библиотеке, по которым можно составить точный
маршрут.

Дети? Что ж... Дети. Пусть у детей будут честные отцы - это важней,
чем количество комнат в квартире, право слово.

Он взял в баре виски, отошел от стойки, сел в уголке и, повернувшись
к стене, уперся взглядом в свой взгляд: стена была зеркальная. Люс
оглянулся - в баре было пусто. Он набрал в рот виски и пустил тоненькую
струйку в свое изображение на зеркале, и его лицо в зеркале потекло,
сделавшись смешным и жалким.

Он поднялся и пошел в "информасьон" - выяснять, сколько стоит билет
до Гонконга через Сингапур, Тайбэй, Токио и Кантон.

ЗАБОТЫ ПОЖИЛЫХ МУЖЧИН

_____________________________________________________________________

Берг неторопливо просматривал утренние газеты. Спешить ему теперь
было некуда, поэтому газеты он листал лениво и внимательно.

"Прокурор Берг попросил отставку, ссылаясь на резко ухудшившееся

состояние здоровья. По сведениям, полученным из осведомленных

источников, министр поручил статс-секретарю министерства доктору

Кройцману немедленно вылететь в Западный Берлин для проведения

консультации с врачами. Министр выразил озабоченность в связи с

состоянием здоровья прокурора Берга. Предполагают, что в случае, если

врачи будут настаивать на госпитализации Берга, его дела, носящие

чрезвычайный характер, временно примет Кройцман, один из наиболее

талантливых учеников Берга". ("Ди велът".)

"В "Байерн-курир" появилась заметка, в которой уход Берга в

отставку трактуется как "признание прокурором собственного бессилия".

Подобного рода комментарий может рассматриваться лишь как полная

некомпетентность или злостное сведение счетов с одним из самых

уважаемых юристов Федеративной Республики. Берг не щадил сил, отдавал

всего себя созданию нашего демократического законодательства. Писать

так о человеке, состояние здоровья которого считается далеко не

нормальным, не в духе нашей прессы. Комментарий баварской прессы

прозвучал резким диссонансом в серии откликов на это событие, с

которыми выступили ведущие газеты. Мы, со своей стороны, можем лишь

принести прокурору Бергу глубокую признательность за все то, что он

сделал для нашего правосудия". (Г. Краузе. "Гамбургер рундшау".)

"Демократическая перепалка в нашей "демократической" прессе

лишний раз свидетельствует о том духе "изящной" коррупированности,

который царит в ФРГ. Надо смотреть правде в глаза: Берг уже давно

неугоден ХДС/ХСС, с тех пор, как он привлек в 1964 году к

ответственности семь высших офицеров бундесвера за злодеяния,

совершенные ими в России и Франции во время войны, когда эта семерка

носила не зеленые, а черные мундиры. Берга вынудили уйти в отставку.

Нам лишь остается сожалеть, что прокурор не проявил гражданского

мужества и не продолжил борьбу". (Г. Кроне. "Телеграф".)

Берг сунул газеты в карман халата и пошел в ванную комнату. Каждое
утро он подолгу растирал тело жестким полотенцем и считал, что это спасло
его от склероза, поскольку кровообращение получало допинг - не
фармакологический, а естественный. "Лоси тоже трутся в лесу об деревья, -
думал Берг, - а надо во всем брать пример с животных. Черчилль правильно
делал, что спал после обеда: все звери спят после обеда. Жирный? Ну и что?
Лучше помереть жирным стариком, чем стройным молодым мужчиной".

Он залез в ванну, положил на столик рядом с собой пачку газет и
подумал: "Сначала я немножко отмокну, поблаженствую, а потом посмотрю
остальной мусор... Только бы не уснуть... Кто-то мне говорил, что можно,
уснув в ванной в сосновом экстракте, проснуться у врат дома господня... А
раскладывают они свои козыри разумно... Мои любимые ученики Краузе и
Кройцман делают хорошую мину при плохой игре... Но им не откажешь в
изяществе... Обидней всех ударили мои социал-демократы из "Телеграфа".
Обиднее, потому что больней. А больней, оттого что они правы. Но они правы
абстрактно, потому что они в оппозиции и никогда не были втянуты в
круговерть государственного аппарата. Когда чиновнику говорят, что он
устарел, это значит, ему показывают на дверь. А цепляться за пост - это
значит показаться смешным, честолюбивым и корыстным. Это бы они обыграли в
своих газетах в следующем туре, а человек, который смешон, никого уже не
сможет победить... Краузе, конечно, сыграл со мной свою самую талантливую
партию. Вообще, люди Шпрингера - умные люди. Победив, они не топчут, а
протягивают руку помощи. Таким, как я, конечно, кто смог чего-то достичь в
этом дерьмовом обществе... Бедных длинноволосых они бы поставили к стенке
не задумываясь. А с длинноволосыми ларчик открывается просто:
перепроизводство интеллектуалов... Некуда идти работать тем, кто, кончив
университет, считает себя Гегелем или Бисмарком. Только на баррикады... Не
в школу же па нищенский оклад в четыреста марок. Ларчик просто
открывается... Ларчик? А, это я про жену Люса. Он будет биться насмерть,
потому что любит детей и боится за них, а с ней у него плохо. Будь у него
все хорошо, он бы не лез ни в какую драку, а держался за ее юбку".

Берг взял следующую газету, просмотрел, нет ли там комментария о его
отставке; заглянул в раздел спортивной хроники: он следил за