глувны", спросил у проводника рюмку водки, икры и сказал подогреть калач
так, чтобы хрустел. Когда проводник накрыл на столике, Савинков дал ему
золотой и предупредил, что водки, видимо, выпьет еще - всю дорогу бил
озноб, и не оттого, что простудился, а в ожидании д е л а, ради которого
ехал на родину, туда, где прошли детство и юность.
раскола, полиция начала - через своего сотрудника Татарова, которого и
ехал убить Савинков, - провокацию против совести эсеров, создателя боевой
организации Евно Фишелевича Азефа, обвиняя его в сотрудничестве с
Департаментом полиции.
ему была сладостна манера Евно: ленивая всевластность, щедрость, фатализм.
Тут же вспомнил свою недавнюю стычку с Азефом: они тогда жили в
Гельсингфорсе, готовили т е р р о р против московского генерал-губернатора
Дубасова. Бомбы собирали Валентина Попова и Рашель Лурье. Попова ждала
ребенка. Савинков был против того, чтобы она ехала в Москву.
Азеф. - Какое тебе дело - брюхата или нет? Она взяла на себя
ответственность, вступила в боевую организацию - надо пить чашу до дна.
операции, мы ставим под угрозу дело. Она в особом положении, она не может
до конца контролировать себя. Мы не вправе быть жестокими к своим...
дело, сообща делаем кровавое дело во имя той женщины в белом, имя которой
революция...
убеждался в суровой его правоте: коли уж начал - иди до конца, отбросив
привычные нормы морали, испепелив себя всепозволенностью, приняв бремя
вандальской, устрашающей жестокости.
принадлежавшей "симпатику" Уго Серениусу, Азеф был подавлен, мрачен,
грозился уйти из террора, если партия всем своим коллективным авторитетом
не очистит его имя от возмутительного подозрения в связях с охранкою.
Ракитниковым - те санкционировали полную свободу действий, не дожидаясь
даже возвращения из-за границы члена ЦК Баха, который закупал партию
химикатов для бомбистов. Все полагали, что уход Азефа из террора
невозможен, особенно на этом этапе.
говорили о необходимости вооруженного восстания, о разъяснительной работе
в войсках, о том, что террор - отжившая форма борьбы, которая в нынешних
условиях куда как более выгодна царизму, пугающему массы "злодейством"
революционеров. Савинков не считал нужным заниматься вопросами подготовки
восстания; "толпа бессильна:
которая не может не породить всеобщий страх, а страх самопожирающ".
социал-демократами.
Они верят в слово, я - в бомбу.
ь обсуждать приказ ЦК, - протянул Азеф. - Партия, ЦК, я - мы должны знать
все обо всех, чтобы выступить в решающий момент, отдавая себе отчет в том,
кто есть кто, будь то кадеты или эсдеки. Важно, за кем пойдут.
- я не могу не подчиниться решению ЦК. И твой приказ для меня абсолютен.
Но неужели ты серьезно думаешь, что толпа м о ж е т что-либо? Декабрь на
Пресне - это же крах утопий о вооруженном народе! Пятьсот мастеровых с
наганами понастроили баррикад и возомнили себя парижскими коммунарами...
железнодорожный мост и семеновцы остались в Питере, я не знаю, как бы
Дубасов удержал Москву, Борис... Кто предал наших путиловцев? Вот что меня
мучит...
критическим, в департаменте сказали: "Пусть взорвут любого генерала, но
эшелон семеновцев должен пройти в Москву, Евгений Филиппович"
("Фишелевичем" в нос не тыкали, щадили). Азеф потребовал за эту о т д а ч
у три тысячи рублей: "Слишком рискованно, всем известно, что
подготовительную работу вел я, придется оплачивать комбинацию".
(Комбинация-то была вздорной: дал своим приказ, обговорил время, снабдил
динамитом, поцеловал и с п о л н и т е л е й, пообещал, что революция
запишет их имена на скрижали, потом поехал в отдельный кабинет ресторана
"Метрополь", что держал постоянно, позвонил дежурному ротмистру по
железнодорожной жандармерии, бабьим голосом сообщил, что на двадцать
седьмом километре бомбисты станут взрывать путь и валить мост в двадцать
два по нулям.
ареста.
на себя всю ответственность. Конспирация или легальность? Террор или
агитация?
опаздываем, мы отдаем инициативу социал-демократам. Созидательная работа
по плечу массе, лишь разрушительным акциям террора угодны конспираторские
группы. Кто погрязнет в кружковщине, тот обречен на отставание от
революции: хотим мы того или нет, но следует признать правоту
большевистской фракции эсдеков в этом вопросе.
заводских накануне всеобщей стачки, мы были в стороне от декабрьского
восстания на Пресне.
настроение знать.
сейчас мы келейные революционеры.
конспирации и кружка, где двое знают третьего - не более того! Вы киваете
на большевиков!
Ленина в первую очередь! И он снова будет вынужден увести своих
сторонников в подполье!
поставить его отчего-то не решились - это вопрос о терроре! Можем ли мы
отказаться от террора и выйти из подполья? Нет. Не можем. Что мы напишем в
нашей партийной программе?
говорите: "Будущее за массой". Да, верно! Но к этому будущему надо идти
сквозь ущелье, под огнем врага! Строем ущелье не пройдешь - только
перебежками, только мелкими группами, только надежно замаскировавшись!
сегодняшний момент тем не менее не позволяет нам этого, поэтому партия и
впредь должна строиться на основах конспирации: главным орудием нашей
борьбы по-прежнему будет террор.
результат - массовость; только заговор может обеспечить тягу масс к
общественному взрыву.
пуговицу на тугой, голландского полотна рубахе. - Чего ты боишься? Слюнтяи
хотят говорить, а мы, боевая организация, верим в террор, и только в
террор, ибо испуганный враг готов пойти на уступки, лишь бы мы смягчили
накал борьбы. Слова не испугаются так, как испугаются бомбы, упакованной в
коробку из-под конфект. Ты что, серьезно веришь в вооруженное восстание?
распыляться? Мы должны держать боевую организацию в кулаке, мы не вправе
расходовать наши резервы на утопии от революции...
Чернова и Натансона. Главной задачей партии был утвержден террор, надежды
на вооруженное восстание признали нереальными, агитацию в массе
недейственной. Точка зрения Азефа победила, хотя он не выступил ни разу -
за него говорили другие.
время выборов ЦК. Азеф прошел единогласно. Против Савинкова было подано
семь голосов, утвердили кандидатом, на случай замены, если будет арестован
один из руководителей.
Шилова Юлия
Панов Вадим
Березин Федор
Куликов Роман
Посняков Андрей
Курылев Олег