что, ежели пугнуть того же Пуришкевича - дабы не скандалил - приходом
Витте? Союзников, Пал Григорьевич, надо порою в еще более жестких
рукавицах держать, чем открытых противников.
задумчиво Курлов, просчитывая в уме возможные выгоды и проигрыши от
торговли именем Витте в качестве преемника на пост премьера для него лично
и для их с Бадмаевым проекта.
великий князь Николай Михайлович намерен сегодня посетить Аничков.
особенно часто принимала у себя великого князя Кирилла Владимировича,
легендарного контр-адмирала, одного из немногих спасшегося после гибели
броненосца "Петропавловск"; был одно время в опале, лишен всех званий за
то, что женился - без монаршего разрешения - на своей двоюродной сестре
Виктории Федоровне; вдовствующая императрица, однако, благоволила к нему,
добилась прощения и возвращения всех отнятых было званий; великий князь
был сторонником Столыпина с того момента, как тот сломил Думу, пробив
чрезвычайно щедрую смету на развитие русского флота.
создание "столыпинского блока"; коли вдовствующая императрица войдет в
него, дело может принять непредсказуемый оборот.
министру внутренних дел империи князю Петру Дмитриевичу
Святополк-Мирскому. Именно он отдал приказ стрелять в рабочих девятого
декабря на Дворцовой площади. За это и поплатился отставкой, но с
одновременным пожалованием генерал-адъютантом. Обиду все равно не простил;
к Витте, а затем и Столыпину был в оппозиции.
землевладелец, Матвей Козлов писал ему: "Казни и ссылки, которые ныне
щедро раздают "с м е н я е м ы е" судьи под лозунгом борьбы с революцией,
на самом деле готовят новый ее взрыв. Поскольку нынешняя политика
успокоения на самом деле есть "политика отмщения", то что, кроме
ненависти, может она воспитать в сердцах грядущих поколений?! Создается
впечатление, что действия правительства прямо направлены к тому, чтобы
формировать этим новые когорты революционеров. Впрочем, правительства ли?
Может - Столыпина? Или его добрые намерения побеждены недальновидностью?"
революционеров..."
"Россия обнищала; повсюду у нас произвол, грабежи; губернатор Думбадзе и
прочие падишахи творят все, что хотят, на закон не обращают никакого
внимания... Кого бы надо в первую голову призвать к порядку на Руси,
отнять у них неограниченную власть, так это у таких
губернаторов-падишахов, как Думбадзе, Гершельман, да и все другие
всесильные беззаконники не лучше..."
кидали, мало им...
разглядывали, он - не резаный.
женат он был на дочке одесского раввина Бен-Палиевса.
взяточничество так не процветало Руси, как ныне. Поскольку полиция у нас
теперь царствует и держит население в страхе, то люди прибегают к взяткам
или откупаются. И все это потому, что администрация Столыпина, перешагнув
через грань законности, не знает более удержу... Это возмущает народ и
лишь усиливает в нем желание сбросить беззаконие. Значит, правы были те,
кто скептически относился к манифесту свободы?!"
столыпинскую администрацию, пожалуйста, перепечатайте, сгодится в дело.
Государственного совета: "Началась какая-то странная борьба... Запуганный,
задерганный, замученный народ или погибнет, как народ государственный, или
сделает еще одно усилие, чтобы стряхнуть самозванцев, правящих будто бы от
его имени... Сколько же крови мы увидим еще..."
Дедюлин, - а то б сгодилось.
фотокопии всех перлюстраций - в сейфе у Петра Аркадьевича; маленькая
подтасовка обернется большим скандалом.
мы все алчем правды.
писал своей дочери, фрейлине двора: "Разбиты все надежды на мирное
преобразование социального и политического строя. Я вижу, как наша
любимая, несчастная родина приближается к пропасти, в которую ее толкает
правительство. В то же время во мне поколеблена вера в народ, в его дух и
творческие силы. Страшно делается, когда видишь деморализацию, проникающую
во все классы населения. Причина ее коренится в лицемерии и неправде,
составляющих основу деятельности нашего правительства, в эгоизме
привилегированных классов. Благодаря этому пропасть, отделяющая власть от
страны, все расширяется, а в людях воспитываются чувства злобы и
ненависти, заглушая в них и веру и любовь. В действиях государственной
власти нет необходимой искренности, все ее мероприятия имеют по внешней
форме дать одно, а в сущности установить совершенно противное. Столыпин не
видит или, скорее, думается мне, не хочет видеть ошибочности взятого им
пути и уже не может с него сойти. Но путь этот в конце концов приведет
только к революции, но революции уже народной а потому - ужасной.
Недовольство все растет, народ видит причину своих разочарований в
"господах" и "барской" Думе, а потому предстоящая неизбежная революция
легко может вылиться в пугачевщину. И мне кажется, чем скорее грянет этот
гром, тем он будет менее страшен. Теперь еще имеются остатки добрых семян
в населении, и они могут еще дать новые ростки, которые возродят нашу
исстрадавшуюся родину. Если же гроза наступит не скоро, то надо опасаться,
как бы длительный процесс деморализации не внес окончательного разложения,
когда возрождение уже окажется невозможным. Так что чем хуже - тем лучше.
Чем резче будет проявляться реакция, тем скорее чаша терпения
переполнится... Но прийти к такому заключению и горько и больно..."
Государственной думы Везигина своей жене: "Все разваливается, все трещит,
и мы быстрыми шагами стремимся к пропасти. У нас нет ни государственности,
ни хозяйства, ни армии, ни просвещения, ни даже безопасности. Но самое
страшное, что у нас нет народа, а лишь население, обыватели. Нет веры, а
без веры человек - труп".
жестом.
тучи вновь начали сгущаться. Революция имеет многочисленные кадры в лице
выбитых из колеи людей, безработных, бездомных, голодных. Наш торговый
баланс этого года ухудшился вдвое, вывоз хлеба совсем прекратился, какая
бедность в деревнях, вы себе представить даже не можете. Что сделано
против этого Думою? Ровно ничего!
что единственное спасение от голода - в революции... Вы говорите: "Мы
успокоили крестьянство". По отношению к праву выхода из общины - это
безусловно правильно, но при том медленном ходе законодательных работ едва
ли удастся достигнуть спокойствия страны..."
прошлой осенью, - заметил Дедюлин.
вашей памяти, Владимир Александрович.
принялся за письмо Ивана Ильича Петрункевича, дворянина стариннейшего
рода, тверского помещика, одного из лидеров кадетов в Государственной
думе, - другому члену ЦК, дворянину Владимиру Набокову: "Происходит
гниение правительственной власти, ее распад, появление на арене
политической борьбы необузданной темной силы, таившейся веками в самом
народе в скрытом состоянии, благодаря кнуту, который не разбирал ни овец,
ни козлищ и всех крепко держал в общем хлеве. Законодательные эксперименты
наших генерал-губернаторов; Пуришкевичи и Шульгины в качестве "цензоров
права" свидетельствуют, что власти, как выражения государственного
единства, не существует у нас и мы действительно видим, что правительство,
не способное провести какую-либо реформу, находится в полнейшем
порабощении у "истинно русских людей". Но это, как ни странно,
демократизовало общественное мнение, и все говорит о том, что мы живем уже
не на кладбище".
задумчиво сказал Дедюлин, - и что "правительство не способно провести
какую-нибудь реформу". Но - это про запас, Петрункевич - он и есть
Корнев Павел
Корнев Павел
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Пехов Алексей
Андреев Николай