заметил адъютанту:
Трепова.
чем военным, которые страшатся "не удержать"...
решился заметить адъютант, - генерал Половский сказал правду.
что делать? Что?
из портфеля только что полученные особым способом социал-демократические
газеты и принялся читать статьи Плеханова, Ленина и Мартова.
долго смотрел, как пламя крутило бумагу в черный пепел, казавшийся
раскаленным, сине-красным, прежде чем превратиться в черное, крошащееся
ничто. Потом, побродив по кабинету, задержавшись перед пальмой возле
дивана - не поливали ночью, сукины дети! - потрогав сухими и сильными
пальцами корешки книг, Балашов стремительно сорвал с вешалки доху, отпер
дверь и крикнул в приемную:
получил от него последние данные о положении на парижской и лондонской
биржах, о настроении в здешних посольствах; затем встретился со
швейцарским посланником и высказал соображения по поводу будущего России,
предложив осведомить друзей, что, видимо, сейчас целесообразно играть на
понижение курса русских бумаг, дабы сделать Царское Село более
сговорчивым; попросил найти месье Филиппа, ясновидца, близкого к великому
князю Николаю Николаевичу, и проинструктировать его, чтобы будущее он у в
и д е л соответствующим образом, наиболее выгодным людям европейского д у
х а, а уж после этих двух визитов отправился в Зимний, к генералу Трепову.
корректно ведет. Посетовав на мерзавцев анархистов, повздыхав об
несчастных обманутых фабричных, поинтересовался, как и что о нем думают
щелкоперы, приготовился слушать графа.
которая, при всей ее внешней аполитичности, тем не менее взрывоопасна: это
о положении в нашей промышленности - с цифрами и статистическими данными.
промышленность, чтобы вверх и вниз скакать, живая она, вот и неурядит...
не в живости промышленного организма. Дело в том, кто им управляет.
Бунтовщиков подавить можно - на то есть сила и оружие. А дальше? Покуда мы
не пустим к государю промышленников, покуда мы не сделаем их приближенными
друзьями трона, покуда не дадим им права р е ш а т ь - бунты будут
продолжаться. Промышленники требуют свободы рук - дайте им свободу рук,
богом молю - дайте! Пусть открыто говорят о своем деле, а н а ш е
выполняют. Иначе - плохо будет.
ж - о т д а т ь надо? Наше п р а в о им отдать?
доктору Ипатьеву - там ждали.
нездоровые, отечные, и в кончиках ушей почудилось присяжному поверенному
та, еле пока еще заметная, желтая синева, которая точнее любого диагноза
открывает истину: плохо дело.
самого, от его старческого лица и резко похудевшего тела.
ответственный период нашей истории. Мы можем реализовать себя лишь в
тесном сообществе с Европой: альтернатива этому - новое нашествие
монголов, смешение крови, исчезновение нашей самости, нашего русского
существа. Впрочем, союз с западом так же чреват опасностями растворения:
бойкие еврейчики, поляки с их гордыней, латыши, финны - вы поглядите
статистику, обратите внимание на рост смешанных браков... Сохранять
равновесие на нашем русском корабле должен капитан - государь наш. Он
окружен людьми малой культуры, людьми, которые уповают на три кита
прошлого, на православие, самодержавие, народность, но не знают они, как
эти три кита сохранить от полного вымирания. Мы же, слуги дела, лишены
реальной власти. Власть поэтому мы в силах завоевать лишь путем создания
партии. Наша партия, состоящая из людей, обладающих капиталом, достаточным
для того, чтобы представлять Россию на биржах Запада, в банках
Северо-Американских Штатов, на переговорах с министрами Лондона, Парижа,
Берлина, должна быть лояльной, гибкой и замкнутой до той меры, чтобы,
спаси бог, мы не дали повода упрекнуть нас в некоей "тайности". Нам
противостоит главный враг: внутренняя крамола, все эти эсдеки, эсеры,
анархисты, бунды и прочая социалистическая накипь. Правительство не умеет
бороться с ними - не хватает последовательной линии. Мы должны помочь
государю. Надо влить серьезные силы в "Союз русского народа". Сумасшедший
Дубровин вызывает презрение. Надо продумать, каким образом влиять на
"Михаила Архангела" - через десятые руки, - чтобы его деятельность не
носила характер стихийный, тупой, управляемый дилетантами из департамента
полиции. Пусть кидают в нас камнями и психопаты Дубровина, и черные сотни
"Михаила Архангела" - стерпим. Пусть только действуют, шумят, грозят
справа. Надо подтолкнуть работу ложи "Розенкрейцеров" так, чтобы они п у г
а л и государя нами, франкмасонами.
масонства, следует отмежеваться от крайних его фракций - для этого именно
и надо помочь их создать, - Балашов глянул на Веженского. - В нужный
момент и при подходящих обстоятельствах мы, именно мы обнажим их сущность:
цель оправдывает средства.
- каждый из вас может понадобиться в момент самый неожиданный.
ревущем авто, и тревога не отпускала его, она была давешней, той, которую
он испытал, встретившись с Грыбасом - за день перед казнью. Приученный
практикой судебных словопрений к тому, чтобы эмоции использовать заученно,
словно актер на сцене, но при этом следовать логике - подспудной,
невидимой, сокрытой в любом, даже самом пустяшном деле, - он чувствовал
сейчас, что концы не сходятся с концами.
сходятся, но он верил своему обостренному чувствованию, поэтому в
"Асторию" не поехал, знал, что водкой тревогу не зальешь, наоборот, чадить
станет, назавтра места себе не сыщешь. Отправился к Хрисантову Гавриилу
Григорьевичу, действительному статскому из европейского департамента
министерства иностранных дел, главному "пельменщику" Санкт-Петербурга.
Выслушав странный, казалось бы, вопрос Веженского, действительный статский
внимательно оглядел сухопарую, ладную фигуру присяжного поверенного,
вздохнул, молчал долго, а потом грустно и очень искренне ответил:
зрения профессионального дипломата - была выгодна война России с Японией?
Вопрос был задан Веженским даже для него самого неожиданно. (Потом, по
прошествии месяцев, он ответил себе, отчего именно с этим приехал к
Хрисантову: перед глазами постоянно стояли сине-желтые уши графа Балашова,
думал о преемственности, а гроссмейстера ложи не получишь, коли не держать
руку на пульсе иностранной политики трона - это только по ублюдочным
"почвенным" теориям Россия выявляла себя по-настоящему, лишь когда "двери
заперты"; на самом-то деле, будучи державой великой не в силу объемности
территории, но в силу причин иных, рожденных талантливостью народа, Россия
могла по-настоящему реализовать себя в самом тесном общении с Европой.)
ставить, чем не ставить его вовсе. Я отвечу вам, Александр Федорович.
Естественно, моя точка зрения, вероятно, во многом будет расходиться с
мнением официальным, но отношения наши таковы, что я готов разрешить себе
это.
растущему человеку, - подчеркнул Хрисантов, - можно верить. Даже если б вы
чиновником были - верил; такие, как вы, по трупам не ходят, такие, как вы,
на разум ставят, на здравый смысл.
Григорьевич.
десять лет назад, когда мы вместе с Францией и Германией решили потеснить
Лондон, который поддерживал - мудро, должен заметить, п о д д е р ж и в а
л, - желание проснувшейся Страны восходящего солнца прийти со своих
островов в мир.
материковых-то.
Китаем, направленный против Японии, оттяпав себе за это концессию на
трансманьчжурскую магистраль. Первая ошибка. А вторая была и вовсе
непростительной: американцы предлагали нам капитал для совместной
разработки дальневосточных окраин, любой капитал предлагали, чтоб завязать
сообщество с нами и японцами, а мы - сами с усами! Ни в какую! И своими
руками, Александр Федорович, именно своими руками, бросили Японию в
объятия Вашингтона. Проклятая наша манера г н у т ь линию; коли союз с
Парижем и Берлином - так уж до конца, без всяких там меттерниховых штучек.
А без этих меттерниховых штучек - политики нет, как нет математики без
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Русанов Владислав
Трубников Александр
Круз Андрей