жандармов и казаков, все города наводнены солдатами, порют крестьян,
десятки тысяч людей томятся в тюрьмах и одновременно - конституция!
Государственная дума? Там конечно же должны заседать "представители
народа". Кто эти народные представители? Согласно булыгинского проекта,
избирательное право предоставляется только тем, кто владеет недвижимостью
и имениями или платит за квартиру не менее 100 рублей в месяц! Рабочий
получает тридцать рублей - это максимум. Значит, в Государственную думу
будут посылать представителей самые богатые слои населения. Что же будут
делать в думе эти "народные" представители?
обсуждать законы и высказывать по этому поводу м н е н и я. Примет ли
правительство их мнения или нет - это уже не их дело, так как принять и
утверждать какой-либо закон может лишь царь, а никак не Государственная
дума.
человек.
равносильно массовому сборищу, которые запрещены в России! Поэтому Булыгин
в своем проекте делает оговорку - всех депутатов разделят на десять
небольших парламентов; каждый будет иметь собственное "занятие": один
будет заниматься финансовыми вопросами, другой - народным просвещением,
третий - военными делами. Таким образом, депутат, занимающийся
железнодорожным делом, не входит в рассмотрение вопросов, связанных с
обороной, - хорош себе государственный подход!
правительства. Русская Государственная дума также получает это право -
депутатам позволено спросить у министра отчет, но, по проекту Булыгина,
министр может отсрочить свой доклад думе на неопределенное время.
его открыты, и все в стране знают, что там происходит. Не то будет в
русской думе.
корреспонденты известных газет, и то с разрешения председательствующего.
Не пожелай он - заседания будут происходить тайно, - точно так же, как
сейчас решаются все дела в бюрократических канцеляриях. Можно ли при
подобной "конституции" ожидать каких-нибудь гражданских прав?! Можно ли
надеяться на политическую свободу?!
для нее - в первую очередь - разработана.
в самых резких выражениях. Как должны относиться к подобной "конституции"
мы, рабочие?!
проводить в массу польских рабочих, что ни о какой поддержке булыгинского
мертворожденного ублюдка не может быть речи. Следует постоянно разъяснять:
царизм легко сдаваться не намерен. Он будет извиваться, хитрить, обещать
маленькие подачки и давать их, с тем чтобы не дать то, чего мы требуем, -
свободы! После майского расстрела губернатор Варшавы разрешил издание двух
новых газет, которым дозволено зубоскальствовать - не критиковать;
намекать - не разъяснять. А разъяснять есть что - положение грозное.
Русские товарищи из Нижнего Новгорода и Балашова сообщили в своих
листовках о том, каким образом царизм начал развязывание гражданской
войны. Именно так, ибо как иначе определить печатание полицией
прокламаций, обращенных к "черной сотне", с призывом "громить
революционеров"?
достал маленький листок, развернул его, начал читать: - "Силою вещей
правительство толкает нас от слов к делу. Оно видит, что революционное
движение вышло из того положения, когда борьбой с ним занималась только
жандармерия. Открывая массовый прием на "государственную службу" босяков и
хулиганов, правительство стало менять приемы воздействия на массы. До сих
пор правительство только гонялось за агитаторами. Теперь оно само
командирует архиереев, генералов вести агитацию в народе. До сих
правительство душило организацию. Теперь оно само организует "союзы
русских людей" и "лиги патриотов". До сих пор оно трепетало при слове
восстание. Теперь оно само устраивает восстания черносотенного хулиганья".
- Дзержинский поднял глаза. - Русские товарищи приглашают всех, кто н е с
о ч у в с т в у е т "черной сотне", это важный штрих, товарищи, в с е х
приглашают принять участие в создании групп вооруженной самообороны.
про них хорошо писал. Дзержинский улыбнулся:
революции, а точнее, к революционному лозунгу, льнет особенно явно
деклассированный элемент и радикальная буржуазия. Им нравится быть в
фокусе внимания, им приятен шум, гам, разгул. Когда мы предлагаем принять
нашу тактику и подчиняться дисциплине, они, естественно, отказываются.
Правительство подсовывает им иной путь: "Бей и кроши!" Кричать, надрывая
глотку, что, мол, "я - народ", еще не значит быть представителем народа.
Орать, что "у меня руки с мозолями", - не значит быть пролетарием: те, кто
строит виселицы, имеют рабочие руки и кровавые, несчитанные деньги.
Звание, самое высокое на земле, - "рабочий" - надо заслужить не отметкой в
опросном листке, а всем твоим моральным строем, подчинением твоего
существа делу правды. Пьяные хулиганы в драных рубашках, которые крушат
магазины, орут, что они "рабочие".
есть...
сторону, - сказал Дзержинский, разрывая листочки из записной книжки и
быстро глотая их. - Вы меня не знаете!
каурого, ликующе оглядел собравшихся и сказал:
есть что недозволенное - извольте сдать. Дзержинский протянул свой паспорт
первым:
лишь то, что все это сообщество я раньше не знал и не видел: вы загнали
меня в одну кучу с гуляющими.
вперед руки, к нему кинулись жандармы.
пистолет на землю. - Он не заряжен. И, по-моему, даже без бойка...
пассажиров первого класса: дамы в шляпах, мужчины в канотье, дети в
кружевах, - все это замерло, когда ввели Дзержинского и его друзей. Все
замерло, кроме мячика, который катился по кафельному полу, а следом за ним
бежал малыш в матроске.
протянул мальчику, присев перед ним на корточки.
понимает, она к нему и бежит, хватает сына на руки, испуганно прижимает к
себе, шепчет что-то на ухо, садится рядом с мужем, инженером-путейцем,
испуганная, будто породистая наседка.
и скажи:
повторил:
Ну-ка, умница моя, топай...
деготном сапоге и сказал:
бежал офицер.
мягкие волосы ребенка, который отодвигался от офицера из-за того, что
шпоры громко дзенькали, большие, игольчатые шпоры - они маленьким-то
видней, чем взрослым. - Чей ребенок, господа?! Пожалуйста, возьмите дитя,
нам надо пройти через зал.
пересчитывая их таким образом:
был занят дом - две небольшие комнаты - для содержания заключенных.
Жандармский офицер, козырнув армейскому прапорщику, сказал:
опасны, извольте предупредить солдат.
переполнены, кухня не успевает варить похлебку, повар лежит с инфлуэнцей.