Чтение 12–й страницы книги ~Испанский вариант~

ее друзей.

Редсдейл, наблюдая за партией в гольф, неторопливо шел по огромному,
гладко подстриженному лугу к замку, беседуя с Пальма:

- Я скажу вам, Ян, что привлекает меня в этом молодом, необузданном,
в чем-то хамском, а в чем-то героическом движении национал-социалистов во
главе с Гитлером. С моей точки зрения, само название их партии -
национал-социалистская - несет в себе известный вызов практике,
каждодневной практике канцлера Гитлера. Я бы не примирился ни с
национализмом, ни с социализмом в Германии. И тем не менее я не только
примирился с национал-социализмом в Германии, я приветствую это движение.
Мой друг и противник Черчилль не хочет понять главного: дети любят играть
в странные игры со звучными названиями. Молодое движение, победившее в
Германии коммунистов и социал-демократов, сейчас играет в эти взрослые
игры с детским названием. Нам нужно держать руку на пульсе этой игры.
Когда ребенок повзрослеет и захочет вместо лука взять охотничье ружье, мы,
взрослые, должны подготовить ему верную мишень.

- Я понимаю вас, милорд, - сказал Пальма. - Меня только волнует
чересчур игривый характер ребенка. Дитя, стрелявшее из лука во все
стороны, может точно так же стрелять из ружья, когда повзрослеет... Я уж
не говорю о гаубицах...

- Опасения правомочные, - согласился Редсдейл. - Правомочные, если мы
не будем работать с этим движением и если мы не поможем движению крепко
стать на ноги и осознать свое единство с нашей цивилизацией. Если бы в
Германии к власти пришел человек по фамилии... я путаюсь всегда в немецких
фамилиях... Господи, да с любой фамилией! И если бы этот человек
исповедовал национальный коммунизм или коммунистический интернационализм,
но при этом своим главным врагом он называл бы Москву, я бы аплодировал
этому движению и старался бы ему всемерно помочь. Надеюсь, вы понимаете,
что по своей воле я никогда не сяду за один стол с мистером Гитлером...
Это недоучившийся ефрейтор, нувориш без каких-либо устоявшихся моральных
принципов... Да и потом он просто дурно воспитан. Но поскольку своим
главным врагом он называет Москву, а Москва - это наш главный враг, как я
могу не поддерживать Гитлера?

- Я понимаю вас, милорд.

- Я знаю, обо мне шепчутся по углам, - продолжал Редсдейл. - Я знаю,
меня называют английским нацистом. Пусть. Наши личные интересы преходящи,
интересы Британии незыблемы. Когда-нибудь потомки поблагодарят меня за то,
что я стойко переносил оскорбления в прессе, и за то, что я был так
спокоен по отношению к тем, кто не понимал моей позиции. Все определяет в
нашей жизни будущее, а никто так верно не знает цену будущему, как
старики, которым осталось мало времени на этой суматошной земле.

Редсдейл подвел Яна к группе молодых мужчин:

- Господа, позвольте представить вам Яна Пальма. Да-да, это сын того
латышского Пальма, который был здесь послом. Молодой Пальма назначен
политическим обозревателем журнала "Англо-германское ревю".

Ян пожал всем руки.

- Дик Джоун.

- Очень приятно. Пальма.

- Майкл Фугер.

- Очень приятно. Пальма.

- Дхозеф Коуэлл.

- Очень приятно. Пальма.

- Пойдемте, господа, - сказал лорд, - сейчас леди Астор покажет нам
занятный сеанс спиритизма. Она увлечена одним прозорливцем.

Редсдейл пояснил Яну, пока они шли по большой каменной террасе в
римском стиле:

- Фугер и Коуэлл связаны с Руром, они часто бывают в Берлине, могут
помочь вам в контактах с серьезными людьми рейха, которые отвечают за
промышленность Германии. Мистер Джоун близок к премьер-министру, вам
следует прибегать к его помощи лишь в исключительных случаях...

...В темной комнате, уставленной старинной, нарочито грубой черной
мебелью, сухонькая леди Астор, единственная женщина среди стариков и
спортивного кроя юношей, сидела во главе овального стола. Рядом с ней был
мальчик лет тринадцати. Лицо у него было синюшное, нездорово-одутловатое.
Мальчик был мал ростом. Руки совсем еще детские, в ямочках, припухлые.

Прежде всего Пальма увидел эти маленькие детские пухлые руки,
лежавшие на громадном блюде посреди расчерченного мелом стола.

- Я чувствую, - говорил мальчик, широко открыв глаза, - я чувствую
тебя. Кто ты? Войди в меня и скажи всем. Кто ты? Войди в меня и скажи
всем. Ну? - Он обернулся к леди Астор. - Ну, - беспомощно спросил он
окружающих, - вы чувствуете? Вот он поднимается. Вы видите его? У него
сильное, спокойное лицо. Смотрите все! Семь, тринадцать, семь,
одиннадцать, семь! Вы видите Ричарда. Смотрите на него. Перед вами не
слепок с Ричарда Львиное Сердце, а он сам, наш Ричард. Слушайте, что он
говорит.

- Я слышу, - сказала леди Астор, - я слышу, мой мальчик, я слышу его.
Вы слышите, что он говорит? "Туда! Смотрите туда, - говорит он, - бойтесь
того и бойтесь его так, как я вам это скажу сейчас".

Ян наклонился к лорду Редсдейлу и шепнул:

- У дитяти была истеричная няня?

- Ничего, истеризм полезен Британии, в определенных, конечно, дозах.

- "Бойся Рима", - слышу я! - продолжал говорить мальчик. - Бойся
Третьего Рима. Слышите, вы все? Бойтесь Третьего Рима. Где он? - спросил
мальчик, и вдруг руки его стали конвульсивно сжиматься в кулаки, и
перестали они быть детскими. - Вот Третий Рим - смотрите, там Третий Рим,
слышите вы меня? Слышите, все?

- Россия - Третий Рим, - тихо сказала леди Астор, взяла правую руку
мальчика в свои морщинистые, веснушчатые руки, поднесла к лицу и
поцеловала.

("Германия всегда будет рассматриваться как основной центр

западного мира при отражении большевистского натиска. Я вовсе не

считаю это отрадной миссией, а рассматриваю как обстоятельство,

усложняющее и обременяющее жизнь нашего народа, которое, к сожалению,

обусловлено нашим неудачным географическим положением в Европе. Но мы

не можем уйти в этом отношении от судьбы.

Наше политическое положение обусловливается следующими

моментами.

В Европе имеются лишь два государства, которые серьезно могут

противостоять большевизму, - это Германия и Италия. Что касается

остальных стран, то одни оказались разложенными вследствие

демократических форм жизни, зараженными марксистской идеологией и

поэтому в ближайшее время рухнут сами по себе, а во главе других

стоят авторитарные правительства, прочность которых определяется

единственно военной силой, а это означает, что они, будучи

вынужденными поддерживать свое господство внутри страны лишь с

помощью средств насилия, не в состоянии использовать эти средства для

обеспечения внешнеполитических интересов государства. Все эти страны

никогда не будут в состоянии вести войну против Советской России с

видами на успех.

И вообще, кроме Германии и Италии, только Японию можно считать

силой, способной противостоять мировой угрозе.

В задачи настоящего меморандума не входит предсказание того,

когда нынешнее шаткое положение в Европе перейдет в открытый кризис.

Я хочу лишь выразить в данных строках мое убеждение, что этого

кризиса невозможно избежать, ибо он обязательно наступит, и что

Германия обязана всеми силами и средствами обеспечить свое

существование перед лицом этой катастрофы, защитить себя, и что из

этой неотвратимой перспективы вытекает ряд выводов, касающихся

важнейших задач, когда-либо стоявших перед нашим народом. Ибо победа

большевизма над Германией привела бы не к чему-либо вроде

Версальского договора, а к окончательному уничтожению и истреблению

германской нации.

Невозможно предвидеть всех последствий такой катастрофы. И

вообще густонаселенной Западной Европе (включая Германию) пришлось бы

пережить в результате победы большевизма, пожалуй, самую страшную

социальную катастрофу, какой никогда не переживало человечество со

времени гибели античных государств...

Я ставлю следующие задачи:

1) через четыре года мы должны иметь боеспособную армию,

2) через четыре года экономика Германии должна быть готова к

войне".)

(Из меморандума Гитлера.)

Москва, 1938, 6 апреля, 13 час. 39 мин.
__________________________________________________________________________

"Ю с т а с у. Вам надлежит сообщить о вылете самолета из Берлина

Вольфу и проследить за тем, чтобы Хаген передал Дориана тем людям,

которые прилетят за ним из Берлина. Это будет наша операция.

Ц е н т р".

"С о в к о н с у л ь с т в о в Б а р с е л о н е. И в а н у.