Чтение 2–й страницы книги ~Майор "Вихрь" (1944-1945)~

потрепанной немецкой форме без погон. Вихрь должен быть одет в синий
костюм, кепка в правой руке, в левой - белый платок, которым он будет
утирать лоб справа налево быстрым движением. Пароль: "Простите,
пожалуйста, вы здесь старушку с двумя мешками не видели?" Отзыв:
"По-моему, она недавно уехала с попутной машиной".
"Оснащение группы "Вихрь":

оккупационных марок - 10000
рейхсмарок - 2000
золотых часов - 8 штук
костюмов - 4 (два бостоновых, два шевиотовых,
сшитых по спецзаказу во Львове)
ботинок - 4 пары
сапог - 2 пары
сорочек - 2 пары
носков шерстяных - 2 пары
носков нитяных - 3 пары платков
носовых - 4 штуки
пистолетов парабеллум - 3 штуки
обойм к ним - 6 штук
гранат - 8
автоматов ППД - 3 штуки
рация - одна
комплектов питания - 2

Вещи переданы капитаном Высоковским (подпись). Вещи приняты майором
Вихрем (подпись)". В тоненькую папку, приобщенную к материалам опе рации
"Вихрь", были вложены следующие характеристики:
"Бурлаков Андрей Федорович, русский, родился и Тамбове в 1917 году,
холост, член ВКП(б) с 1939 года В 1935 году поступил в педагогический
институт, на фа культет филологии и истории. Окончив пединститут, тов
Бурлаков А. Ф. был направлен учителем в школу с. Ша поваловка. Участвовал
в войне с белофиннами. После ра нения и демобилизации вернулся, в Тамбов,
где начал работать инструктором горкома партии. В начале Вели кой
Отечественной войны ушел добровольцем на фронт Впоследствии откомандирован
в спецшколу Генерального штаба РККА. По окончании спецшколы был заброшен в
Днепропетровск, где стал во главе резидентуры. Год жи.ч на нелегальном
положении, три месяца - легально устроившись переводчиком в организации
Тодта на объект 45/22. За успешное выполнение заданий командования
награжден орденом Красного Знамени и орденом Отечественной войны 1
степени. К суду и следствию не привлекался. Выдержан, морально устойчив.
Делу партии беззаветно предан".
"Исаев Александр Максимович, русский, родился во Владивостоке в 1923
году, холост, член ВКП(б) с 1943 года, в 1940 году поступил на физический
факультет МГУ. В июне 1941 года добровольцем ушел на фронт Великой
Отечественной войны. За мужество, проявленное во время боев под Гжатском,
был награжден медалью "За отвагу". Направлен в спецшколу Генштаба РККА. По
окончании спецшколы три раза забрасывался в глубокий тыл со специальными
заданиями. Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны II
степени. Выдержан, морально устойчив. К суду и следствию не привлекался.
Делу партии предан беззаветно".
"Лебедева Евгения Сергеевна, русская, 1923 года рождения, член ВЛКСМ,
не замужем, родилась в г. Тайшете Красноярского края. В 1940 году окончила
среднюю школу. Работала коллектором в управлении изыскательских работ
филиала Южсиба. В 1941 году подала заявление в райвоенкомат. Была
направлена в части противовоздушной обороны Ленинграда. Оттуда, после
пребывания в госпитале, направлена в школу радистов. Забрасывалась в тыл
со специальным заданием. Награждена орденом Красной Звезды. К суду и
следствию не привлекалась. Выдержана, морально устойчива. Делу партии
предана".
Здесь же хранились тексты легенд, разработанные для внедрения и
легализации, а также на случай провала.
"Я, Попко Кирилл Авксентьевич, украинец, родился 24 октября 1917 года,
в Днепродзержинске в семье учителя. Моя мать, член бюро райкома партии,
была расстреляна НКВД осенью тридцать седьмого года. Я работал грузчиком
на железнодорожной станции Кривой Рог, в седьмой дистанции пути Сталинской
железной дороги. Проходил действительную службу в рядах РККА в войсках
Киевского военного округа, в первом стрелковом полку отдельной кавдивизии,
дислоцированной в районе Белой Церкви. Во время боев под Киевом сдался в
плен. После проверки в фильтрационном лагере 56/а был освобожден и
устроился работать помощником начальника цеха на мельзаводе
Днепропетровска. Отец работал директором школы, и вскоре я перешел с
мельзавода на работу в школу завхозом. При наступлении частей Красной
Армии отец погиб во время воздушного налета. Я отступил с частями немецкой
армии во Львов, где работал на железнодорожной станции диспетчером службы
депо. В настоящее время ушел оттуда в связи с наступлением большевиков.
Аусвайс 7419, выданный городским бургомистратом Львова".
"Я, Гришанчиков Андрей Яковлевич, русский, родился 9 мая 1922 года в
Москве. Учился в педагогическом институте, на физическом факультете. Был
отправлен в сентябре 1941 года под Москву рыть окопы. В октябре сдался в
плен. Был отправлен в Минск, где работал сначала строительным рабочим,
потом парикмахером в мастерской Ереминского, которая находилась на
Угольной улице, в доме 7. Отступал вместе с немецкими войсками, в
настоящее время иду в Краков, где, как мне сказали в эшелоне, есть пункт
для оказания помощи лицам, бежавшим от большевистского террора. Аусвайс,
12/299, выданный 22 июля 1942 года бургомистратом Минска".
"Я, Грудинина Елизавета Родионовна, русская, родилась 16 августа 1924
года в деревне Выселки Курской области. Мои родители были раскулачены в
1929 году и сосланы на поселение в Хакасскую автономную область, в деревню
Дивное. За месяц перед войной, после окончания девятого класса, я поехала
в гости к тетке в Курск Здесь, у тетки, проживавшей на улице Ворошилова,
дом 42, квартира 17, меня и застала война. После того как большевики ушли
из города, я стала работать в офицерском клубе официанткой. В дальнейшем
была секретарем-машинисткой в городской больнице. Вместе с семьей моей
тетки, Лакуриной Прасковьи Николаевны, отступила в Киев, там устроилась
работать горничной к вице-прокурору Штюрмеру. Из Киева, отстав от семьи
тетки, я переехала в Ужгород, где встретила моего знакомого по Курску,
офицера русской освободительной армии Шевцова Григория, который сказал,
что видел мою тетю при отступлении из Львова. Тетя собиралась ехать в
Германию через Краков. Поэтому я сейчас иду в Краков, чтобы обратиться к
властям с просьбой о помощи. Вместе с семьей тетки я также собираюсь ехать
в Германию. Аусвайс 7779, выдан 3 августа 1942 года".
Следующие три листочка бумаги были написаны от руки.
"Я, Бурлаков Андрей Федорович, майор Красной Армии, прошу причитающийся
мне оклад переводить моим родителям по адресу: Астрахань, Абхазская, 56,
Бурлаковым Федору Федоровичу и Тамаре Михайловне".
"Я, Исаев Александр Максимович, старший лейтенант Красной Армии, прошу
причитающийся мне оклад переводить моей матери, Гаврилиной Александре
Николаевне, по адресу, имеющемуся в моем личном деле".
"Я, Лебедева Евгения Сергеевна, младший лейтенант Красной Армии, прошу
переводить мой оклад на сберегательную книжку, так как родственников после
смерти родителей не имею. Сберкнижку прилагаю".
И - последний документ: "Сегодня, 27 июня 1944 года, в 23 часа 45 минут
в квадрате 57 произведен сброс трех парашютистов. В связи с низкой
облачностью и сильным ветром возможно небольшое отклонение от заданного
района. Капитан Родионов".
Летчик Родионов оказался прав - облачность была низкая, а ветер
сильный. Он был не прав в другом: отклонение от заданного района вышло
очень большое. Группа выбросилась в семидесяти пяти километрах от
заданного места приземления. Ветер расшвырял парашютистов в разные
стороны. На сигналы белого луча Аниного фонарика никто не отвечал. Земля
была не по-летнему холодной. Лужи пузырились дождевыми нарывчиками. В лесу
пахло осенними листьями. Где-то вдали выли собаки. Аня закопала парашют,
комбинезон и рацию, причесалась, вымыла руки в луже и пошла на север.

ПОПКО

Под утро Вихрь выбрался к шоссе. На асфальте лежала молочная роса,
будто первый осенний заморозок. Облака поднялись и теперь уже не
разрывались, как ночью, натыкаясь на верхушки деревьев. Было очень тихо,
как бывает на рассвете, когда ночь еще пытается противоборствовать утру.
Вихрь шел вдоль дороги, по мелколесью. Мокрые листья мягко касались его
лица, и он улыбался, вспоминая отчего-то, как отец сажал деревья на
участке вокруг их дома. Он откуда-то привез саженцы американского ореха -
широколистого, изумительной красоты дерева. Когда два саженца принялись и
бурно пошли вверх и вширь, отец, возвращаясь домой, останавливался и
здоровался с деревьями, как с людьми, осторожно пожимая двумя пальцами их
большие листья. Если кто-то замечал это, отец делал вид, что щупает
листья, а если рядом никого не было, он подолгу, тихо и ласково,
разговаривал с деревьями. То дерево, которое было шире и ниже, считалось у
него женщиной, а длинное, чуть заваленное на один бок - мужчиной. Вихрь
несколько раз слышал, как отец шептался с деревьями, спрашивал их про
жизнь, жаловался на свою и внимал подолгу, что они ему отвечали - шумом
листвы своей.
Воспоминания не мешали Вихрю думать: то, что он вспоминал, медленно
проплывало у него перед глазами, становясь некоей зримой связью с домом, с
тем, что отныне стало прошлым. А думал он сейчас о настоящем, о том, что
случилось этой ночью с товарищами. - Он перебирал все возможные варианты -