зубрежке дат. Живая мысль, правда, купируется порою начинает казаться, что
главной задачей педагогов является желание вызвать в учениках ненависть к
предмету, который невозможно одолеть без слепой зубрежки. А литература? Как
у нас учат Мицкевича? Да не учат его, потому что Петербург боится его
памяти! И с Пушкиным не лучше! Выучи: "Я помню чудное мгновенье" - и хватит
"Записки о Пугачевском бунте" - ни-ни, детям этого не надо, зачем ранить
впечатлительные души?
долго, как подлинная, западноевропейская. Поезда, телефоны, телеграф,
пароходы, воздухоплавание - все это сблизило народы, сделало их
взаимосообщающимися. Марксизм, как наука, оформился и заявил себя
по-настоящему в шестидесятых годах, а уже в восьмидесятых Плеханов с
Аксельродом принесли его в Россию, через двадцать пять лет после этого
началась революция - против имперской инквизиции, за права народа.
Взаимосвязанность мира - факт объективный, и как бы ни хотели польские
националисты или русские шовинисты законсервировать "самость", прогресс им
этого не позволит.
радость, словно вырвался из тюремного, затхлого ужаса в тишину весеннего
леса, полного затаенным гудом первых ручьев, разрушающих глыбы снега,
которые кажутся вечными, покрывшими землю навсегда, такое страшное чувство
он впервые ощутил девятнадцати лет от роду, когда был сослан на север
Вятской губернии, от кровохарканья его там лечил Иван Пунько, жил раньше со
ссыльным поселенцем Николаем Бердяевым, тот знал множество народных
рецептов, посоветовал попробовать медвежье сало, помогло. Именно там, на
севере Дзержинский и ощутил страх, когда ушел в апрельский лес, увидел глыбы
мертвого снега и не сразу понял тайный смысл тяжелого, устойчивого,
постоянного гуда - началось таяние, невидное еще, но уже необратимое.
новые, быстро же человек привыкает к кандалам, нет ничего страшнее, когда
такая привычка входит в плоть и кровь, тихо спросил:
наверняка не чистый русский.
и сразу же услышал окрик стражника: "Не переговариваться!"
Дзержинский повторил:
не осудит своего правителя, пусть даже деспота.
прав? Все-таки свой...
стражник не заметил разговора: словно бы самому себе заметил.
отрекся.
та ось на которой созидается революция и борьба за свободу. Завтра на
прогулку не выйду - везут на приговор. Если потом отволокут на эшафот
странички передам нашим, они тебя найдут...
волнения только глаза блестят, словно у парня очень высокое давление крови,
маменька рассказывала, что у папы бывали такие приступы румянец на скулах и
блеск в глазах так то ж отец, а этому девятнадцать господи, пусть стоит на
своем, только б не осудили к смерти...
предвидения. Радищев ошибся всего на двадцать лет. Формальный акт об отмене
рабства случился именно тогда, когда он ждал его, понимая, что раньше ничто
не может произойти в несчастной стране, задавленной самовластьем... Сколько
же надо было положить жизней, да каких еще, чтобы власть хоть как-то
задумалась - не о подданных даже, а о своей собственной судьбе. Гибель
Пушкина, Лермонтова, Белинского, казнь декабристов. Петрашевский,
Достоевский, Добролюбов, травля Чернышевского. отчаяние Герцена, а уж потом
"Народная воля" - терпение народа истощилось, взялись за взрывчатку, поняв,
что двор ничего не отдаст добром.
жизнь делу борьбы за свободу своего народа?! А вышли все из рук Радищева,
прав Ленин..."
ночью свой стражник передал листочки которые Марек взял на прогулке,
прикоснувшись к руке Дзержинского своей посиневшей от тесного наручника
льдышкой, на обороте последней страницы было написано "Юзеф. жаль, что не
смогу дочитать до конца. Иду на виселицу. Вместе со мною идет русский,
Андрей Прохоров, эсер. Мы умрем, взявшись за руки. Прощай. Марек".
(информированность по праву считается первоосновой силы), Герасимов на этот
раз побоялся отправить Столыпину отчет о перлюстрации писем наиболее богатых
землевладельцев и правых политиков, так они были резки.
счете лишь один премьер решал, ознакомить ли с этим государя или нет,
Герасимов всегда помнил сколь точно Петр Аркадьевич дозирует "негативную
информацию", отправляемую в Царское Село, ситуация непростая.
чтобы имитировать приступ острого ревматизма, слег дома позвонил полковнику
Еленскому:
срочного доклада Петру Аркадьевичу и напишите сопроводительное письмо,
упредив, что документ носит совершенно секретный характер вручить в
собственные руки.
вкрадчиво- сладким голосом (с агентами говорил аффектированно, всячески
выказывая свою к ним любовь и уважение, вжился в образ, поэтому и с
сослуживцами говорил так же) - Отправить надобно с фельдъегерем? Или вручить
его высокопревосходительству самолично?
тратить время на ожидание оставил секретарю для передачи в собственные руки.
прочитал потому и сделал "шаг в сторону", сухо поинтересовался:
смогли доставить папку лично в связи с болезнью.
впредь просил бы мои документы, направляемые главе правительства, не читать
без моей на то санкции.
Еленский. - Как можно-с?!
только и норовит подсидеть сослуживца, никто делом не хочет заниматься! Нет,
погибнет империя, всенепременно погибнет, японцы с немчурой поставят
гарнизоны грядет новое иго! Не об том надобно торжественные речи
произносить, как Донской иго сбросил, а про то, отчего под ним оказались.
Междоусобица, подсиживание друг дружки злоба астрах за шкуру, господи,
сохрани господь святую Русь!
заново и ужаснулся тому что все это лежит на столе Петра Аркадьевича.
Герасимов отчего-то явственно представил себе легонький, ажурный
подстаканник, из которого Петр Аркадьевич обычно пил крепкий калмыцкий чай:
в голосе премьера не было гнева, одна усталость. Справившись о здоровье,
поинтересовался, не нужен ли хороший лекарь; осведомился, когда "милого
Александра Васильевича" можно ждать на ужин, множество нерешенных вопросов,
здоровье, понятно, прежде всего "Вы очень, очень нужны империи, Александр
Васильевич. И мне Спасибо за вашу прямоту и преданность".
бог меня хранит хотя он всегда хранит того, кто умен и смел прав Петр
Аркадьевич законы надо писать для тех, кто силен и трезв, а не в угоду
пьяным и слабым пусть победит достойный...
положив сухую, маленькую ладошку (чисто, как у барышни, подумал Герасимов,
вот что значит порода) на папку, в которой лежал отчет о перлюстрациях,
спросил:
Сапковский Анджей
Браун Дэн
Прозоров Александр
Доставалов Александр
Шилова Юлия
Никитин Юрий