бежать - всегда подозрительно...
словно белая кукуруза, зубы. - Ну, потребовал я, чтобы Марию Стюарт впустили
в камеру, ну, отказали мне, а что дальше?
Саратов о нашем уговоре ничего не сообщим, пусть думают, что не сошлись, а
то вмиг Бурцев объявится. Так что держитесь. Орите во все горло, пугайте
тюрьму, слух пойдет, как вас мытарят, товарищи начнут кампанию за
освобождение, переведут в госпиталь, а там, думаю, сами оглядитесь. Тем
более что через пару месяцев Бартольда можно будет под залог выпустить. Вам
играть придется, Александр Иванович, играть по серьезному. Ну, подробности
мы оговорим, когда вы почитаете книжечки.
департамент лицо, по возвращении к месту заарестования, впало в мистическую
депрессию. Возможна симуляция нервного заболевания, чтобы избегнуть суда. В
отправке в психиатрическую лечебницу отказано. Принимаем меры, чтобы
выяснить объективное состояние интересующего лица собственными силами. Нет
ли каких дополнительных указаний?"
всего он действительно ненормален психически, "внимания к нему впредь
проявлять не намерен в силу его неуравновешенности, а также малой
компетентности".
твердо, хотя и поседел от избиений и голодовок. Лишь когда начались обмороки
(однажды с потерей пульса), тюремное начальство распорядилось, чтобы
полутруп был отправлен в психиатрическую лечебницу.
Петрова пришла девушка, назвавшая себя Раздольской Евгенией Макаровной, была
на связи с Бартольдом, "бежавшим" из ссылки, в куске сыра была записка: "Ищу
контактов с врачами, держись, вытащу!"
не просыпаясь, спал девятнадцать часов кряду.
провизор, заагентуренный охранкой, освещал настроения врачей, Герасимов
облегченно вздохнул план близок к осуществлению, доктор Погорелов давно
симпатизировал революционерам и вел как раз то отделение, где лежал Петров,
подсказать - через третьи уста - Бартольду, что именно к этому лекарю и
следует подойти, труда не составляло.
план для внедрения Петрова в высшие ряды партии эсеров, придумывал формы
связей, которые ни в коем случае не будут раскрыты Бурцевым, настроение было
приподнятое, чувствовал грядет новая удача, коронное дело, залог будущего,
поработать бы с Петровым лет десять, а там и пенсия, стриги себе купоны со
счетов в банках!
сам не звонил в охрану в случае крайней нужды с премьером связывал
секретарь, да и такое было раза два, не больше.
просил вас приехать ко мне незамедлительно.
в загривке.
уже светло, птицы громко поют, время от времени каркает ворона. Мой товарищ
по камере спит неспокойно. Мы узнали, что утверждены два смертных приговора,
сегодня ночью приговоренных не увели, значит, уведут завтра. У каждого из
них, вероятно, есть родители, друзья, невеста. Последние минуты... Они
здоровы, полны сил и бессильны. Придут и возьмут их, свяжут и повезут на
место казни. Вокруг лица врагов или трусов, прикосновение палача, последний
взгляд на мир, саван, и конец. Лишь бы скорее, лишь бы меньше думать, меньше
чувствовать, блеснет мысль: да здравствует революция, прощайте навеки,
навсегда.
уже людей прошло этот путь! И кажется, что люди уже не чувствуют, привыкли,
это не производит на них никакого впечатления. Люди? Но ведь и я к ним
принадлежу. Я не судья им, сужу о них по себе. Я спокоен, не поднимаю бунта,
душа моя не терзается, как еще недавно. На поверхности ее тишина. Получаю
известие - что-то дрогнуло еще одна капля - и наступает спокойствие. А за
пределами сознания копится яд. Когда наступит время, он загорится местью и
не позволит теперешним победителям-палачам испытать радость победы. А за
этим мнимым равнодушием людей, быть может, скрывается страшная борьба за
жизнь и геройство. Жить - разве это не значит питать несокрушимую веру в
победу? Теперь уже и те, которые мечтали об убийстве как возмездии за
преступление, чувствуют, что эти мечты не могут быть ответом на
преступления, совершаемые постоянно, уже ничто не уничтожит в душе тяжелых
следов этих преступлений. Эти мечты говорят только о непогасшей вере в
победу народа, о страшном возмездии, которое готовят себе теперешние палачи.
А в душах современников все усиливаются боль и ужас, с которыми связано
внешнее равнодушие пока не вспыхнет бешеный пожар за тех, у кого не было сил
быть равнодушным и кто лишил себя жизни, за покушение шакалов на высший
инстинкт человека - инстинкт жизни, за тот ужас, который люди должны были
пережить.
пошел обратно...
потому, что хотим жить, несмотря ни на что. Бессилие убивает и опошляет
души. Человек держится за жизнь, потому что он связан с нею тысячью нитей,
печалей, надежд и привязанностей.
предан смерти без всякой вины с его стороны. Он приехал в Радом спустя
несколько дней после убийства жандарма Михайлова, за участие в котором был
осужден. Пекарский ("Рыдз") заявил, что по этому делу уже осуждено много
совершенно невиновных (Шенк и другие), что, возможно, засудят и Рогова, но
что в этом убийстве виноват только он один. А Рогова приговорили.
Председательствовал на суде известный мерзавец Козелкин. Скалон утвердил
приговор.
напротив нас. Молодой, красивый парень. Мы его видели в дверную щель. Он
вышел спокойный..."
имя, сообщал, что неожиданно этапирован в Варшаву из Саратова по делу
военной организации социал-демократов, интересовался, не сидит ли кто из
офицеров.
конца неизвестна.
Александр Петров, эсер, боевик... Когда я о нем говорю, меня упрекают в
подозрительности". "Что так?" "Этого Петрова два месяца истязали в карцере,
вся тюрьма слышала вопли. Но это случилось через десять дней после того, как
его посадили в карцер. До этого из карцера не доносилось криков. Я спросил
одного из стражников. Меня эти десять дней тишины заинтересовали. Кто сидел
в карцере те десять дней? Он ответил, что никого. А потом этого Петрова
отправили в дом умалишенных и оттуда он совершил побег". "Стражнику можно
верить?" "Абсолютно. Его брат с нами". "Как фамилия?" "А ваша?" "Не
сердитесь, это форма проверки" "Ха-ха, это я смеюсь" "Я тоже". "Если что
узнаете про офицеров, дайте знать". "Непременно".
Саратове, ушла из Десятого павильона в Берлин, Розе Люксембург. Оттуда
попала в Париж. Бурцеву.
услышишь только, какие имена не мелькнут в разговоре или перестуке; на воле
бы забылось, а тут не-ет! Здесь человек превращается в некий накопитель
гнева, мщения и надежды, подобен электрическому раскату, прикоснись -
высветит! Если же ты враг, убьет.
"МЫ В ЗАСАДЕ, ПЕТР АРКАДЬЕВИЧ!"
анализировал все те возможные чрезвычайные происшествия, которые могли
случиться за время, пока в упоении сидел за планом предстоящей комбинации по
созданию нового Азефа. Выходя из своего кабинета, Герасимов еще раз спросил
адъютанта: "Вы совершенно убеждены, ничего экстраординарного не
приключилось?" "Сразу же после звонка премьера я обзвонил всех, в сферах
спокойно, никаких передвижек, в министерство иностранных дел не поступало
никаких тревожных шифрограмм из-за рубежа, на бирже тревожных симптомов не
замечено..."
если это так, надо подготовиться к той позиции, которую предстоит занять
Столыпин чувствен, фальшь поймет сразу. Допустим, государь вознамерился
уволить его в отставку, особенно я этому не удивлюсь; но Петр Аркадьевич
спросит моего совета, он ведь помнит, как мы переглядывались, когда Азеф
Буджолд Лоис
Херберт Фрэнк
Перумов Ник
Березин Федор
Панов Вадим
Жюль Верн