Чтение 44–й страницы книги ~Непримиримость~

Аркадьевича-то упредить?! Он ведь ни об чем не догадывается! Ну и дела ну и
держава! Не зря Курлов об Распутине только в превосходных тонах выражается!
Не он ли его сюда транспортировал?!

Когда Дедюлин распахнул перед Столыпиным двери царского кабинета тот
удивленно оглянулся никого не было пусто. Дедюлин мистически исчез.

- Петр Аркадьевич, - услыхал Столыпин жесткий голос государыни, женщина
шла ему навстречу появившись из соседней комнаты. - Как я рата что вы
пребываете в допром здравии... У меня к вам личная просьба. Я не могу быть
спокойна са священную жизнь государя-императора, пока вашим помощником по
секретной полиции не станет генерал Курлов... Мне гофорили, что вы
относитесь к нему скептически, но, думаю, после моей к вам просьбы вы
перемените свое мнение о нем... Пудьте снисходительны ко мне, как к
матери...

Столыпин, заранее приготовивший себя к тому, чтобы отказать царю,
разговора с Александрой Федоровной не ждал совершенно. Если в беседе с
Николаем он был намерен спросить, чем его величество перестал устраивать
Герасимов, победивший бомбистов, отчего надо менять высококомпетентного
специалиста на дилетанта, расстрельщика первомайской демонстрации в Минске,
то с матерью, которая обращалась к нему с просьбой, Столыпин спорить не мог.

- Ваша просьба для меня свята, - ответил Столыпин, проклиная себя за
врожденную уважительность к женщинам. - Мне далеко не просто ответить вам
согласием, ваше величество, но, увы, разум не может не подчиниться чувству.

И в это как раз время в кабинет вошел царь.

- Ах, родной, - сказала государыня, - Петр Аркадьевич только что
утвердил назначение генерала Курлова сфоим помощником...

- Благодарю, - кивнул государь Столыпину без улыбки. - Тронут, что вы
правильно поняли ее величество.

- Я, однако, хочу оставить за собою право распорядиться судьбою
генерала Герасимова, - сказал Столыпин, чувствуя, что снова начинает
мучнисто бледнеть; понял, какой спектакль поставила августейшая семья:
сам-то стоял за дверью, подслушивал! Сказать кому - не поверят!

- Конечно, конечно, - сказала государыня. - Мы помним об нем...

- В таком случае я сейчас же подготовлю рескрипт о назначении
Герасимова начальником департамента полиции. Его надо отблагодарить за ту
службу в столице, которую он столь блистательно продемонстрировал в
годину... беспорядков, - Столыпин хотел сказать "революции", но вовремя
понял, что делать этого никак нельзя; царь рассердится, "не было революции";
сейчас надо тащить свое, любым путем, но только б сохранить генерала во
главе секретной службы, ради этого можно пойти на унижение...

Царь поднял ищущие глаза на государыню, - без нее ответить не решался,
видно, этот именно вопрос здесь обсуждали не один день, готовились загодя,
со всей тщательностью.

- Ах, ну зачем же его так обижать, - сказала государыня. - Он
заслуживает большего, чем возглавлять департамент. Пусть уж все это курирует
Курлов... Надо же, наконец, развязать вам руки в главных вопросах управления
правительством под скипетром его величества... Мы знаем, как вы привязаны к
Герасимову, вот и назначьте его генералом для особых поручений при
премьер-министре России, очень престижно, иного, выхода мы не видим...
Извините, Петр Аркадьевич, я должна вас оставить, - дети... Надо проферить
уроки, такие балофни, строгость и еще раз строгость, в этом будущее русской
педагогической науки...

С этим Александра Федоровна и вышла.

- Ваше величество, - медленно сказал Столыпин, проводив взглядом
царицу: в последнее время ее походка сделалась нервическою, будто у
молоденькой институтки, сильно похудела, но лицо из-за этого сделалось еще
более красивым, каким-то дерзостным даже. - Ваше величество, - повторил он,
- я не мог отказать государыне в ее просьбе. Но, я думаю, вы согласитесь со
мною: проблемами секретной полиции в компетенцию которой входит охрана
августейших особ, не может заниматься дилетант. Пройдут годы пока генерал
Курлов поймет всю тонкость этого дела... Соблаговолите подписать рескрипт о
назначении Герасимова начальником полиции... Все равно он будет под
Курловым, полностью подотчетен...

- По-моему, ее величество высказалась обо всем достаточно определенно,
Петр Аркадиевич. Извините, что я задержался и не смог вам сказать всего
этого сам.

Столыпин почувствовал предобморочную усталость - оперся о стул и тихо
произнес:

- Ваше величество, позвольте мне поставить перед вами еще один вопрос?

Царь рассеянно глянул на бронзовые настольные часы:

- Если этот вопрос не требует предварительной проработки, я готов
ответить.

- Моя деятельность в качестве премьер-министра и управляющего
министерством внутренних дел устраивает ваше величество? Я очень устал,
прошедшие три года дались мне достаточно трудно, быть может, вам угодно
освободить меня от отправления моих обязанностей?

Обсуждая с женою предстоящий разговор с премьером (настоял на этом
Распутин: "Санька (15) не друг мне, он мне станет мешать глядеть за
масеньким (16), он мне поперек путя стоит, а Паша (17) без хитрости, он
предан вам до гроба, такой про себя не думает, он только об вас думает и об
державе"), царь задал Александре Федоровне именно такой вопрос, какой только
что поставил Столыпин.

- Нет, - ответила тогда государыня, - его сейчас нельзя увольнять. Тебя
не все одопрят. Все эти мерзкие Гучковы и Милюковы во всем следуют за ним.
Пусть Курлов войдет в курс дела, пусть они станут друк против друка, - это
их дело. Будь арбитром. Мы над ними. Дай сосреть нарыву.

- Думаю, вы еще не все сделали для империи, Петр Аркадиевич, - ответил
царь. - Если же чувствуете, что очень устали, я не буду возражать против
вашего отпуска. Он вполне заслужен. А потом - с новыми силами - за дело.
Благодарю вас, я не хочу более задерживать вас.

Когда Столыпин в лицах рассказал Герасимову о том, что произошло, тот
лишь вздохнул:

- Мы в засаде, Петр Аркадьевич. В форменной засаде. И флажки по лесу
развесил Распутин. Столыпин не сразу понял, о ком идет речь.

- Какой Распутин? О ком вы?

- О конокраде Гришке Распутине...

- При чем здесь он? - Столыпин недовольно поморщился. - Все обстоит
совершенно иначе.

- Ничего иначе не обстоит, - сердито возразил Герасимов. - Ему
государыня при людях руку целует. Здесь, в Царском. В церкви.

- Что?! - Столыпин повернулся к Герасимову, как на шарнирах. - Что?!

- То самое, Петр Аркадьевич Пока вые августейшей семьей бились, я у
госпожи Дедюлиной чаи распивал. Информация из первого источника. Словом, мы
опоздали. Распутин совершил дворцовый переворот.

В охране Герасимов сразу же открыл свои особый сейф, где хранились
папки с делами самых его доверенных агентов, сунул их в портфель, потом
выгреб другие бумажки, - дома будет разбираться никаких следов остаться не
должно - и в тот же день встретился с двумя агентами, не внесенными ни в
какие списки, сказав каждому:

- На ваше усмотрение: либо продолжаете работать с новым шефом, это
генерал Курлов шваль, и проходимец, или же уходите из охраны раз и навсегда,
до тех пор, пока я не приглашу. Вот ваши формуляры, при вас их сожгу в
камине, чтоб никаких следов.

Оба попросили формуляры сжечь при них, отказавшись от работы с новым
шефом.

Вечером Герасимов вызвал кавказца из Баку и эстонского боевика, просил
встретиться не на конспиративной квартире, а в номерах "Европейской", словно
чувствуя, что, как только будет подписан рескрипт о назначении Курлова и о
его, Герасимова, "повышении", новый товарищ министра внутренних дел и шеф
жандармов незамедлительно пожалуют к нему - за архивами формулярами и
ключами.

Так и случилось назавтра в три часа, сразу после обеда, в кабинет без
звонка предваряющего визит, вошел Курлов и, широко распахнув объятия,
пророкотал:

- Поздравляю, Александр Василич, поздравляю, господин генерал для
особых поручений при главе правительства империи! Позволите по-старому,
по-дружески, "Ксан Василич", или теперь надо только по протоколу "ваше
превосходительство"?!

Герасимов от объятий уклонился, достал из кармана ключи и сказал:

- Вот этот маленький - от сейфа. Там надлежит хранить совершенно
секретные документы. Второй - от конспиративной квартиры, вам ее укажут
Павел Григорьевич.

- Пустяки какие, - ответил Курлов, стараясь скрыть растерянность, никак
не ожидал, что Герасимов ударит первым. - Можно б и обождать, я в это кресло
не стремился, не будь на то воля государя.

- Какие-нибудь вопросы ко мне есть? - спросил Герасимов, поднимаясь. -
Всегда к вашим услугам, Павел Григорьевич. А сейчас имею честь кланяться
мигрень...

Вечером в его пустую, гулкую квартиру, где не бывал с той поры, как
сбежала жена, позвонил адъютант:

- Александр Васильевич, простите, что тревожу. Я понимаю, в своей
нынешней высокой должности вы более не станете заниматься агентурной работою
но дело в том что в Петербурге объявился Александр Петров.... Прямиком из
Саратова... Бежал... Вас ищет повсюду... Что делать?

"УБЕЙТЕ ГЕРАСИМОВА!"

Петров сейчас был совершенно иным человеком - глаза казались двумя
угольками, левая рука дрожала, лицо обтянуто пергаментной кожей, на лбу и
переносье заметны два хрупких белых шрамика, - в карцере били по-настоящему
о том, что проводится операция, в Саратове не знал никто, полслова кому