Чтение 10–й страницы книги ~Непримиримость~

- Где он, кстати, сейчас?

- Постоянно меняет квартиры, вы ж за ним охотитесь, газеты с его
статьями конфискуете...

- Словом, место его нынешнего жительства вам неизвестно?

- Нет.

- А сможете узнать?

- По-моему, связав военную организацию с думской фракцией
социал-демократов, вам будет легче нейтрализовать Ленина.

- Разумно, - согласился Герасимов.

- Все явки военной организации, все связи хранятся у меня дома,
господин полковник...

- Видимо, для надежности охраны этого бесценного архива стоит завести
какую- нибудь кухарку, няньку что ли? Пусть постоянно кто-то будет у вас
дома.

- Хотите подвести ко мне своего агента? - понимающе уточнила Шорникова.
- Вы ж меня этим провалите хороша себе революционерка, кухарку завела.

- Мы имеем возможность контролировать вашу искренность по-иному,
Екатерина Николаевна. Более того, мы это делаем постоянно. И я не обижусь,
ежели вы - своими возможностями - станете проверять мою честность по
отношению к вам... Ничего не попишешь, правила игры.

- Я не играю, - отрезала Шорникова. - Я служу. А коли употребили слово
"играю", то добавьте - "со смертью". Каждый час. Любую минуту.

- Екатерина Николаевна, я счастлив знакомству с вами, право...
Беседовать с вами сложно, но лучше с умным потерять, чем с дурнем найти...
Вы правы, я сказал несуразность, ни о какой кухарке не может быть и речи...
Просто я неумело и топорно намекнул на возможность прибавки дополнительных
денег к вашему окладу содержания... Вы пятьдесят рублей в месяц изволите
получать?

Шорникова снова засмеялась, будто вспомнила что-то забавное:

- Надобно иначе сказать, Василий Андреевич. Надобно сказать "Мы платим
вам пятьдесят рублей в месяц..." Не я изволю получать, как вы заметили, а вы
мне отстегиваете... Мне не надо дополнительной платы я удовлетворена тем что
имею.

- Во всяком случае в любой момент я оплачу все ваши расходы. И мне
кстати говоря, будет очень приятно сделать это. Превыше всего ценю в людях
ум и особую изюминку... Кстати, Доманский - это кто?

- Это псевдоним. Настоящая фамилия этого члена ЦК Дзержинский.

- Не тот ли что дружен с Лениным и Люксембург?

- Именно.

- Где он сейчас?

- Здесь. Координирует работу поляков и литовцев с русскими.

- Адрес его явок вам известен?

- Он умеет конспирировать, как Ленин.

- Поищем сами... Когда вы сможете внести предложения по поводу думской
фракции социал-демократов и их связей с военной организацией партии?

- Связей нет, Александр Васильевич. - Шорникова вздохнула. - Или
продолжать Василием Андреевичем вас величать? Нет связей. Зачем вы так? Мы
же уговорились говорить правду. Связь военных с думской фракцией надо
создать.

Вскоре Герасимов получил информацию что двадцать девятого апреля
девятьсот седьмого года в общежитии политехнического института в присутствии
члена Государственной думы социал демократа Геруса состоялось собрание
солдат, на котором по предложению "пропагандиста" Шорниковой было решено
послать в Государственную думу - от имени военной организации - наказ
социал- демократической фракции в котором будут изложены пожелания армии.

Сразу же по прочтении этого сообщения Герасимов отправился к Столыпину.

- Я бы хотел прочитать текст этого наказа, - сказал премьер. - Скажите
на милость к армии подбираются а? Ну и ну! Такого я себе представить не мог!
Это же прямой вызов трону не находите?!

Эк играет, подумал тогда Герасимов, будто бы и не он подтолкнул меня к
этой комбинации?! Или у них у лидеров отшибает память? Петр Аркадьевич
прекраснейшим образом помнит наш разговор и результатов моей работы ждал
затаенно, наконец дождался все он помнит но играет свою партию играет тонко
впрочем жить ему не просто, кругом акулы так и норовят схарчить у нас ведь
только тем и занимаются что друг друга подсиживают Страх, что за империя у
нас! Проклятие над нею довлеет, истинный крест.

Назавтра встретившись с "Казанской", Герасимов получил текст наказа в
котором были и его фразы, - работали вместе вдохновенно написанное под
диктовку тайной полиции можно вполне трактовать как призыв к неповиновению
властям.

Столыпин, прочитав наказ, отодвинул его от себя.

- Такого рода бумаги не имеют права объявиться в Думе, Александр
Васильевич. Меня не волнует возможность конфликта с кем бы то ни было. Пусть
думские соловьи заливаются кляня меня супостатом, но идея самодержавия мне
дороже всего, им я призван к службе, ему я готов и жизнь отдать... Как
полагаете поступить?

- Мне бы хотелось послушать вашего совета, Петр Аркадьевич, - ответил
Герасимов прекрасно понимая, что в аккуратных словах Столыпина содержалась
ясная программа: необходим арест социал-демократов и военных конфликт с
Думой и как следствие, ее разгон. Новый выборный закон был уже в столе
премьера оставалось только получить повод, чтобы его распубликовать. Арест
думской фракции без приказа, думал Герасимов я проводить не стану проведешь,
а назавтра выгонят взашей скажут самовольничал, поступил без санкции сверху,
у нас стрелочниками расплачиваться умеют, вверх идут по ступеням сложенным
из имен тех с кем начинали восхождение.

- Мой совет таков: поступать строго по закону, полковник, - сухо
ответил Столыпин. - Самоуправства мы никому не позволим, но если получите
неопровержимые данные что делегация намерена явиться к социал
демократическим депутатам, - заарестуйте... При этом, однако, помните что
улики должны быть налицо, как-никак неприкосновенность и так далее. Иначе я
отрекусь от вас. Не обессудьте за прямоту, но уж лучше все с самого начала
обговорить добром, чем таить неприязнь друг к другу.

- Текст наказа подготовленного моим агентом, - Герасимов кивнул на две
странички лежавшие перед Столыпиным. - можно считать уликовым материалом?

- Если этот наказ будет обнаружен у социал-демократов Думы - вполне.

- Хорошо, - Герасимов поднялся, - я предприму необходимые шаги немедля.

В охране Герасимов подписал ордер на обыск в помещении социал
демократической фракции, которая арендовала здание на Невском в доме
девяносто два на втором этаже, наряды филеров дежурили круглосуточно в тот
момент, когда солдаты появятся со своим наказом, нагрянет обыск, дело
сделано конец второй Думе.

Пятого мая девятьсот седьмого года делегация солдат пришла к депутатам,
на Невский.

Филеры немедленно сообщили об этом в охранку; Герасимов как на грех
отправился ужинать в "Кюба" с маклером Гвоздинским - играть начал на бирже
по-крупному, поскольку теперь безраздельно владел информацией о положении во
всех банках, обществах кредита, крупнейших предприятиях, ибо агентура
освещала их ежедневно - основанием для постановки негласного наблюдения за
денежными тузами явилось дело миллионера Морозова (давал деньги большевикам)
и безумие капиталиста Шмита (возглавил стачку рабочих на своей же фабрике на
Красной Пресне).

Сообщение филеров о начале коронного дела получил полковник Владимир
Иезекилевич Еленский, ближайший друг подполковника Кулакова, у которого
Герасимов отобрал Шорникову.

Дудки тебе, а не коронная операция, подумал Еленский о своем
начальнике, опустив трубку телефона; перебьешься; ишь, к премьеру
каждодневно ездит, пора б и честь знать; за провал операции отправят
голубчика куда-нибудь в тьмутаракань, клопов кормить, а то и вовсе погоны
отымут, в отставку.

Еленский достал из кармана большие золотые часы "Павла Буре", положил
их перед собою и дал минутной стрелке отстучать пятнадцать минут. Думские
социал- демократы - люди многоопытные, конспираторы, голову в петлю совать
не намерены, солдат с наказом быстренько спровадят.

Через пятнадцать минут личная агентура Еленского сообщила, что солдаты
уже покинули думскую фракцию, тогда только он и объявил тревогу по охранке.

Когда на Невский ворвались жандармы, в кабинетах фракции
социал-демократов никого, кроме депутатов Думы, не было уже: руководивший
налетом ротмистр Прибылов растерялся, ибо Герасимов загодя сообщил ему, что
у депутатов будут солдаты; через час прибыли чиновники судебного ведомства,
начался обыск; наказа, понятно, не обнаружили.

Обо всем случившемся Герасимову доложили около полуночи, когда в самом
благодушном настроении после заключенной сделки вернулся домой; выслушав
сообщение, похолодел - крах, провал, конец карьере.

Ринулся в охранку, отправил наряд в казармы, приказав арестовать всех
солдат (каждый член делегации, посетивший фракцию, был известен ему от
Шорниковой) введенный в операцию матрос морского экипажа Архипов (впрямую
агентом не был, но отдельные услуги оказывал и раньше) сразу же рассказал
прокурорским то, что ему было предписано заранее.

Копию наказа, спрятанную в сейфе, без которого все дело лопнуло бы, как
мыльный пузырь, Герасимов передал прокурору; агент Архипов заученно
подтвердил подлинность текста, несмотря на колебания кадетов, часть из
которых склонялась к тому, чтобы выдать правосудию социал-демократических
кандидатов, общее голосование Думы порешило отказать правительству: "Дело
дурно пахнет, чувствуется провокация охраны, нужны более весомые
доказательства". Что и требовалось доказать!

Третьего июня девятьсот седьмого года вторая Дума была распущена;
социал- демократов засудили на каторгу, новый выборный закон гарантировал
Столыпину послушное большинство; Запад и левые издания в России
прореагировали на процесс однозначно: "Террор самодержавия продолжается!
Свободы, "дарованные" монархом, - миф и обман, несчастная Россия".