Чтение 16–й страницы книги ~Уддияна или путь искусства~

ты будешь без конца блуждать в дебрях идей и суждений.

ГЛАВА 2. САНСАРА Я подарил Халиду свой томик Бродского. Он читал его дня
три-четыре, а затем, восторженный, прибежал ко мне.

- Я же говорил, что этот человек постиг Искусство в совершенстве! Читай!
- он ткнул книгу мне в руки. - Читай, и научишься гораздо большему, чем я
могу тебе дать. Ты верно чувствуешь, но еще далек от постижения духа
Искусства. Вот слушай:

Когда оно, а не - увы - мы Захлестнет решетку променада И двинется под
возгласы "не надо", Вздымая гребни выше головы, Туда, где ты пила свое вино,
Спала в саду, просушивала блузку, Круша столы, грядущему моллюску Готовя
дно.

Он сделал эффектную паузу. Я знал эти строки наизусть, но ничего
особенного в них не замечал.

- Учись! Это совершенное осознание пути Человека. Все преходяще, все
стремится к началу. Чего стоит один "грядущий моллюск"! Мы ничего не значим,
мы - морская пена, и моллюск ничем не важнее нашего. Он просто придет туда,
где мы, как нам казалось, жили, и его жизнь будет настолько же безразлична
мирозданию, как и наша. Не пытайся понять головой! Ты слишком много знаешь,
слишком много читал,

- Халид был очень взволнован. - Поразительно: сокровище можно найти там,
где ожидаешь меньше всего. Спасибо тебе за книгу.

- Халид, - начал я очень серьезно. - Я не совсем понимаю, что ты
вкладываешь в понятие путь Человека. Иногда ты отрицаешь философию, иногда
словно цитируешь какого-нибудь Канта или Нагарджуну.

- Кого-кого? - Халид смачно расхохотался. - Кто такой этот Нагарджуна?
Твой дедушка? Или ты читал Канта?

- Перестань ерничать, - скривился я. - Канта я не читал, а Нагарджуна -
буддийский философ.

- Черт с тобой, не буду. Я пришел не за этим. У меня для тебя есть
прощальный подарок.

- Прощальный? - насторожился я. - Как тебя понимать? Мое обучение
окончено?

- Обучение не может быть окончено - я только что тебе наглядно это
продемонстрировал. Но наши встречи подходят к концу. Ты выбрал путь
Человека, и я должен преподать тебе последний урок.

Я искренне опечалился. За несколько месяцев Халид стал для меня
совершенно родным человеком. Я не назвал бы его своим другом или учителем,
но более близко к сердцу я никогда никого не допускал. Предчувствие утраты
совершенно лишило меня сил, в глазах стояли слезы.

- Ну-ну, - с легкой издевкой произнес Халид. - Ты уже большой мальчик. Я
хочу, чтобы ты шел своей дорогой с легким сердцем и более того - сам
стремился как можно скорее избавиться от меня. Сейчас ты по привычке
цепляешься за "учителя", но ты - не утопающий, а я - не соломинка. Взгляни
на себя - ты вырос!

В глубине души я знал, что Халид прав. Я чувствовал себя вполне
самостоятельным и свободным; он бы прав - я вырос и стал другим. Никогда бы
не подумал, что несколько месяцев могут так изменить человека; ум
отказывался верить, но мне было плевать на ум. Я чувствовал крылья за спиной
- они готовы были раскрыться.

- Все! - резко скомандовал Халид. - Довольно самокопаний. Сядь и
попытайся расслабиться. Нам предстоит неблизкий путь. Вернись к ощущениям
тела: как лежат руки, как чувствует себя позвоночник, комфортно ли шее.
Почувствуй стул под собой, перекладины спинки. Вспомни о "пустом лице" - оно
тебе пригодится. Что ты чувствуешь в ладонях - тепло или прохладу? Поищи
положение, в котором ты бы ощущал себя максимально удобно.

Я завозился на стуле и принял весьма комфортное положение.

- Теперь подумай о времени. Согласись, когда ты чего-то ожидаешь, оно
течет медленнее. Если ты прислушаешься, то услышишь тиканье своих наручных
часов.

Через некоторое время звук станет громче - ты уже знаком с этим
состоянием.

Обрати внимание на глаза: взгляд расфокусирован, но может уловить
малейшие различия между предметами. Еще раз вернись к телесным ощущениям. А
теперь попытайся осознать все сразу: видимое глазу, звуки и, скажем,
давление спинки стула. Выбери один зрительный объект, один звук и одно
тактильное ощущение.

Сосредоточься на всем сразу, но следи, чтобы ни одно из чувств не
захватывало инициативу.

Мне удалось все сделать довольно легко, и я вошел в очень легкое,
прозрачное состояние. В отличие от всех испытанных мной трансов, я был в
полном осознании и мог контролировать свои действия.

- Двинемся дальше. Представь себе длинную дорогу. Это дорога твоей жизни.
Она где-то началась, и где-нибудь окончится. Ты стоишь у края дороги. Это
твое здесь и сейчас.

Я вспомнил сцену из одного американского фильма: у края пыльной дороги в
пустыне стоят ноги в поношенных ковбойских сапогах. Мне понравился образ, и
я вошел в него.

- Представил? Хорошо. Теперь поверни голову и посмотри куда хочется - в
начало или в конец пути. Что ты видишь?

Я взглянул в начало. Там громоздились белые горы и какие-то стороения, но
дорога была прямой и ровной. Самого начала я не разглядел: оно терялось в
туманной дымке. Я повернул голову в противоположную сторону: дорога была
тоже прямой, но на ней стояли огромные черные арки, наподобие римских,
бросавшие устрашающую тень. Начало было гораздо приятнее. Я пересказал
видение Халиду.

- Отлично. Теперь почувствуй дорогу сердцем: это и есть твоя жизнь, твоя
судьба. Именно по ней тебе предстоит идти, здесь тебя ждут победы и
поражения, радость и горе. Ты выбрал этот путь, и ты пройдешь его до конца,
чего бы то ни стоило. Такова жизнь.

Я рассматривал дорогу. Она была ровной и пыльной. Стояло высокое
сверкающее солнце, скудная растительность на обочине высохла и безжизненно
опала. Небо безразлично простиралось от горизонта до горизонта. Равнодушие,
подумал я, невыносимое равнодушие мира.

- Мы можем сейчас двинуться по этой дороге к началу или к концу. Куда бы
ты хотел пойти?

- К началу, - ответил я, взглянув на белоснежные горы.

- Вспомни какое-нибудь важное событие, происшедшее с тобой за последнее
время.

- Коза, - не задумываясь произнес я.

- Отметь на дороге эту веху и перенесись туда.

Сцена принесения в жертву козы предстала передо мной во всех
подробностях. Я обозначил ее на дороге ножом, воткнутым в землю.

- Теперь вспоминай по очереди все важные события и двигайся от вехи к
вехе, сколько бы времени это ни заняло. Найди точку, с которой начинаются
твои воспоминания. Когда найдешь, остановись.

Жизнь пролетала передо мной, как в кино, - пусть это сравнение будет
банальным.

Разрыв с родителями, поступление в университет, выпускной в школе,
гепатит и больница, первый класс, детский сад - я двигался все медленнее и
медлнее, пока не подошел к "точке отсчета". Моя память началась со сцены
купания в детской ванночке: мыло попало в глаза, я плескался и плакал, а
бабушка вытирала мне голову полотенцем. Потом меня вытерли, плотно обернули
чем-то и понесли в кроватку. Боль и страх сменились ощущением блаженства.

- Сколько тебе было лет? - спросил Халид.

- Не помню, - ответил я. И действительно: мои воспоминания почти не были
связаны с возрастом. Точно я помню только две даты: в четыре года мне купили
санки, в восемь лет я любил визуализировать желтую сияющую восьмерку.

- Что ты видишь на дороге?

- Все очень смутно. Какие-то деревья.

- Зеленые или сухие?

- Зеленые. По-моему, тополя. Еще пух летит.

- Можно ли посидеть под деревом?

- Да, - и я присел.

- Посиди некоторое время, соберись с мыслями. Может быть, ты почувствуешь
какие-нибудь перемены в теле.

Я увидел себя под деревом как бы в уменьшенном варианте: тело и лицо были
взрослыми, но сами размеры существенно уменьшились, как у гнома. Мне можно
было дать от силы года два. Я рассматривал дорогу. По обочине пробивалась
травка, но было набросано много всякого сора: тарелки, битые бутылки,
остатки еды. Воздух был относительно чист, но пух упорно лез в глаза. Не
было ничего, связанного с конкретными воспоминаниями или тем, что мне
рассказывали родители.

- Ты готов идти дальше?

- Да.

- Тогда просто иди по дороге, наблюдая все вокруг. Увидишь что-нибудь
интересное - остановись и разгляди.

Дорога была узкой и грязной. Кое-где ее пересекали ржавые железнодорожные
рельсы, как в фильме "Сталкер", да и сам пейзаж сменился на "сталкеровский".
Я словно бы входил в "зону". Преобладали рыжеватые оттенки; почва выглядела
сухой и растрескавшейся, воздух был насыщен каким-то газом, вдыхать который
было совершенно невозможно. Я остановился, чтобы перевести дух.

- Не пытайся оценивать то, что видишь, - предупредил меня Халид. - Все
это метафоры, как во сне. Их не нужно разгадывать. Успокойся. У всякой
"зоны" есть вход и выход. Есть ли здесь выход?

- Думаю, да.

- Как его найти?

- Не знаю.

- Подумай. Оглядись вокруг, понюхай воздух.

Действительно, откуда-то тянуло тонкой струйкой свежего воздуха. Я пошел,
шмыгая носом, как собака, и вскоре увидел широкие ржавые ворота. Они были