Чтение 53–й страницы книги ~ТАСС уполномочен заявить~

В комнате ему предложили сесть, обыскав предварительно: лицо его
сделалось бледным, сразу же обозначились синяки под глазами.

- Ознакомьтесь с постановлением на обыск, - сказал Гмыря.

Дубов никак не мог прочитать, строчки двоились.

- Вы можете искать, но что только? - сказал он. - Мне сдается, что
случилась-ась какая-то ошибка. Или нарушаются нормы социалистической
законности-ти.

Следователь, капитан Анибеков, подвинул себе стул, сел напротив
Дубова:

- Вы не хотите признаться во всем чистосердечно?

- В чем?

- Подумайте. Чистосердечное признание всегда учитывается.

- В чем-ем я должен признаться-аться? - тяжело заикаясь, спросил
Дубов.

- Умели напачкать, сумейте и отвечать, Дубов, - сказал Гмыря.

- Мне признаваться-аться не в чем. И напрасно ваши люди угоняют мою
машину.

Проскурин глянул на Гмырю - машину действительно отгоняли; надо было
срочно проверить, нет ли в ней тайника.

- Что ж, приступайте к обыску, - сказал следователь Анибеков, - а мы
пока посидим...

Наблюдая за тем, как чекисты приступили к обыску, Анибеков рассеянно
взял фонарь, стоявший на столе, вытащил батарейки, две отодвинул, а третью
начал сосредоточенно вертеть в руках.

Дубов неотрывно следил за его пальцами - лицо его снова покраснело,
язык сделался сухим; он казался ему невероятно тяжелым.

Следователь отложил батарейку, закурил, подвинул себе пепельницу,
аккуратно положил обгоревшую спичку, посмотрел на Дубова; тот сидел
напряженный, чуть откинув голову, губы его тряслись, побелели.

Анибеков снова взял батарейку, отвернул дно, выложил на стол капсулу
с пленкой, глянул на Дубова.

- Значит, знаете-аете...

- Знаем, - ответил Анибеков и достал из портфеля камень: булыжник как
булыжник, только легкий, нажми невидимую кнопку - откроется; этот тайник
только что обнаружили в гараже...

Дубов посмотрел на Гмырю и Проскурина, которые сидели рядом с ним, на
ручках кресла, так, чтоб он не мог встать, потом перевел взгляд на
Анибекова:

- Если вы хотите использовать меня для работы, прикажите вашим людям
немедленно вернуть машину на место: каждая парковка контролируется людьми
из посольства, можете сорвать следующую встречу...

Проскурин поднялся, вышел из комнаты, на его место сел Трухин.

- Но машиной мы не отделаемся, - продолжал Дубов. - Я также являюсь
объектом постоянного наблюдения людьми из посольства, следовательно, моя
жизнь имеет товарную ценность. Гарантируете жизнь? Тогда проведем все в
лучшем виде.

- По поводу жизни суд будет определять, Дубов, - ответил Гмыря.

- А без суда нельзя?

- Нет, - сказал Анибеков. - Нельзя.

- Напрасно-асно... Я могуа дааатаьа очень много; то, что я могу дать,
никто не сможет...

- Что ж, давайте, - сказал Гмыря. - Послушаем.

- Я лучше напишу-шу... х-хотите?

Он поднялся, легко взял ручку из кармана пиджака, который висел на
другом стуле, потянулся к бумаге, что лежала стопкой возле лампы,
размашисто написал:

"Я, Дубов Сергей Дмитриевич, считаю своим долгом заявить следующее по
вопросам, связанным с моей работой на ЦРУ..."

На мгновение Дубов задумался, поднес ручку ко рту и свалился на пол,
лицо его стало синеть; "скорая помощь", вызванная из Склифосовского,
констатировала отек легких; три часа Дубова пытались спасти. В десять
часов он умер; вскрытие показало идентичность яда, от которого погибла
Ольга Винтер и он, агент ЦРУ, "Умный". Доктор, проводивший вскрытие
Дубова, потерял сознание, вдохнув пары яда; вторая бригада работала в
противогазах.

КОНСТАНТИНОВ

Он оглядел собравшихся, откашлялся, но говорить не начал; долго
раскуривал сигару, даже после того, как пустил струю голубого легкого дыма
прямо перед собою, словно отгонял на осенней охоте последних комаров,
самых злых и надоедливых.

- Нуте-с, - наконец выкашлянул он, - с чем пойдем к руководству?

- С трупом, - выдохнул Гмыря. - Провал полнейший, что и говорить.

- Я бы так резко вопроса не ставил, - заметил Проскурин. - В конечном
счете агент выявлен, утечка информации остановлена, инструкции ЦРУ у нас
на руках. Разве этого мало?

- Зачем себя успокаивать? - Коновалов пожал плечами, прислушался к
бою курантов - отзвонило два раза, два часа ночи. - То, что сказал
подполковник, - само собою разумеющееся, но главного мы не выполнили: мы
не имеем изобличенных с поличными разведчиков.

- Верно, - согласился Константинов. - Снова провал. Но мы должны их
изобличить.

- Как же без Дубова мы их теперь возьмем? - спросил Проскурин. - Не
следует обольщаться, надо довольствоваться тем, что есть.

- Давайте проанализируем, что мы имеем, - сказал Константинов. -
Начинайте, товарищ Гмыря.

Тот поднялся:

- Мало что имеем. В наших руках инструкции: послезавтра Дубов должен
встретиться с неизвестным разведчиком, скорее всего с Лунсом или
Карповичем. Место сигнального пароля для машины Дубова - стоянка на
"Паркплатц". Где эта стоянка, нам неизвестно. Неизвестно и точное место
встречи в парке, а он - громаден. Чтобы вывести работников ЦРУ на встречу
с Дубовым у объекта "Парк", мы должныа ваыасачаиатааатаь, где находится
"Паркплатц". Пока - все.

- Вы? - обратился Константинов к Проскурину.

- Согласен с Гмырей.

- Товарищ Коновалов...

- Если мы хотим выйти послезавтра в "Парк", надо продумать легенду
для исчезновения Дубова, столь внезапного: разведчики смотрят не только за
машиной, но и за ним самим.

- Все? - спросил Константинов. - Спасибо. Итак, первое: подразделение
товарища Гмыри разрабатывает и обеспечивает легенду "срочной командировки"
Дубова на Дальний Восток, на конференцию по проблемам, связанным с зоной
Тихого океана. Второе: подразделение Проскурина продолжает работу по
аккуратному опросу всех знакомых Дубова: маршруты поездок; время;
привычные места парковок. Третье: подразделение Коновалова готовит все
материалы о маршрутах выявленных сотрудников ЦРУ - не было ли пересечений,
снятия сигналов с дубовских мест стоянок, вроде той, у МГИМО, это, видимо,
парольный сигнал, полученный им в прежней инструкции, очень похоже: он
оставил там машину чуть более чем на полчаса, встретил Ольгу, а на
следующий день пошел на контакт в Парк Победы.

- А как же мыа ваыачаиасалаиама "Паркплатц"? - вздохнул Проскурин. -
Никаких зацепок...

- Вызывайте Ольгу Вронскую к девяти утра, - сказал Константинов. -
Попробуем с ней побеседовать. Пригласите Парамонова, он ведь и Дубову
делал профилактику.

В четыре часа утра Константинов отправил сообщение Славину:

"Попросите Глэбба о содействии в вызове Зотова в Союз. Дайте понять,
что от вас требуют это; таким образом, вы еще раз подтвердите успех его
"операции прикрытия". Фотографию с Пилар считаю нецелесообразным вводить в
мероприятие. Полагаю, что этот документ нам пригодится позже".

В пять часов утра Константинов утвердил макет "Парка Победы", который
делали весь день: надо было продумать, как расположить оперативные силы,
ибо оцепить следовало огромный район, точное место встречи в инструкции
указано не было; в течение дня нужно было передислоцировать туда
сотрудников, расставить специальные телекамеры, аппаратуру ночного
видения, разместить штаб операции по захвату разведчика ЦРУ.

В девять утра Ольга Вронская вошла в кабинет Константинова,
улыбнулась ему, ни тени недоумения не было на ее лице, совершенно
спокойна.

- Здравствуйте, мне сказали, чтобы я приехала к четвертому
подъезду...

- Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста. Успели позавтракать?

- А я сегодня вообще не буду есть - только холодная вода.

- Держите разгрузочные дни?

- Третий раз в жизни.

- С врачом посоветовались? Это, говорят, не всем показано.

- Мой друг прекрасно знает йогу, он убежден, что голодный день
необходим, - Ольга глянула на часы.

- Уже захотелось поесть? - спросил Константинов. - Ждете вечера?

- Нет, я должна позвонить на работу.

- Как вы думаете, почему вас пригласили ко мне?

- Наверное, в связи с выездом за границу...