важности особы; двое парней возраста Алена играли на бильярде, погляды-
вая на себя в зеркала.
ответил. Между ними пролегло долгое молчание. Они сидели, неподвижные,
тяжелые, и атмосфера вокруг них омрачалась. Скоро зажгут свет. От стек-
ла, возле которого они сидели, теперь веяло холодком. Жюли смотрела на
толпу, прогуливающуюся по тротуару, - может быть, потому, что ничего
другого ей не оставалось, может, просто для виду, а может, надеясь или
боясь - увидеть Жана.
берегу моря, где никого нет. Мне надоели мужчины.
роны и никогда больше не встретиться. Казалось, они просто не знают, как
это сделать, и потому продолжают сидеть.
официанта, снова заказал пива. Она же задержала официанта и спросила:
уходил из Марселя в семь, другой, девятичасовой, останавливался на каж-
дой станции.
ми было слишком много воздуха; каждый звук слышался отдельно от других,
приобретал огромное значение - и восклицания картежников, и удары шаров,
и сухие щелчки шкафчика для тряпок, то открываемого, то закрываемого
официантом. Зажигались лампы, и от этого становилось несколько легче, но
тогда, в сумерках, возникало тягостное серо-пепельное зрелище улицы, за-
бавное шествие мужчин, женщин, детей; незнакомые друг с другом, они шли
быстро или медленно, задевая, обгоняя соседей, направляясь Бог знает ку-
да, а может, и никуда, а пузатые автобусы, битком набитые людьми, увози-
ли свой груз по всем направлениям.
сного мольтона, одним-единственным движением сводя на нет внешний мир.
сумочку руки своей спутницы. И ему пришлось как бы проделать огромный
путь во времени и пространстве, чтобы найти самые простые, самые глупые
слова, которые, когда он их наконец произнес, растаяли в банальности об-
становки:
крокодиловой кожи разжались. Она закурила новую сигарету, а позже, около
семи, часа аперитивов, когда пивную заполнили посетители, они вышли,
серьезные и мрачные, как обычная супружеская пара.
только они выдавали тревогу; однако в такие моменты он терял почву под
ногами и даже мог бы, не сохраняй он к себе известного уважения, потро-
гать лакированные перегородки, чтобы убедиться, что они доподлинно су-
ществуют.
В четырех купе вагона второго класса шторы были задернуты, свет выклю-
чен, и когда г-н Монд в поисках места наудачу открывал дверцы, он беспо-
коил спавших людей.
нной табличке. Он поднял шторы, окно было темное, холодное, липкое; из-
редка мелькали огни небольших вокзалов побережья, и по чистой случайнос-
ти их вагон всегда останавливался у фонарей с буквами "М" и "Ж".
выпускает изо рта дым - как раз это и сбивало его с толку, вызывало го-
ловокружение; он сознавал, он постоянно видел себя без зеркала, перехва-
тывал какой-нибудь собственный жест, какую-нибудь позу и был почти уве-
рен, что узнает их.
оказывался. Без усов! В поношенном готовом костюме!
ву: в углу купе Жюли, прикрыв глаза, казалось, спала, хотя порой, глядя
в пространство, словно размышляла о чем-то важном.
увидев ее здесь. Он узнавал ее. Боролся с собой, отказываясь думать о
предыдущей жизни.
все записать, но так и не собрался, - во всяком случае, раза три-четыре,
никак не меньше, ему снился один и тот же сон: он плывет в лодке-плоско-
донке, гребет длинными тяжелыми веслами, а вокруг пейзаж, который он,
даже спросонья, даже на расстоянии помнит до мельчайших подробностей,
пейзаж, которого он никогда не видел в своей жизни - зеленоватые лагуны,
голубовато-фиолетовые холмы, какие бывают на полотнах старых итальянских
мастеров.
вал удовольствие, словно вернулся в знакомые края.
спокоен. Он рассуждал. Речь шла о сцене, которую он часто видел в испол-
нении других актеров и теперь страстно хотел пережить сам.
лось удовлетворение, когда он видел спящую спутницу...
поезд шумно въехал в вокзал побольше и новые пассажиры бросились брать
вагон приступом! Жест означал: "Где это мы?"
ги так, чтобы она прочитала по губам:
сто рядом; он вошел, сел, и голос его вновь обрел звучность:
перешагнула определенный барьер.
чина, а его жена, тоже немолодая, следила за ним, как за ребенком. Види-
мо, он плохо себя чувствовал, поскольку она уже давала ему маленькую зе-
леную таблетку. Она смотрела на Жюли и на г-на Монда. И Монду было стыд-
но, потому что он догадывался: она плохо думает о них. А еще потому, что
она сердилась на Жюли: дым сигареты мог потревожить старика, но сказать
об этом она не решалась. Поезд отошел от станции.
явно преднамеренно. Г-н Монд мог бы поспорить, что сделала она это из-за
дамы напротив: это было вполне логично и соответствовало сложившейся си-
туации.
ряд после рождения дочери: ребенок страдал бронхитом, и в то время врачи
еще рекомендовали в таких случаях Ривьеру. Монды останавливались в
большом буржуазном отеле на Английском бульваре.
кой медной пепельнице, закинула ногу на ногу, потом в поисках удобного
положения вновь вытянула ноги-Монд ясно видел их в голубоватой темноте,
укуталась в шелковый платок и в конце концов положила голову на плечо
спутника.
десять, сто раз видел других, пытался представить их чувства, а теперь
сам стал одним из действующих лиц, и молодой человек, стоявший в коридо-
ре, - он, должно быть, сел в Тулоне - смотрел на него, прижавшись лицом
к стеклу.
ная неспешная толкотня у выхода, поиски билетов по всем карманам...
тиниц, но она никого не слушала. Выбирала дорогу сама. Шла прямо, проби-
раясь через толпу ловчее спутника, и когда они вошли в здание вокзала,
сказала:
главное, громоздким. Таким образом, выйдя из вокзала, они не выглядели
приезжими. Они сразу же направились к центру города; стояла теплая ясная
ночь, но некоторые кафе были еще открыты. Вдали светились огни казино, и
Белогорский Евгений
Конан-Дойль Артур
Самойлова Елена
Посняков Андрей
Чернецов Андрей
Лукин Евгений