Чтение 15–й страницы книги ~Мегрэ и бродяга~

- Что же ты ему сказал?

Для госпожи Мегрэ этот разговор за кофе таил в себе неизъяснимую
прелесть, ибо муж, как правило, ничего не рассказывал о своих делах. Обычно
он звонил ей по телефону, говорил, что не придет к завтраку или к обеду, а
иногда даже - что проведет ночь у себя в кабинете или же в другом месте, и
она узнавала подробности только из газет.

- Я уж не помню, что ему сказал... - смущенно улыбнулся Мегрэ. - Мне
хотелось завоевать его доверие... Я говорил ему о Леа, поджидавшей меня на
улице, о его вещах, которые лежат в надежном месте, о том, что он получит
их, когда выйдет из больницы... Мне показалось, что это было ему приятно. Я
еще сказал, что если не хочет, он может больше не встречаться с женой, что
она предложила оплатить ему отдельную палату, но сейчас свободных палат
нет... Наверное, со стороны это выглядело так, будто я читаю молитву. "Вас
можно было бы поместить в частную клинику, но я подумал, что вы предпочтете
остаться здесь", - сказал я ему.

- А он по-прежнему молчал?

- Я знаю, что это глупо, - несколько смущенно промолвил Мегрэ, - но я
уверен, что Келлер одобрял мои действия. Должно быть, мы отлично понимали
друг друга... Я попробовал снова заговорить о покушении. "Это произошло,
когда вы спали?" - спросил я. - Все это напоминало игру в кошки-мышки. Я
убежден, что он просто-напросто решил ничего не говорить. А человек, который
способен столько лет прожить под мостами, способен и хранить молчание.

- Почему же он молчит?

- Не знаю.

- Может, хочет кого-нибудь выгородить?

- Не исключено.

- Кого же?

Мегрэ встал и пожал широкими плечами.

- Если бы я знал, то был бы господом богом... Мне хочется ответить тебе
словами профессора Маньена:

"Я не умею творить чудеса".

- В общем, ты так ничего и не узнал?

- В общем, да...

Впрочем, Мегрэ покривил душой. У него почему-то сложилось прочное
убеждение, будто он уже многое знает о Келлере. И хотя они по-настоящему еще
не были знакомы, между ними уже установился некий таинственный контакт.

- В какую-то минуту...

Он помедлил, словно боясь, что его обвинят в ребячестве. Но что
поделаешь: должен же он выговориться!

- В какую-то минуту я вынул из кармана шарик... По правде говоря, я
сделал это неумышленно: он просто оказался у меня в руке, и я решил положить
его Тубибу на ладонь... Вид у меня, конечно, был весьма нелепый... А он -
лишь прикоснулся к шарику - сразу его узнал. Что бы там ни говорила
медсестра, я уверен, что лицо его просветлело и в глазах загорелись
радостные, лукавые огоньки...

- И все же он не раскрыл рта?

- Это совсем другое дело... Ясно как божий день, что он мне не поможет...
Он, по всей вероятности, твердо решил молчать, и мне придется доискиваться
до сути одному...

Неужели именно это обстоятельство так взволновало Мегрэ? Жена почти не
помнила случая, чтобы он с таким воодушевлением, с таким увлечением
расследовал какое-нибудь дело.

- Внизу меня поджидала Леа, жуя табак, который я ей дал. Я высыпал ей на
руку все содержимое своего кисета.

- Ты думаешь, она что-нибудь знает?

- Если бы она знала, то рассказала бы. У таких людей чувство солидарности
развито гораздо сильнее, чем у тех, кто спит под крышей... Я уверен, что они
расспрашивают друг друга и параллельно со мной ведут свое маленькое
следствие... Она сообщила мне один любопытный факт, который может прояснить
ситуацию: оказывается, Келлер не всегда жил под мостом Мари. Он, если можно
так выразиться, поселился в этом квартале всего два года назад.

- Где же он жил раньше?

- Тоже на берегу Сены, но выше по течению, на набережной Рапэ, под мостом
Берси.

- И часто они меняют место жительства?

- Нет. Это для них так же сложно, как нам поменять квартиру. Каждый
привыкает к своей норе и дорожит ею.

Он налил себе рюмку сливянки и выпил - для бодрости духа и в награду за
рассказ. Потом взял шляпу и поцеловал жену.

- До вечера!

- Ты вернешься к обеду?

Этого он и сам не знал. Собственно говоря, Мегрэ даже не представлял
себе, за что ему теперь взяться.

Торанс с утра проверял показания страхового агента и его друга-заики. Он,
очевидно, уже допросил консьержку с улицы Тюрен и виноторговца, имевшего
лавку на углу улицы Фран-Буржуа.

Скоро станет известно: правдива ли история с собакой или придумана для
отвода глаз. Впрочем, если даже все и подтвердится, это вовсе еще не значит,
что двое друзей не могли напасть на Тубиба.

Но с какой целью? На этот вопрос комиссар пока не мог ответить.

Ну, а зачем, скажем, госпоже Келлер топить мужа в Сене? И кому она могла
это поручить?

Как-то раз при столь же таинственных обстоятельствах был убит один
чудаковатый бедняк. Тогда Мегрэ сказал судебному следователю:

"Бедняков не убивают..."

Бродяг тоже не убивают. И все-таки кто-то попытался же избавиться от
Франсуа Келлера.

Мегрэ стоял на площадке автобуса и рассеянно слушал перешептывание двух
влюбленных. И вдруг его осенило, вспомнилась фраза: "Бедняков не убивают..."
Да, да, бедняков не убивают...

Войдя в свой кабинет, он сразу же позвонил госпоже Келлер. Ее не
оказалось дома. Служанка сказала, что мадам завтракает с подругой в
ресторане, но в каком - она не знает.

Тогда он позвонил Жаклин Руслэ.

- Значит, вы виделись с мамой... Она звонила мне вчера после вашего
визита. Сегодня она тоже разговаривала со мной примерно с час назад... Итак,
это действительно мой отец?

- В этом нет ни малейшего сомнения.

- И вы по-прежнему не знаете, из-за чего на него напали?.. Может быть,
это произошло во время драки?

- А разве ваш отец любитель драк?

- Ну что вы, он был самый тихий человек на свете! Во всяком случае,
тогда, когда мы жили вместе. Мне думается, если бы даже его ударили, он не
дал бы сдачи.

- Скажите, вы в курсе дел вашей матери?

- Каких дел?

- Когда ваша мать выходила замуж, у нее ведь не было состояния и,
вероятно, она не надеялась когда-либо разбогатеть... Как и ваш отец...
Поэтому меня интересует, был ли у них составлен брачный контракт. Если нет,
значит, все их имущество считается общим, и, следовательно, ваш отец мог бы
предъявить права на половину состояния.

- О нет, об этом не может быть и речи, - не колеблясь, заявила госпожа
Руслэ.

- Вы уверены?

- Мама вам это подтвердит. Когда я выходила замуж, такой вопрос возник у
нотариуса. Оказалось, мои родители оговорили раздельное пользование
имуществом...

- Могу ли я спросить имя вашего нотариуса?

- Мосье Прижан, улица Бассано.

- Благодарю вас.

- Вы не хотите, чтобы я сходила в больницу?

- А вы сами?

- Я не уверена, что это доставит ему удовольствие. Маме он ничего не
сказал. Кажется, даже сделал вид, будто не узнал ее...

- Что ж! Быть может, и в самом деле лучше вам не ходить...

Мегрэ хотелось как-то убедить себя в том, что он не бездействует, и
поэтому он позвонил господину Прижану. Ему пришлось долго уламывать
нотариуса, убеждать его и даже припугнуть бумагой, подписанной следователем,
так как тот настаивал на святости профессиональной тайны.

- Я прошу вас сообщить мне только одно: были ли в брачном контракте мосье
и мадам Келлер из Мюлуза оговорены условия раздельного пользования
имуществом и у вас ли их брачный договор?

После затянувшейся паузы на другом конце провода послышалось сухое "да",
и трубку повесили.

Выходило, что Франсуа Келлер был действительно бедняк, не имевший
никакого права на состояние, нажитое торговцем металлоломом и впоследствии
доставшееся его жене.

Дежурная на коммутаторе крайне удивилась, когда комиссар попросил:

- Дайте мне Сюренский шлюз!

- Шлюз?

- Да, шлюз. Разве там нет телефона?

- Есть. Соединяю.

В трубке раздался голос смотрителя шлюза. Комиссар назвал себя.

- Я полагаю, вы отмечаете, какие суда проходят из одного бьефа в другой?
Мне хотелось бы знать, где сейчас может находиться самоходная баржа, которая
должна была пройти через ваш шлюз вчера, к ночи. У нее фламандское название
"Зваарте Зваан"...

- Знаю, знаю!.. Два брата, маленькая блондиночка и младенец. Они
последними прибыли к шлюзу и ночью прошли в нижний бьеф.

- Вы не могли бы сказать, где они сейчас?