Чтение 8–й страницы книги ~Мегрэ и бродяга~

- Вы помните своего отца, мадам Руслэ? Казалось, она немного успокоилась.
В комнате повсюду стояли цветы, а через большие окна виднелись

деревья Булонского леса.

- Да, я его помню, хотя...

Она замялась.

. - Когда вы его видели в последний раз?

- Очень давно... Мне было тогда тринадцать лет...

- Вы еще жили в Мюлузе?

- Да... Я переехала в Париж только после замужества.

- Вы познакомились со своим будущим супругом в Мюлузе?

- Нет, в Ла-Боле, куда мы с мамой ездили каждый год.

Вдруг послышались детские голоса, крики. В коридоре кто-то шлепнулся.

- Извините меня, одну минуту. Она вышла, прикрыв за собой дверь, и что-то
сказала тихо, но довольно решительно.

- Простите, пожалуйста... Дети сегодня не в школе, и я обещала пойти с
ними гулять.

- Вы узнали бы вашего отца?

- Думаю, что да.

Мегрэ вытащил из кармана удостоверение личности Тубиба. Судя по дате
выдачи документа, снимок был сделан лет пять назад. Это была обычная
карточка, отснятая фотоавтоматом, какие стоят в крупных магазинах, на
вокзалах или в полицейской префектуре.

Франсуа Келлер не побрился и не приоделся даже ради такого случая. Щеки
его заросли густой бородой, которую он, вероятно, время от времени
подстригал ножницами. Голова слегка облысела. Взгляд был рассеянный и
безразличный.

- Это он?

Держа документ в слегка дрожавшей руке, госпожа Руслэ нагнулась, чтобы
лучше его рассмотреть. Вероятно, она была близорука.

- Отец сохранился в моей памяти не таким, но я почти уверена, что это он.

И она еще ниже склонилась над карточкой.

- Вот с лупой я могла бы... Обождите, я сейчас принесу.

Госпожа Руслэ положила удостоверение на столик, вышла из комнаты и через
несколько минут вернулась с лупой в руке.

- У отца был маленький, но глубокий шрам над левым глазом. Так и есть...
Его довольно трудно различить на такой фотографии, но все же вот он.
Взгляните сами!..

Мегрэ тоже посмел рел в лупу.

- Я так хорошо помню об этом шраме потому, что отец пострадал из-за
меня... Как-то в воскресенье мы гуляли за городом. Мне было тогда около
восьми лет... День выдался очень жаркий. Вдоль пшеничного поля росло много
маков, и мне захотелось нарвать букет. А поле было окружено колючей
проволокой. Отец раздвинул ее, чтобы я могла пролезть. Он придерживал нижнюю
проволоку ногой и слегка нагнулся вперед... Странно, что я так хорошо помню
эту сцену, хотя забыла многое другое! Нога у него, очевидно, соскользнула, и
проволока, спружинив, ударила его по лицу. Мама боялась, что поврежден глаз.
Вытекло много крови. Мы побежали на ближайшую ферму, чтобы промыть глаз и
наложить повязку... Вот с тех пор у него и остался шрам.

Рассказывая об этой истории, она с беспокойством поглядывала на Мегрэ и,
казалось, оттягивала ту минуту, когда комиссару придется сообщить ей
подлинную причину своего визита.

- С ним что-нибудь случилось?

- Прошлой ночью его ранили, и притом в голову, но врачи думают, что его
жизнь вне опасности.

- Это произошло в Париже?

- Да, на берегу Сены... Затем тот или те, кто на него напали, бросили его
в воду.

Комиссар не сводил с нее глаз, следя, как она реагирует на его слова, но
госпожа Руслэ и не пыталась укрыться от его пристального взгляда.

- Вам известно, как жил ваш отец?

- Лишь в общих чертах...

- То есть?

- Когда он нас покинул...

- Вы мне сказали, что вам было тринадцать лет. А вы помните, как он
уехал?

- Нет. Утром я не нашла его дома и очень удивилась. Тогда мама сказала
мне, что отец отправился в далекое путешествие...

- Когда вы узнали, где он находится?

- Через несколько месяцев маме сообщили, что отец живет в Африке, в
лесах, и лечит там негров...

- И это было действительно так?

- Думаю, да... Позднее люди, встречавшиеся там с отцом, подтвердили эти
слухи. Он поселился в Габоне, на врачебном пункте, расположенном в сотнях
километров от Либревиля...

- И долго он пробыл в Габоне?

- Во всяком случае, несколько лет. Между прочим, в Мюлузе одни считали
отца чуть ли не святым, другие... Мегрэ ждал. Поколебавшись, она добавила:

- Другие называли его фантазером, полусумасшедшим...

- А ваша матушка?

- Думаю, что мама смирилась со случившимся...

- Сколько ей сейчас лет?

- Пятьдесят четыре года... Нет, пятьдесят пять... Теперь я знаю, что отец
оставил ей письмо, но она мне никогда его не показывала. Видимо, он написал,
что не вернется и поэтому готов взять на себя все неприятности, связанные с
разводом.

- Они развелись?

- Нет. Мама рьяная католичка...

- Ваш муж в курсе дел?

- Конечно. Мы от него ничего не скрыли.

- Вы знали, что ваш отец возвратился в Париж? Веки ее вздрогнули, и Мегрэ
почувствовал, что она готова солгать.

- И да, и нет... Сама я никогда его не видела... И у нас с мамой не было
полной уверенности, что он действительно вернулся. Впрочем, один из жителей
Мюлуза рассказывал маме, что встретил на бульваре Сен-Мишель
человека-рекламу, удивительно похожего на отца... Это был старый друг
мамы... Он добавил, что когда он окликнул этого человека по имени, тот
вздрогнул, но не признался...

- Ну, а вашей матушке или вам не приходила мысль обратиться в полицию?

- А зачем? Отец сам избрал свой удел... Он понимал, что не может жить с
нами.

- Вас не тревожила его судьба?

- Мы с мужем не раз говорили о нем.

- Ас вашей матушкой?

- Конечно, я спрашивала ее об отце... и до замужества, и после.

- Как же она смотрит на эту историю?

- В нескольких словах трудно это объяснить. Мама его жалеет... И я тоже.
Но иногда я спрашиваю себя: не чувствует ли он себя так счастливее...

И, понизив голос, смущенно добавила:

- Есть люди, которые не способны приноровиться к нашему образу жизни...
Да и потом мама...

Чувствовалось, что госпожа Руслэ волнуется. Поднявшись с кресла, она
подошла к окну, постояла, глядя на улицу, потом вернулась обратно.

- Я не могу сказать о ней ничего дурного. Но у нее свои взгляд на вещи...
впрочем, как и у каждого человека. Может быть, выражение "властный характер"
слишком сильно по отношению к ней, но мама любит, чтобы все делалось так,
как ей хочется.

- После ухода отца у вас сохранились с матерью хорошие отношения?

- Более или менее... И все же я с радостью вышла замуж и...

- ...и избавились от ее опеки?

- Не без этого, - улыбнулась она. - Конечно, это не слишком оригинально:
ведь многие девушки оказываются в таком же положении. Мама любит бывать в
гостях, принимать у себя, встречаться с видными людьми... В Мюлузе у нее
собиралось самое избранное общество.

- Даже когда отец жил с вами?

- Да, в последние два года.

- А почему в последние два?

Комиссар вспомнил о телефонном разговоре госпожи Мегрэ с сестрой и
почувствовал себя как-то неловко:

ведь сейчас он узнает без ее помощи все эти подробности.

- Потому что мама получила наследство от тети... Раньше мы жили очень
скромно, в тесной квартирке и даже не в лучшем районе города. Отец в
основном лечил рабочих... Наследство свалилось на нас как снег на голову...
Вскоре мы переехали на новое место. Мама купила особняк возле собора... Ей
нравилось, что над порталом был герб...

- Вы знали родных вашего отца?

- Нет. Только видела несколько раз его брата, которого потом убили на
фронте. Если не ошибаюсь, он погиб где-то в Сирии... во всяком случае, не во
Франции.

- А родителей вашего отца?

Снова послышались детские голоса, но на сей раз она не обратила на них
внимания.

- Его мать умерла от рака, когда папе исполнилось пятнадцать лет... А
отец был подрядчиком по столярным и плотничьим работам. Мама говорила, что у
него под началом было человек десять. Однажды, когда мой отец еще учился в
университете, деда нашли повесившимся в мастерской, и выяснилось, что он был
на краю банкротства.

- Но вашему отцу все же удалось закончить курс?

- Да, он одновременно учился и работал у аптекаря.

- А какой характер был у вашего отца?

- Очень ласковый. Я понимаю, что мой ответ не может вас удовлетворить, но