войлоком дверь. Комиссар уже вернулся. На столе начальника Мегрэ увидел свой
рапорт с красными карандашными пометками.
расположения, ибо комиссар без зазрения совести позволял своим сотрудникам
стоять перед ним навытяжку.
Вандом, и жилет, как всегда, самого изысканного тона.
об этом уже говорил. К тому же я беседовал с Бессоном по поводу вашего друга
флейтиста.
Ришар Жандро был великолепен, хотя немного и подтрунивал над вами и вашим
усердием. Вы, вероятно, ожидали, что он будет жаловаться на вас? Произошло
обратное. То обстоятельство, что он счел вас неопытным и горячим, вас,
надеюсь, не обижает. Но именно поэтому он разрешил себе милую шутку и открыл
перед вами двери своего дома.
улыбкой, что являлась как бы отличительной чертой всех светских "скептиков",
всех "прожигателей жизни", как тогда модно было их называть.
будучи на моем месте?
основании поступившей жалобы? Но она ведь не на Жандро. Кто-нибудь застигнут
на месте преступления? Ничего подобного. Имеются раненые, убитые?
Неизвестно. К тому же вы нынче ночью обследовали дом, все его закоулки,
видели всех его обитателей. Поймите меня правильно. Догадываюсь, какие мысли
терзали вас все утро: я - приятель Жандро. Часто бываю у них. Принадлежу к
тому же кругу, что они. Признайтесь, ведь вы полагали, что я буду
необъективен.
второго ночи он пытается проникнуть силой в особняк под тем предлогом, что
слышал крики о помощи.
проснулся. Поставьте себя на место дворецкого, разбуженного громкими ударами
в дверь...
половине второго ночи, причем, когда Минар звонил, все огни в доме были
погашены.
полностью одет? Опять-таки ваш флейтист. Допустим, что так оно и было. Так
что же это, преступление? Правда, Минара довольно грубо выставили на улицу.
Но как бы действовали вы, если бы какой-то одержимый среди ночи ворвался к
вам в дом, предполагая, что вы убиваете вашу жену?
напомнил, что не курит сигарет. Впрочем, Ле Брэ и сам знал об этом. Просто
такая у него была привычка, снисходительный жест аристократа.
составили рапорт, и он должен пройти обычный путь: лечь на стол префекта
полиции, который решит, следует ли передать его в прокуратуру. Жалоба
флейтиста на дворецкого тоже пойдет по своим каналам.
отставке. Он уже догадывался, что последует за этим.
газетенка рада будет малейшему поводу, чтобы скомпрометировать их.
людей, потому что они сильные мира сего и потому что они мои друзья.
намек комиссара был более чем понятен. После этого он вернется в общий зал и
по возможности твердой рукой напишет заявление об отставке.
время тревожила меня. Не знаю, случалось ли вам испытывать нечто подобное.
Знаешь, что должен что-то вспомнить, но чем мучительнее пытаешься вспомнить,
тем меньше тебе это удается. Одно мне было совершенно ясно - это нечто
весьма важное, нечто такое, что может в корне изменить весь ход событий. И,
наконец, эврика, вспомнил! И когда? Именно в тот момент, когда я отправился
завтракать. Против обыкновения, я завтракал дома, так как к нам были званы
гости. Посмотрев на жену, я сразу восстановил в памяти пропавшее звено.
Оказывается, мне не давала покоя все утро одна фраза, оброненная ею. Но
какая? Внезапно, уже когда я доедал омлет, меня осенило. Вчера, перед тем
как уехать из дому, я спросил, как обычно: "Что вы делаете сегодня вечером?"
И жена ответила: "Пью чай в Сент-Онорэ вместе с Бернадеттой и Лиз".
Бернадетта - это графиня д'Эстиро. А Лиз - Лиз Жандро-Бальтазар.
пила вчера в пять часов чай вместе с моей женой в одном из салонов Пифана.
Жена подтвердила. И ни разу речь не заходила о том, что Лиз едет в Ансеваль.
Вернувшись, я снова весьма тщательно перечитал ваш рапорт.
восторгу.
Ее брат заявил, что она уехала в Ньевр.
присягой. У вас не было никакого ордера, никакого основания для допроса.
тоне, что он не знал, как на него реагировать. Его бросило в жар. Он был
оскорблен в своих лучших чувствах: с ним обращались, как с мальчишкой!
готовиться к праздникам и отпускам. Но, если вам угодно, вы можете с
сегодняшнего дня взять отпуск. Думаю даже, что это в какой-то мере успокоит
мою совесть. В особенности если вы не намерены покинуть Париж. Полицейский в
отпуске - уже не полицейский, и он может позволить себе такие действия, за
которые администрация не будет в ответе.
Боялся нового поворота событий, нового подвоха.
вас появится необходимость что-либо сообщить мне или просто посоветоваться,
звоните на бульвар Курсель. Номер моего телефона вы найдете в справочнике.
его к двери, вдруг обронил, будто бы припоминая пустяковую деталь:
семейной опекой, словно молодой повеса. После смерти матери всеми делами
заправляет Ришар... Как здоровье вашей жены? Начинает понемногу привыкать к
Парижу и к своей новой квартире?
понимая, что с ним произошло, он машинально направился к своему столу, и
внезапно взгляд его упал на одного из посетителей, сидевших на скамье по ту
сторону барьера - Мегрэ называл его прилавком.
и без плаща, Жюстен Минар покорно дожидался своей очереди, сидя между
заросшим по уши бродягой и толстухой в зеленой шали, кормившей грудью
младенца.
барьеру. "Нет", - покачал головой Мегрэ, сложил бумаги и передал одному из
коллег текущие дела.
величества?
него, произнес:
посетителей. Жюстен Минар весьма непринужденно поднялся и, не говоря ни
слова, последовал за ним.
Тщедушный, светловолосый, голубоглазый, с нездоровым румянцем на щеках,
флейтист неотступно следовал за Мегрэ, словно приблудная собачонка.
звенит от гула труб и грохота барабанов. Люди шагали по-праздничному весело,
и оттого что по улицам и площадям без конца расхаживали военные, то и
Посняков Андрей
Куликов Роман
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр