занавеску, чтобы убедиться, что инспектор все вышагивает по тротуару,
выбеленному холодным северным ветром.
***
руки, он два раза ронял щетку, пока чистил пальто, и ему пришлось опуститься
на колени, чтобы завязать шнурок на башмаке; он обвел взглядом комнату и
поплотнее закрыл створку стенного шкафа.
он пошел вниз по скрипучей лестнице - дом был построен недавно и не очень
прочно. Веселым на вид он тоже не был, так как лестничную клетку окрасили в
стальной и темно-коричневый. А цвет сосновых ступеней так и не выровнялся со
временем - посередине они были грязными, чуть ли не черными, с боков же, где
никто не ходил, оставались тускло-белыми. Да и на стены время не оказало
благотворного влияния, они облупились, штукатурка отвалилась там и сям.
бутылки на площадках. И все пронизано звуками. За стенами люди занимались
своими делами, но лестница подчас отзывалась таким грохотом, будто титаны
вели между собой борьбу, - а это всего-навсего жильцы что-то делали у себя в
квартирах.
спустился по последним ступеням, свернул налево и на мгновение замер.
раскраснелись то ли оттого, что она с шести утра была на открытом воздухе,
то ли румянец казался таким ярким из-за белого фартука. Она все еще держала
в руке с полдюжины пустых молочных бутылок, сцепив их на одном пальце за
металлические ушки.
вовсе отвернулась от лестницы и продолжала разговор с консьержкой, сидевшей
у себя.
позади него сгустилось молчание и взволнованная консьержка бросилась в
коридор.
стало еще белей, серое - серей, черное - черней. Он купил в киоске газету и
окунулся в гущу толпы, запрудившей улицу возле тележек продавцов.
расслышать - ни его, ни любого другого, когда он протискивался между двумя
женщинами, или нечаянно кого-то толкал, или ударялся об оглоблю тележки.
Трамвай стоял на остановке, и мсье Гир ускорил шаг, выпятив грудь и прижимая
к боку портфель, потом перешел на бег - как всегда, последние десять метров
ему пришлось бежать.
пробирался вперед в этой толкучке, и внезапно перед ним то там, то здесь
открывалось пустое место, свободный участок тротуара, где можно было идти
побыстрей. В трамвае он сел на обычное место, положил портфель на колени и
уже готов был развернуть газету. Но тут его взгляд скользнул по лицам
пассажиров, ни на ком не задерживаясь, и мсье Гир нахмурился, задвигался,
ему стало как-то не по себе, будто он неудобно сел, и даже газета раскрылась
не так, как надо.
ощущение с другим, вчерашним, когда в привратницкой у него с лица сорвали
пластырь: в другом конце вагона, на противоположном сиденье, расположился
вчерашний фельдшер.
листы. И как всегда, вместе с толпой спустился в метро и там, стоя на краю
платформы, продолжал читать.
ним. С шумом раскрылись двери. Его затолкали.
не двинулся с платформы. Двери закрылись, поезд тронулся. А в одном из
вагонов, пробегавших мимо мсье Гира, какой-то человек тщетно пытался открыть
дверь и выскочить на платформу. Тот самый, что в трамвае, что в
привратницкой, что сорвал пластырь!
обернулся, поднялся из метро на поверхность, пересек площадь и зашел,
наконец, в маленькое кафе, где уселся поближе к окну и заказал чашку
шоколада погорячее. Колени у него были ватными, как после долгого бега.
Когда официант принес шоколад, он поблагодарил его слабой улыбкой.
проходят люди, тысячи людей идут, бегут, останавливаются, догоняют друг
друга, перегоняют, кричат, шепчутся, а в маленьком баре официанты, как будто
нарочно, громко звякают блюдечками.
Глава 3
районе Порт д'Итали. Из первого маленького бара он перешел в ресторан
твердых цен, отстоявший от бара всего на три дома. Выйдя оттуда, остановился
было перед кинотеатром, но передумал и уселся в кафе на углу той же улицы.
теперь он оказался в широко известной закусочной на площади Итали, как раз
когда музыканты поднимались на эстраду.
поудобнее. Садился на край диванчика, будто забежал на минутку-другую, и
просиживал так часами, не проявляя нетерпения или скуки. Но мысль его,
вероятно, трудилась безостановочно и яростно. Иногда его светло-карие глаза
останавливались на какой-то точке, по лбу пробегала мгновенная дрожь, губы
еле заметно шевелились и руки судорожно сжимались в карманах или на мраморе
столика.
люди, они ходили мимо туда-сюда, до него доносились какие-то звуки, обрывки
разговоров. На столе перед ним лежала сложенная вдвое газета, и на одной
стороне он прочел: "Происшествие в Вильжюифе".
полчашки, после чего взгляд его опять упал на газету. Затем он встал и пошел
в туалет с одной только целью - перевернуть по дороге газету, как бы
нечаянно. Но воспользовался этим, заодно чтобы поправить пластырь и
подкрутить кончики усов.
бросить взгляд на длинную заметку в газете.
вперед, благодаря опознанию трупа.., по-видимому, некая Леонида Паша, по
прозвищу Лулу, уличная девица.., предполагается преступление садиста..,
вполне возможно.., но исчезла сумочка убитой.., по имеющимся сведениям, в
момент преступления в сумочке было две тысячи франков...", "...новый след..,
решающая фаза следствия.., необходимость временного умолчания..."
пол. Его соседка наклонилась, чтобы поднять. Он сказал: "Извините..,
извините..." И положил газету на стол, но другой стороной.
столом с пивной кружкой. Она чуть-чуть повернула к нему лицо, стараясь
поскромнее держаться, открыла черную лакированную сумочку и подняла ее к
лицу, чтобы напудриться.
она, почти не шевеля губами, но поглядывая на него поверх зеркальца. Он
постучал по столу монетой в пять су, сделал знак официанту.
яркими огнями, они скрещивались, вычерчивали вертикали и горизонтали. Мсье
Гир шел к Порт д'Итали подпрыгивающей походкой, держа портфель под мышкой и
ничего не видя, кроме верениц фонарей, неясных очертаний витрин и идущих
навстречу людей.
пара от его дыхания летело впереди. Огней здесь было гораздо меньше, а когда
он свернул направо, уж совсем редкими светлячками поблескивали кое-где
газовые фонари. Он продолжал идти в том же темпе, и пустынная улица гулко
вторила его шагам. Теперь он повернул налево, навстречу ряду недостроенных
домов - их было немного, и каждый из этих высоких новеньких домов был
отделен от другого пустырем. Улицу еще не замостили, но успели посадить
чахлые деревца, обернутые соломой.
арабы, и все поглядывали в одну и ту же сторону, на ярко освещенный
прямоугольник тротуара. Это было единственное световое пятно на улице, и
потому оно казалось сказочным. Свет лился из очень большого, удивительного
дома, выложенного сверху донизу блестящими плитками, как стены колбасных
магазинов. Весь дом был белый, с лунными отблесками. Казалось, что внутри
кроется что-то розовое и вкусное. Яркий свет струился из всех окон сквозь
неплотно затянутые занавески.
ступенькам, стал на соломенный коврик, и тотчас же раздался веселый звон.
Громыко Ольга
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Юрьев Сергей
Самойлова Елена