вы носите галстук-бабочку. И чтобы это было совсем по-французски, я вам
сейчас подберу синий в мелкий белый горошек.
досадовал на себя, что позволял так с собой обращаться. Он боялся
выглядеть смешным.
не походить на манекен с витрины. Скажите, пожалуйста, где у вас платки?
в глазах у них стояли слезы, и они пытались это скрыть друг от друга,
чтобы не расчувствоваться.
И не пытайся лгать. Я хочу, чтобы ты пошел и встретился с ними.
захочешь, я буду тебя ждать.
удовлетворилась словесным обещанием и, схватив его за руку выше локтя,
сильно сжала ее.
обеда.
свою мысль.
заняться своим туалетом.
стоило ли из-за этого сердиться или, напротив, быть ей признательным.
закрывал за собой дверь.
побледнела и была явно смущена.
несколько долларов, чтобы купить чтонибудь к обеду?
непривычно, и тем более здесь, в коридоре, около лестничных перил, как
раз напротив двери, на ко горой зеленой краской были намалеваны буквы Ж.
К. С.
искал свой бумажник, потом деньги, и не хотел, чтобы она подумала, что
он их пересчитывает, - ему ведь было все равно. И покраснел еще сильнее,
когда протянул ей несколько долларовых бумажек, не вглядываясь в их
достоинство.
горло. Ему так хотелось бы вернуться назад в комнату вместе с ней и не
сдерживать больше своих эмоций. Но он не осмеливался это сделать, и
прежде всего из-за этого вопроса о деньгах.
вернуть ему веру в себя, вернуть ему роль мужчины.
заполучить мои чемоданы...
делалось с улыбкой, с той особой улыбкой, которая стала откровением их
сегодняшнего утра.
беспокоясь о том, как выглядит в этом мужском халате и шлепанцах,
которые она должна все время волочить по полу, чтобы они не свалились.
они впервые в этот день всерьез поцеловались. Это был, может быть,
вообще их первый настоящий любовный поцелуй; они оба сознавали, что в
него вместилось столько всего, и целовались медленно, долго, нежно,
казалось, не хотели, чтобы он когда-нибудь кончился. Только звук
отпираемой где-то двери разъединил их губы.
больше двух лет, ему удалось получить несколько передач на радио. Он
также исполнял роль француза в одной комедии на Бродвее, но пьеса,
которую поначалу опробовали в Бостоне, продержалась всего три недели.
сел на автобус, идущий от начала до конца 5-й авеню. Чтобы насладиться
зрелищем улицы, взобрался на второй этаж автобуса, оставаясь все время в
веселом расположении духа.
совсем прозрачные, а наверху, на чистом синем небе, проплывали маленькие
пушистые облачка, наподобие тех, что изображают вокруг святых на
картинах с религиозным сюжетом.
все еще чувствовал себя счастливым, разве только испытывал легкое
беспокойство, смутную тревогу, вроде бы что-то предчувствовал. Но что он
мог предчувствовать?
Кэй. Он пожал плечами и увидел себя пожимающим плечами, поскольку, придя
на несколько минут раньше, остановился перед витриной торговца
картинами.
вошел в здание, поднялся на двенадцатый этаж, побрел по хорошо
известному коридору. И наконец добрался до просторного, очень светлого
зала, где работали несколько десятков сотрудников - мужчин и женщин, а в
отдельном отсеке находился заведующий отделом радиопьес, рыжеволосый, со
следами оспы на лице.
Венгрии, а теперь все, что хотя бы отдаленно касалось Кэй, очень
интересовало его.
Ваша передача в среду. Кстати, я жду вашего друга Ложье, он должен
прийти с минуты на минуту. Он, вероятно, уже где-то здесь. Вполне
возможно, что мы в ближайшее время будем передавать его последнюю пьесу.
совсем недавно, почти полчаса тому назад; ему казалось, что он прожил с
ней одно из таких незабываемых мгновений, которые связывают навсегда два
существа, и вот теперь это кажется уже совсем далеким, почти нереальным.
белое помещение. Взгляд остановился только на черном круге настольных
часов. Он пытался восстановить в памяти лицо Кэй, но не смог и сердился
за это на нее. Ему более или менее удавалось представить ее на улице,
увидеть вновь такой, какой она появилась перед ним в первый раз - в
черной шляпке, надвинутой на лоб, с губной помадой на сигарете и с мехом
на плечах, чуть откинутым назад. Он был раздражен или, скорее,
обеспокоен оттого, что никакой другой ее образ не возникал в его
сознании.
спросил его, не отнимая трубки от уха:
рассеиваться вся безмятежность. Он не мог точно сказать, когда, в какой
момент вдруг исчезло радостное, светлое ощущение жизни, до того для него
необычное, что было даже страшно выходить с ним на улицу.
обратился к сидящему перед ним человеку, который кончил наконец
говорить:
настоящее время он посол в Мексике. Он долгое время был первым
секретарем посольства в Париже. Там я его и знал. Дело в том, что я - вы
это, конечно, знаете - работал в течение восьми лет в фирме "Гомон".
Жена его, если мне не изменяет память, сбежала с какимто проходимцем.
стыдно. Ведь эти слова он сам захотел услышать, для чего и вызвал весь
этот разговор. Он решил немедленно его прекратить.
Посняков Андрей
Акунин Борис
Шилова Юлия
Дальский Алекс
Сертаков Виталий
Шилова Юлия