Чтение 3–й страницы книги ~Трубка Мегрэ~

- Этой ночью мой сын исчез, и теперь один бог знает, где он и что с ним!

Глава 2
ДОМАШНИЕ ТУФЛИ ЖОЗЕФА
Трудно было понять, что именно думала эта женщина о судьбе собственного сына.

Только что она причитала, заливаясь слезами:

- Я уверена, что они убили его. А вы тем временем ничего не сделали! Разумеется,
вы приняли меня за сумасшедшую! И вот он убит! А я теперь осталась одна, совсем
одна, без всякой поддержки!..

Теперь же, в такси, катившем под кронами деревьев на набережной Берси, так
похожей на деревенскую аллею, лицо ее прояснилось и глаза снова заблестели.

Мегрэ сидел рядом с ней на заднем сиденье, Люка - с шофером. На противоположном
берегу Сены виднелись заводские трубы. А на этом тянулись склады, доходные дома,
теснились невзрачные постройки, сооруженные еще в то время, когда здесь была
сельская местность.

Мадам Руа, нет - Леруа, заерзав, постучала по стеклу:

- Приехали. Простите за беспорядок в доме. Понятно, что сегодня я не принималась
за уборку.

Она поискала ключ в сумке. Дверь была темно-коричневая, стены - бурые. Мегрэ тем
временем успел осмотреть замок; следов взлома не было.

- Входите, прошу вас. Вы, наверное, осмотрите все комнаты. Пожалуйста, вот
осколки чашки, они на том самом месте, где я их нашла в тот день.

Она не преувеличивала, утверждая, что у нее идеальная чистота. Нигде ни пылинки.

Везде порядок. Но, боже, как все это уныло выглядело! Более того - убого. Узкий
коридор, стены снизу коричневые, вверху - темно-желтые. Коричневые двери. Обои,
наклеенные по меньшей мере лет двадцать назад, давным-давно потеряли свой
первоначальный цвет.

Хозяйка тараторила без умолку:

- Меня особенно удивляет, что я ничего не слышала, хотя сплю очень чутко. А эту
ночь я спала как убитая... Он взглянул на нее.

- Вы полагаете, что вам подсыпали снотворного?

- Нет, этого не может быть! Он бы не посмел! Да и зачем? Для чего бы это ему
понадобилось?

Неужели она готова снова распалиться? Она металась словно угорелая, то обвиняя
сына, то причитая по нем. Мегрэ же, напротив, был вял и медлителен и словно
воплощал собой саму неподвижность. Подобно губке, он впитывал в себя все
происходящее.

Женщина не отходила от него ни на шаг, следила за каждым его жестом, взглядом,
подозрительно всматривалась в него, стараясь догадаться, о чем он думаем.

Люка также наблюдал за начальником, сбитый с толку этим следствием, которое
представлялось ему даже не смешной, а просто глупой затеей.

- Столовая направо, в другом конце коридора. Но когда мы бываем одни - а мы
почти всегда одни, - мы едим на кухне.

Она бы крайне удивилась и даже возмутилась, узнав, что Мегрэ машинально ищет
здесь свою трубку. Он стал подниматься по узкой скрипучей и шаткой лестнице. Она
последовала за ним, поясняя по дороге, - ее прямо распирала потребность давать
пояснения!

- Жозеф занимал комнату слева... Боже мой! Я сказала - занимал, словно уж он...

- Вы ни к чему здесь не притрагивались?

- Нет, ни к чему, клянусь вам. Постель, как видите, приготовлена, но, ручаюсь,
он не спал на ней... Комиссар приоткрыл дверцу шкафа.

- Все его вещи на месте?

- В том-то и дело, что чет. Если бы в комнате были все его вещи, то костюм и
рубашка лежали бы на стуле...

Возможно, юноша, услышав ночью шум, спустился в кухню, и там на него напал
таинственный гость или гости?

- Вчера вечером вы видели его в постели?

- На ночь я всегда целую его. И вчера пришла, как обычно. Он был уже раздет. Его
вещи были сложены на стуле. Ну, а ключ... - Видимо, у нее мелькнула какая-то
мысль, и она вновь принялась объяснять: - Видите ли, снизу я всегда ухожу
последней и двери сама закрываю на ключ. А ключ держу у себя в комнате, под
подушкой, чтобы...

- Значит, сегодня утром ключ был на месте?

- Да, мосье комиссар. Я сразу об этом как-то не подумала, но потом вспомнила.

Значит, он не собирался убегать, как вы думаете?

- Минутку. Стало быть, ваш сын лег спать. Затем встал и оделся.

- Смотрите-ка, на полу его галстук! Он не повязал галстук!

- А где его башмаки?

Она живо обернулась в угол комнаты, где стояли две пары сильно поношенных
штиблет.

- И башмаки здесь. Он ушел в домашних туфлях. Мегрэ по-прежнему искал трубку и
нигде ее не находил. Впрочем, теперь он уже и сам точно не знал, что ищет. На
всякий случай он осмотрел убогую комнату юноши. В шкафу висел синий костюм, его
"выходной костюм", который он надевал только по воскресеньям, несколько рубашек,
заношенных, не раз чиненных, и стояла пара лакированных туфель.

Валялась начатая пачка сигарет.

- Ваш сын не курил трубку?

- Что вы, я бы не позволила ему, в его-то возрасте! Впрочем, недели две назад он
принес домой маленькую трубку, какими торгуют на ярмарках. Так я у него вырвала
ее и бросила в печь.

Мегрэ вздохнул и перешел в комнату госпожи Леруа, которая продолжала причитать:

- Вы уж не обессудьте, я не успела убрать свою постель.

Она была назойлива до тошноты.

- Наверху у нас мансарда,-мы спали там первые месяцы после смерти мужа, когда у
меня были жильцы... Ведь он не надел ни башмаков, ни галстука. Что вы скажете на
это?

И Мегрэ раздраженно бросил:

- Я ничего не знаю, мадам!

* * *
Уже два часа Люка обшаривал весь дом, заглядывал во все закоулки, и всюду за ним
следовала госпожа Леруа, голос которой не умолкал ни на минуту:

- Смотрите - вот этот ящик был как-то выдвинут. Тогда переворошили стопку белья
на верхней полке...

За окном палило солнце, его густые жаркие лучи походили на расплавленный мед. Но
в доме было сумрачно. Мегрэ совсем изнемог от усталости - ему уже не хватало сил
поспевать за своими спутниками.

Уезжая из префектуры, он поручил одному из инспекторов позвонить в Орлеан и
выяснить, приезжала ли последнее время в Париж замужняя дочь мадам Леруа. Едва
ли это могло стать зацепкой... А если Жозеф тайком от матери сделал себе ключ?

Значит, в таком случае, он намеревался сбежать этой ночью... Почему же он не
надел галстук и тем более ботинки?

Мегрэ теперь точно знал, как выглядели его пресловутые домашние туфли. В целях
экономии госпожа Леруа сшила их сама из старых лоскутков. А подметки вырезала из
войлока.

Здесь царила бедность, и она была особенно мучительной и невыносимой, поскольку
в ней не хотели признаваться.

Ну, а прежние жильцы? Госпожа Леруа рассказала ему о них. Первым по объявлению,
выставленному в окне, пришел старый холостяк, служащий фирмы "Сустель".

- Достойный и хорошо воспитанный человек, мосье комиссар, если можно назвать
воспитанным человека, который выбивает свою трубку где попало. К тому же у него
была мания вставать по ночам - он спускался вниз и пил травяной настой. И все же
он был человек образованный.

Вторую комнату вначале занимал каменщик или, как она его величала, подрядчик.

Каменщик ухаживал за ней и твердо намерен был жениться.

- Он постоянно говорил мне о своих сбережениях, о домике в Монлюсоне, куда хотел
увезти меня, когда мы поженимся. Заметьте, я ни в чем не могла упрекнуть его...

Но - увы! - каменщик все же съехал, видимо разочарованный. Его место занял некий
Блюстейн.

- Иностранец. По-французски говорил хорошо, хотя и с легким акцентом. Он служил
коммивояжером и ночевал лишь раз или два в неделю.

- У ваших жильцов был ключ?

- Нет, мосье комиссар. В то время я всегда бывала дома. А если куда выходила,
ключ прятала за водосточной трубой, и они знали, где его найти. Как-то раз мосье
Блюстейн исчез на целую неделю...

- Вас он ни о чем не предупреждал?

- Нет. И все-таки он тоже был хорошо воспитанный человек...

Возле швейной машины в углу столовой лежало несколько книг. Мегрэ небрежно
полистал их. Все это были дешевые издания. Главным образом приключенческие
романы. На полях книг часто попадались монограммы, выведенные то карандашом, то
чернилами: "Ж" и "М".

Причем "М" почти всегда намного больше и выписано старательнее, чем "Ж".

- Вы знаете кого-нибудь, чье имя начиналось бы с буквы "М", мадам Леруа? -
крикнул он в сторону лестничной клетки.

- "М"? Нет, что-то не припоминаю. Впрочем, кузину моего мужа звали Марселла, но
она скончалась от родов в Иссудене.

Был уже полдень, когда Люка и Мегрэ вышли на улицу.

- Что-нибудь выпьем, патрон?

Они вошли в маленькое бистро под красной вывеской на углу улицы и уселись за
столик. Оба были в прескверном настроении; Люка выглядел особенно мрачным.

- Ну и дыра, - вздохнул он. - Кстати, я нашел любовную записку. Отгадайте где? В
пачке сигарет этого парня. Должно быть, он до смерти боялся матери.

Это была действительно любовная записка:

Мой дорогой Жозеф,
ты меня так расстроил вчера, сказав мне, что я тебя презираю и никогда не выйду
замуж за такого человека, как ты. Ты ведь хорошо знаешь, что я люблю тебя так
же, как ты меня. Я верю, что ты непременно многого добьешься в жизни. Но, прошу
тебя, не жди меня больше так близко от магазина. Тебя заметили, и мадам Роза уже
что-то подозревает. Впредь жди меня у метро, но только не завтра, потому что за
мной зайдет мама и мы пойдем к зубному врачу. Прошу тебя, ничего больше не
выдумывай. Нежно целую тебя и люблю.

Матильда.