Чтение 21–й страницы книги ~Золотая шахта~

- Очень хорошо, в таком случае я предоставлю своему коллеге завершить
брифинг. Он объяснит необходимость этой операции, договорится об оплате и
о дальнейшем вашем участии. - Лектор взял со стола брошюру и остальные
бумаги. - Мне остается только пожелать вам удачи. - Он снова усмехнулся и
быстро вышел.

Человек, сидевший молча в углу, вскочил с кресла и начал расхаживать
по ковру вдоль стены. Он заговорил быстро, бросая искоса взгляды на
слушателя, его лысая голова блестела, усы подергивались, как у кролика, он
нервно курил.

- Вначале причины. Южноафриканцы и лягушатники договорились. Теперь
они в Париже готовят беду. Я знаю, что они собираются сделать:
организовать нападение на валюту моего правительства. Повышают цену
золота, вы знаете. Для нас это очень сложно и неприятно, верно? Они вполне
способны на это, Южная Африка - крупнейший производитель золота в мире. С
помощью лягушатников она может вынудить всех повысить цены.

Он остановился перед толстяком и выбросил вперед обвинительный палец.

- Мы должны сидеть и дать им возможность свободно действовать? Нет,
сэр! Мы собираемся перехватить их крученый мяч. Через три месяца синдикат
будет готов к нападению. И в этот момент мы выбьем стул из-под Южной
Африки, вдвое сократив ее производство золота. Затопим Китченервильское
золотое поле, и их атака захлебнется, как подмокшая петарда, верно?

- Так просто? - сказал толстяк

- Так просто! - Лысая голова яростно кивнула. - Далее, моей
обязанностью является предупредить вас, что миллион долларов - это все
вознаграждение, которое вы получите. Ни вы, ни ваши агенты не должны
совершать никакие операции, которые могли бы показать, что вся акция
заранее планировалась.

- Верно. - Толстяк кивнул.

- Вы можете дать слово, что не будете участвовать ни в каких
операциях, связанных с акциями этих компаний?

- Даю слово. - Толстяк энергично кивнул и не в первый раз в жизни
подумал, как легко даются обещания.

Потому что с помощью троих вместе с ним наблюдавших за Манфредом
Стайнером в Йоханнесбурге собирался огранизовать грандиозную игру на
понижение на всех фондовых биржах мира.

В тот день, когда будет прорван Большой Черпак, он и его партнеры
продадут миллионы акций пяти золотодобывающих компаний.

- Значит, мы договорились. - Лысая голова качнулась. - Теперь
относительно доктора Стайнера. Наш анализ свдетельствует, что, несмотря на
его зависимость от вас, он не станет давать приказ о прорыве Большого
Черпака, если будет сознавать последствия. Поэтому мы подготовили второй
геологический доклад, - он достал из портфеля толстый манильский конверт,
- в котором содержатся приемлемые для него данные. Иными словами,
результаты геологических исследований ЦОР, однако остальные данные
вымышлены. В этом докладе утверждается высокая вероятность наличия богатых
золотоносных пластов за стеной. - Он подошел к толстяку и передал ему
конверт. - Возьмите. Это поможет вам убедить доктора Стайнера, а он в свою
очередь убедит нового генерального управляющего шахтой "Сондер Дитч".

- Вы тщательно подготовились, - сказал толстяк.

- Мы стараемся наиболее эффективно обслуживать своих клиентов, -
ответил лысый.

Играли в покер из пяти карт, и за столом крупно выигрывали двое:
Манфред Стайнер и алжирец.

Манфред так рассчитал свой прилет в Париж, чтобы у него был свободный
уикэнд, до прилета остальной делегации в понедельник.

Во второй половине для в субботу он остановился в отеле "Георг
Пятый", принял ванну и три часа отдыхал, в восемь вечера он на такси
поехал в клуб "Шануар".

Теперь он играл уже в течение пяти часов, и последовательность
сильных карт довела его выигрыш до очень значительной суммы. Фруктовый
салат из ярких французских банкнот большой грудой лежал перед ним. Против
него за столом сидел алжирец, стройный смуглый араб, с шоколадными глазами
и шелковыми черными усиками. На фоне коричневой кожи зубы его казались
очень белыми. На нем была рубашка розового шелка и льняной пиджак голубого
цвета. Длинными коричневыми пальцами он поглаживал собственную груду
банкнот.

На ручке его кресла сидела девушка, арабская девушка, в плотно
облегающих золотых брюках. Ее блестящие черные волосы свисали на плечи,
она пристально наблюдала за Манфредом.

- Две тысячи! - Голос Манфреда прозвучал, как приказ тевтонского
строевика. Он ставил на четвертую карту, которую ему только что передали.
В игре оставались только он и алжирец. Остальные спасовали и наблюдали
теперь за игрой с небрежным интересом не участвующих.

Глаза алжирца слегка сузились, девушка склонилась и что-то прошептала
ему на ухо. Он раздраженно покачал головой и достал сигарету. На руках у
него были две дамы и шестерка. Он наклонился, изучая карты Манфреда.

Послышался голос крупье. "Ставка в десять тысяч франков на четверку,
пятерку, семерку треф. Возможен прямой флаш".

- Принимайте или пасуйте, - сказал один из наблюдателей. - Мы зря
тратим время.

Алжирец бросил на него ядовитый взгляд.

- Принимаю, - сказал он и отсчитал в банк десять тысячефранковых
банкнот.

- Карте. - Крупье положил перед каждым из них по карте лицом вниз.
Алжирец быстро приподнял край своей карты, взглянул и опустил.

Манфред сидел совершенно неподвижно, карта лежала в нескольких дюймах
от его правой руки. Лицо у него было бледное, спокойное, но внутренне он
кипел. До прямого флаша далеко. На руках у Манфреда четверка, пятерка,
семерка треф и восьмерка червей. Шестерка - единственная карта, которая
могла спасти его, а среди карт алжирца уже была одна шестерка. Шансы
Манфреда ничтожны.

Нижняя часть живота и поясница его напряглись, стали горячими, грудь
сжималась. Он продлевал это ощущение, хотел, чтобы оно длилось вечно.

- Ставка на две дамы, - сказал крупье.

- Десять тысяч. - Алжирец продвинул вперед банкноты.

- У него есть дама, - подумал Манфред, - но он опасается моего
прямого флаша.

Манфред положил свою гладкую белую руку на пятую карту. Поднял ее.

- На все, - спокойно сказал Манфред, все зрители ахнули и
зашептались. Рука девушки сжала рукав алжирца, она с ненавистью смотрела в
лицо Манфреду.

- Джентльмен играет на все, - провозгласил крупье. - Правило
заведения. Любой игрок имеет право идти на всю ставку. - Он протянул руку
и начал пересчитывать лежавшие перед Манфредом банкноты.

Несколько минут спустя он объявил результат. "Двести двенадцать тысяч
франков. - Он взглянул на алжирца. - Вы можете делать ставку против
прямого флаша".

Девушка что-то настойчиво шептала арабу на ухо, но он выпалил одно
слово, и она отшатнулась. Он осмотрелся, как будто искал решения, потом
снова посмотрел на свои карты.

Неожиданно лицо его застыло, он твердо посмотрел на Манфреда.

- Принимаю! - Манфред разжал кулак.

Араб раскрыл свои карты. Три дамы. Все в ожидании смотрели на
Манфреда.

Он приподнял свою последнюю карту. Двойка бубен. Его карты бессильны.

С торжествующим криком алжирец вскочил со своего места и начал обеими
руками грести к себе лежавшие перед Манфредом банкноты.

Манфред встал. Арабская девушка злобно улыбнулась ему в лицо и
сказала что-то насмешливое по-арабски. Он быстро повернулся и почти бегом
скрылся в уборной. Двадцать минут спустя, ослабев, с кружащейся головой,
Манфред сел в такси.

- "Георг Пятый", - сказал он шоферу. Входя в вестибюль, он увидел
высокого человека, который встал из кожаного кресла и пошел вместе с ним к
лифту. Плечо к плечу они вступили в лифт, и когда дверь закрылась, высокий
человек заговорил.

- Добро пожаловать в Париж, доктор Стайнер.

- Спасибо, Эндрю. Вы, вероятно пришли дать мне инструкции.

- Совершенно верно. Он ждет вас завтра в десять часов. Я приеду за
вами.

В Китченервиле субботний вечер, и в мужском баре отеля "Лорд
Китченер" получившие сегодня зарплату мужчины в три ряда толпятся у
стойки.

Уже три часа идут танцы. За столиками на веранде сидят женщины,
прихлебывая свой портвейн и лимонад. Хотя внешне они не замечают
отсутствия мужчин, однако установлена бдительная неослабная вахта за
выходом из мужского бара. У большинства жен ключи от машин спрятаны в
сумочках.

В обеденном зале, из которого вынесли мебель, местный оркестр из
четырех инструментов, выступающий под названием "Псы ветра", без
предисловий пускается в исполнение веселого танца "Наш крааль", и из