несколько дней птицы снова стали прилетать через отверстие в крыше пещеры,
чтобы напиться и выкупаться в бассейне. Вскоре они перестали обращать на
нас внимание, занимаясь своими шумными омовениями, расплескивая воду, а мы
отрывались от работы и смотрели на них.
через проход, торопливо глотали воду и тут же убегали. Вскоре эти робкие
набеги стали более смелыми и наконец превратились в настоящую помеху:
обезьяны крали наш ланч и любые предметы, которые мы по неосторжности
оставляли. Мы их прощали, потому что их ужимки всегда нас развлекали и
забавляли.
товарищескими любовными отношениями и глубоким миром в этом прекрасном
месте. Лишь однажды произошло событие, несколько нарушившее мое счастье.
Мы с Салли сидели перед портретом нашего удивительного белого царя, и я
сказал: "Этого они не смогут отрицать, Сал. Придется этим ублюдкам
перестраивать свои ограниченные мозги".
обвинителях, о политико-археологах, которые любое свидетельство
перекраивают, чтобы оно удовлетворяло их теориям, тем самым, которые
жестоко критиковали меня и мои книги.
примут. Я уже слышу их брюзгливые голоса. Это всего лишь отражение
преданий бушменов, можно их интерпретировать по-разному. Ты помнишь, как
они обвиняли аббата Брейля в ретушировании рисунков в Брандберге?
продемонстрируем рисунки стен, они скажут: "Да, но где же сами стены?"
на него. - Его лишат мужественности. Он станет еще одной "белой леди".
Боевой щит станет букетом цветов, молочно-белая кожа заменится ритуальной
глиной, ярко-рыжая борода вдруг станет шарфом или ожерельем, и когда они
воспроизведут портрет, он будет слегка изменен в этих направлениях. А
"Британская энциклопедия" по-прежнему будет утверждать, - тут она изменила
голос, подражая некоему педантичному и напыщенному лектору, - "современная
наука считает, что это работа некоей группы банту, возможно, шона или
макаланг".
неопровержимое доказательство, - жалобно сказал я. Впервые я задумался о
предоставлении нашего открытия моим ученым собратьям, и мысль эта так же
ужасна, как падение в яму, полную черных гадюк. Я встал. - Давай
поплаваем, Сал.
выбрались и сели на солнце, побривавшемся через крышу. Чтобы изменить
настроение, я попытался сменить тему. Взял Салли за руку и с грацией
раненого носорога выпалил: "Салли, пойдешь за меня замуж?"
были покрыты каплями воды, целых десять секунд она смотрела на меня, потом
начала хохотать.
что ты обидел бедную девушку - ты вовсе не должен на ней жениться! - И
прежде чем я смог возразить, она встала и снова нырнула в бассейн.
нее не было времени не только поговорить со мной, но даже посмотреть на
меня. Сообщение было ясным и недвусмысленным: есть такие области, на
которые Салли накладывает абсолютный запрет.
счастья, сколько можно, и не подгонять события.
1620 плюс минус 100 лет. Поздравляю. Выглядит все прекрасно. Когда я узнаю
всю тайну? Лорен.
художник был непосредственным свидетелем того, что изображал, где-то между
двухсотым и четырехсотым годами нашей эры вооруженный финикийский воин вел
свои армии и боевых слонов по этой такой любимой мною земле. Я чувствовал
вину за то, что не посвящаю Лорена во все тайны пещеры, но пока еще рано.
Я хотел еще немного сохранить ее для себя, пользоваться миром и красотой
этой пещеры, незапятнанной ничьими глазами. Больше того, пещера стала
храмом моей любви к Салли. Она, как и для древних бушменов, стала для меня
святым местом.
боль. Она одновременно была и любящей, и насмешливой, и озорной. В полдень
в лучах солнца на скале у бассейна мы любили друг друга. Салли снова мягко
и искусно взяла на себя инициативу. Это прогнало печаль из моего сердца и
заполнило его до краев счастьем.
почувствовал чье-то присутствие в пещере. Меня охватила тревога, я
приподнялся на локте и посмотрел в сторону входа.
В короткой кожаной набедренной повязке, с колчаном и коротким луком за
плечами, на шее ожерелье из скорлупы страусиных яиц и черных обезьяньих
бобов. Маленькая фигура, с десятилетнего ребенка, но с лицом взрослого
мужчины. Раскосые глаза и широкие плоские скулы придавали этому лицу
азиатскю внешность, но нос расплющен, а губы полные и чувственные.
Маленький куполообразный череп покрыт шевелюрой из коротких курчавых
черных волос.
птица, маленький человек исчез, растворился во тьме тоннеля.
способ действий, продумывая слова, которые произнесу. Хотя кое-что я
позабыл, все же я обнаружил, что владею языком, благодаря упражнениям с
Тимоти Магебой. Это бушмен с севра, а не из Калахари, языки похожи, но
отличия довольно значительны.
насколько священно для них это место. Не нужно их напугать, их пугали и
преследовали две тысячи лет.
тем, что она надеется на меня.
оно нападет на тебя. Мне нужно найти возможность поговорить с ними. - Я
осмотрелся в поисках чего-нибудь, что можно использовать в качестве щита,
чего-нибудь такого, в чем может застрять стрела с отравленным
наконечником. Яд, который вызовет медленную, но неминуемую смерть в самых
страшных муках.
расправил, чтобы получить большую площадь.
скале, при помощи фонаря осматривая каждую тень и каждое углубление,
прежде чем пройти. Свет вспугнул летучих мышей, они с писком летали у нас
над головами. Салли все сильнее сжимала мне плечо, но наконец мы добрались
до ствола, закрывавшего выход.
больно ударил по глазам. Я тщательно осматривалкаждый ствол в роще, каждый
пучок травы, каждое углубление или возвышение на поверхности - ничего. Но
они здесь, я знал это, спрятанные, ждут с терпением и сосредоточенностью
наиболее искусных охотников земли.
неприменимы здесь, на пороге Калахари. Я вспомнил судьбу экипажа Дакоты
южноафриканских военно-воздушных сил, совершившей вынужденную посадку в
пустыне десять лет назад. Семью бушменов, которая сделала это, разыскали,
и я летал в Габеронес и был переводчиком на суде. На суде бушмены не
снимали повязки из парашютного шелка, и лица у них были детские,
доверчивые, без всякой вины, когда они отвечали на мой вопрос:
птицы, они погибли через двенадцать месяцев, все умерли. Воспоминание об
этом ужасало, и я постарался забыть о нем.
ни случилось. Я выйду к ним. Поговорю. Если... - я подавился и вынужден
был прочистить горло... - если в меня попадет их стрела, у меня будет
около получаса прежде чем... - я прорвал фразу. - Мне хватит времени,
чтобы добраться до лендровера и вернуться за тобой. Ты можешь вести
машину. Тебе не составит труда двигаться по нашему следу в котловине
Макарикари.
дня.
вышел из отверстия.
Свержин Владимир
Корнев Павел
Прозоров Александр
Прозоров Александр
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман