Чтение 59–й страницы книги ~Птица Солнца~

Я заторопился в архив, по-прежнему ощущая дым и слыша крики
умирающего города.

Возле изображения солнечного диска я уронил топор и оставил его на
каменном полу. Толкнул каменную дверь и заклинил ее щитом, чтобы она не
закрылась.

Побежал вниз по лестнице. На полпути вниз увидел в усыпальнице царей
свет.

Дверь в надписью о проклятии древних царей была открыта, ей мешал
закрыться кабель лампы. Лампа лежала на полу у саркофага, где ее уронил
Лорен. Она горела, ярко освещая усыпальницу.

Лорен лежал на спине у подножия большого гранитного саркофага Ланнона
Хикануса, последнего царя Опета.

Он был обнажен по пояс. Лицо смертельно бледное, глаза закрыты, яркая
кровь окрасила углы рта и натекла по лицу в глаза и волосы.

Из последних сил я пополз к нему и опустился рядом на колени.
Попытался поднять его, охватив руками за плечи.

Кожа его была влажной и обжигающе горячей, голова беспомощно
откинулась. Новый поток крови вырвался из рта, увлажнил мне руки.

- Лорен, - окликнул я, прижимая его к груди. - Боже, помоги мне!
Помоги!

В нем еще оставалась жизнь, последние проблески. Он открыл глаза,
свои бледно-голубые глаза, уже покрывающиеся смертной тенью.

- Бен, - прошептал он, задыхаясь в собственной крови. Закашлялся,
выплевывая легочную кровь.

- Бен, - прошептал он так тихо, что я едва мог расслышать. - До
конца?

- До конца, Ло, - шепотом ответил я, держа его, как спящего ребенка.
Его голова с золотыми кудрями прижалась к моему плечу. Он затих ненадолго,
потом снова зашевелился, и когда заговорил, голос его звенел.

- Лети! - сказал он. - Лети для меня, Птица Солнца! - И жизнь
покинула его, он привратился в ничто у меня на руках, великий воинственный
дух улетел... скончался.

Я наклонился над ним, чувствуя, как сам теряю сознание. Мир вращался
вокруг. Я скользнул через край его, в ожидающую тьму. Устремился вниз в
полусмерти-полужизни, потому что умирая я видел сон. В ядовитом смертном
сне, который длился мгновение и миллионы лет, я видел давно умершего
человека в давно прошедшие времена...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Из тридцати дней пророчества оставалось всего два, когда Ланнон
Хиканус со своей свитой прибыл наконец в залив Маленькой Рыбы на дальних
южных берегах большого озера. Уже стемнело, когда десять кораблей флота
бросили якорь в мелких водах залива, и их факелы и лампы длинными
красноватыми полосами отражались в черной воде.

Ланнон стоял возле деревянного планшира на рулевой палубе и смотрел
на поля папируса и невидимые протоки на юге, где начиналась открытая
местность, уходящая в бесконечную неизвестность. Он знал, что тут
скрывается судьба его самого и его народа. Двадцать восемь дней он
охотился, и теперь непривычный холодок страха охватил его руки и шеи; он
боялся не ужасного зверя, а тех последствий, которые вызовет его
неспособность этого зверя найти.

Сзади послышались легкие шаги на деревянной палубе, и Ланнон быстро
повернулся. Он положил руку на рукоять кинжала под кожаным плащом, но тут
же успокоился, узнав подходящего в свете факелов.

- Хай, - приветствовал он его.

- Высочество, тебе нужно поесть и поспать.

- Они уже пришли?

- Еще нет, но придут еще до утра, - ответил горбун, приближаясь к
принцу. - Идем. Завтра тебе понадобится твердая рука и острый глаз.

- Иногда мне кажется, что у меня не девять жен, а десять, -
рассмеялся Ланнон и тут же пожалел о своей шутке, увидев, как кровь
бросилась горбуну в лицо; он быстро продолжал: - Ты меня балуешь, старый
друг, но мне кажется, что сегодня я буду преследовать сон с таким же
успехом, с каким двадцать восемь дней после похорон отца преследую
великого льва. - Он повернулся к перилам палубы и взглянул на остальные
девять судов. Корабли девяти семейств, явившихся, чтобы быть свидетелями,
как он подтверждает свое право на трон Опета и четырех царств, смотреть,
как он берет своего великого льва.

- Посмотри на них, Хай. - Друг подошел ближе. - Кто из них приносил
жертву богам, чтобы я потерпел неудачу?

- Трое несомненно - ты знаешь, кого я имею в виду. Но, может, и
больше.

- А сколько тех, кто верен дому Барка, на кого мы можем рассчитывать
без всяких сомнений?

- Ты и их знаешь, мой господин. Хаббакук Лал будет поддерживать тебя,
пока море не превратится в песок, Амон, дом Хасмона...

- Да, - прервал Ланнон. - Я знаю их, Хай, знаю каждого из них, знаю
все за и против. Просто мне приятно услышать твой голос. - Дружеским
жестом он коснулся плеча горбуна, прежде чем повернуться и снова
посмотреть на дикую южную местность.

- Во временапророчества предвидел ли кто-нибудь время, когда великий
лев исчезнет из нашей земли? Когда принц может все тридцать дней,
отведенных на выполнение этой задачи, провести в поисках и не увидит даже
следа лапы этого зверя на земле Опета? - с неожиданным гневом заговорил
Ланнон. Он закинул плащ на плечо и сложил руки на обнаженной груди. Кожа
его бына свежесмазана маслом, и мышцы блестели в свете факелов, Длинные
сильные пальцы впились в его собственное тело.

- Мой отец убил на двадцать пятый день, а это было сорок шесть лет
назад. Говорят, даже тогда великий лев уже исчез. И сколько с тех пор мы
получали сообщений охотников?

- Мой господин, боги решат, - попытался успокоить его Хай.

- Мы осмотрели все логовища, где за последние двести лет видели
великого льва. Пять легионов в полном составе прочесали болота на севере,
еще три - местность вдоль большой реки. - Он снова замолчал и начал
расхаживать по палубе, останавливаясь, чтобы взглянуть вниз, в трюм, где
спали рабы, прикованные к своим скамьям, склонившись на мощные весла в
позе, в которой они умрут. Вонь гребного трюма ударила ему в ноздри. Он
снова повернулся к Хаю.

- Эти болота - единственное оставшееся в моем царстве место, где еще
может скрываться великий лев. Если его здесь нет, что тогда будет, Хай?
Могу ли я каким-нибудь другим способом доказать свое право? Есть ли в
свитках другой выход?

- Нет, мой господин, - Хай с сожалением покачал головой.

- Царство падет?

- Если великий лев не будет взят, в Опете не будет царя.

- Кто будет править вместо царя?

- Совет Девяти.

- А царский дом? Что станет в домом Барка?

- Не будем говорить об этом, - негромко сказал Хай. - Идем, мой
господин. Рабы приготовили кувшин горячего ароматного вина и похлебку из
рыбы. Вино поможет тебе уснуть.

- Не сделаешь ли пророчество на завтра, мой жрец Баала? - неожиданно
спросил Ланнон.

- Если пророчество будет неблагоприятным, поможет ли это тебе уснуть?
- спросил Хай, и Ланнон несколько мгновений смотрел на него, прежде чем
хрипло рассмеяться.

- Ты, как всегда, прав. Идем, я голоден.

Ланнон с аппетитом ел рыбу, сидя обнаженным на своей покрытой шкурами
постели. Он распустил волосы, и они свободно падали ему на плечи, вьющиеся
и золотые в свете висячей лампы. Богоподобная фигура среди своих
темноволосых подданных.

Кожаный занавес был отброшен, и с юга долетал легкий бриз,
охлаждавший каюту и уносивший вонь трюма. Ветер раскачивал корабль по
легкой зыби, его древесина скрипела, закричал в ночном кошмаре раб, с
верхней палубы доносились шаги ночного патруля - знакомые, успокаивающие
звуки флагманского корабля в море.

Ланнон вытер чашку куском просяного хлеба, сунул кусок в рот и промыл
остатками вина. Удовлетворенно вздохнул и улыбнулся Хаю.

- Спой мне, моя Птица Солнца.

Хай Бен-Амон сидел на палубе у подножия постели принца. На коленях
его лежала лютня, он пригнулся к ней. Горб на спине подчеркивал позу,
длинные черные волосы свисали вперед, скрывая лицо, мощные мускулистые
руки казались слишком большими для тонких длинных пальцев, державших
инструмент. Он коснулся струны, и все в ночи затихло. Шаги вверху смолкли,
две девушки рабыни прекратили свою работу и присели у постели Ланнона,
голоса спорщиков на соседнем корабле замолкли, и Хай запел.

Голос его легко разносился над водой, а принц и весь флот слушали. На
ближайших кораблях у перил появились темные фигуры, они стояли молча,
глядя на флагманский корабль. Когда Хай запел о погибшей любви, на щеках
красивой рабыни показались слезы. А когда Хай вдруг запел одну из
непристойных маршевых песен Шестого легиона, рабыня улыбнулась сквозь
слезы.

- Довольно. - Хай поднял голову. - Завтра предстоит работа, мой
господин.

Ланнон кивнул и притронулся к щеке одной из рабынь. Та немедленно
встала и развязала ткань у себя на плече, вся ее одежда упала на пол. Юная