выдававшие их. Он с восхищением смотрел, как она меняется, то ребенок, то
зрелая женщина, как из почки распускается цветок, он изучал ее с терпением
и преданностью любви, но такое настроение он не знал, как рассеять.
разглядывать свою руку, поворачивая ее и подставляя под свет.
величайшей важности.
другой не может с ним рыбачить.
детства. Прежде мы часто с ним бывали на островах. Это как паломничество в
нашу юность.
показывая, что настроение ее меняется от льда к пламени. - Клянусь моей
любовью к богине, что я тебя не понимаю! Ты заявляешь, что любишь меня, но
стоит Ланнону поманить пальцем, как ты бежишь к нему, взвизгивая, как
щенок, и подставляя живот, чтобы он мог почесать его.
покажу ревность! - Она швырнула чашу, и пока та еще летела, стала искать
новый снаряд.
этой бури и присоединилась к Хаю в его бегстве. Они нашли убежище за углом
стены, оттуда Хай произвел осторожную разведку поля битвы и обнаружил, что
оно покинуто, но он слышал, как где-то в доме плачет Танит.
брызги вина с одежды.
беззубой, но понимающей улыбкой.
теплые, полились на шею Хая. - Я вела себя по-детски, я знаю, но каждая
минута, проведенная без тебя, для меня потеряна.
от любви к ней. Он сам был близок к слезам, слыша ее голос.
последнюю попытку. - Пожалуйста, святой отец. Прошу тебя, любовь моя.
быстро, а ты уже на третьем месяце".
лишь чуть кривой, когда она попросила: "Расскажи мне еще раз, что ты
готовишь к рождению нашего ребенка".
живота и новую тяжесть грудей. Она слушала внимательно, кивала, улыбалась
и хлопала в ладоши, когда Хай объяснял, как это будет: приемная мать,
прохладный и здоровый воздух холмов, поместье в Зенге. Он рассказывал,
каким здоровым и сильным вырастет их ребенок и как они будут навещать его
там.
чувствовалась печаль. Не будет так. Она не видела этого, не могла уловить
этого счастья, не слышала смеха своего ребенка, не чувствовала тепла его
тела.
увидела формы, лидей, события, которые привели ее в ужас.
силу, и наконец она негромко спросила: "Если я принесу лютню, ты споешь
для меня?"
он пел ее, в ней появлялись новые строки.
крепости, охранявших северную границу.
считал себя его учеником. Мармон увлекался военной историей, и Хай помогал
ему писать историю третьей войны с Римом. Это был высокий костлявый
человек с роскошной седой гривой, которой очень гордился. Волосы он мыл
шампунем и аккуратно расчесывал, Кожа у него гладкая, как у девушки, и
туго натянута на проступающие кости внушительного черепа, но лихорадка
придавала ей и белкам его глаз желтоватый оттенок.
двух дней они с Хаем обсуждали ситуацию на северной границе, рассматривая
глиняный макет территории, и Мармон показывал Хаю, где происходят
тревожащие его события. Худые руки Мармона касались отдельных предметов на
макете, проводили линии, обозначали спорные или беспокойные районы, а Хай
слушал и задавал вопросы.
было прохладнее. Рабыня смазала их тела ароматным маслом, чтобы отпугнуть
насекомых, и Мармон собственноручно наполнил вином чашу Хая, но сам пить
не стал. Лихорадка повреждает печень, и для него вино теперь яд.
свирепствует в болотистых местах и вдоль рек. Хая занимала мысль: почему
лихорадка одних убивает, других делает инвалидами, а третьих не трогает?
Почему она встречается только в низинах, а не на возвышенных местах? Он
должен постараться найти ответ на эти вопросы.
возвращаясь к сегодняшним проблемам.
- В племенах есть люди, которые регулярно мне докладывают.
выражение Хая и гладко продолжил: - Один из них должен появиться со дня на
день. Это мой наиболее надежный информант. Его зовут Сторч, он венди и
бывший раб. Через него я связываюсь с другими шпионами за рекой.
Мармон спрашивал у Хая совета относительно своей рукописи. Они говорили
как старые друзья, пока не стемнело и рабы зажгли факелы. Наконец Мармон
почтительно спросил:
них никогда не слышали твоего пения, а те, что слышали, хотели бы
послушать вновь. Они назойливы, святейшество, но, может, ты им уступишь?
один из молодых офицеров подошел с лютней в руках.
песни о славе. Офицеры молча стояли на стене вокруг Хая, а внизу во дворе
простые солдаты собрались с поднятыми лицами, готовые подхватить припев.
заговорил с Мармоном. Тот кивнул, отпустил адъютанта, а потом прошептал
Хаю: "Святейшество, человек, о котором я говорил, пришел".
большинство венди, но гладкая бархатная кожа на плечах была испорчена
рубцами хлыста.
вызывающий взгляд, хотя лицо его сохраняло бесстрастное выражение.
говоришь на его языке.
Мармону. Голос его звучал негромко, без гнева и обвинений.
человек, а верховный жрец Опета и главнокомандующий всеми царскими
армиями. - Мармон помолчал. - Это Хай Бен-Амон.
заговорил на венди.
по-пунически:
нахмурился и раздраженно постучал пальцами по столу. - Он ничего не слышал
ни о боге с львиными когтями, ни об отрядах воинов, вооруженных дравским
оружием.
Доклады пришли из других мест.
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Доставалов Александр
Каменистый Артем
Сапковский Анджей
Каргалов Вадим