Чтение 16–й страницы книги ~Майк Хаммер~

Я поцеловал ее в кончик носа.

- Нет, милая, не может.

Когда я повернулся и засунул приспособленьице в замок Энн отошла в
сторону. Хитрая штуковина скрипела и проворачивалась и, наконец,
погнулась. Я повернул инструмент другой стороной. На этот раз мне повезло:
раздался щелчок, и замочек открылся. Но не успел я шевельнуться, как
верхний свет погас, и сквозь пелену ночи и табачного дыма лишь слабо
пробивался свет настольной лампы.

- Майк... - прошептала Энн.

Я обернулся, чтобы запустить в нее чем-нибудь, и застыл - она
сбросила халат и живой статуей в чулках стояла посреди комнаты, куря
сигарету, которая оранжевым огоньком отражалась в ее глазах. Энн широко
расставила ноги, держа руку на бедре, и каждая мышца этого дерзкого тела
разжигала во мне страсть. У моей блондинки оказалась основа брюнетки, но
это делало ее только более интригующей, соблазнительной - достаточно,
чтобы заставить меня забыть о сумке, избиениях и убийствах.

Я схватил ее в объятья, и она тяжело задышала мне в плечо, затем
куснула меня в плечо и выскользнула из моих рук на тахту, куда я вынужден
был за ней последовать, и мерцающий свет лампы, струившийся по комнате,
словно шептал вместе с нашим дыханием, пока не раздался вскрик...

Моя рука дрожала, когда я потянулся за сигаретой. Энн улыбнулась мне
и мягко проговорила:

- А я уж сомневалась, что могу еще быть интересна.

Я поцеловал ее снова.

- Не кокетничай. Довольна, что сбила меня?

- Да.

Она не произнесла ни слова, когда я встал и вернулся к столу, но
следила за мной неотрывно. Я отложил сигарету, дым которой застревал у
меня в груди, и взялся за сумку.

Я присвистнул сквозь зубы. Сумка была набита детской одеждой,
совершенно новой. Я медленно ощупывал ее - крошечные свитера, ботиночки,
чепчики, другие вещицы, названия которых были мне даже неизвестны. На дне
лежали два аккуратно сложенных шерстяных одеяльца.

Десятки предположений носились в моей голове, но только одно имело
какой-то смысл. Рыжая была матерью; кто-то был отцом. Изумительная,
прекрасная ситуация для шантажа. И причина для убийства... И еще факт: все
вещи совершенно новые, с иголочки, на некоторых даже сохранились ценники.

Я открыл молнию бокового отделения: набор булавок губная помада и
карманное зеркальце. В маленьком карманчике лежало несколько фотографий. Я
разглядывал их и видел совсем другую Нэнси - молодую девушку лет
шестнадцати. Вот она на пляже с юношей, а вот - уже с другим. Снимки,
очевидно, были сделаны на загородной прогулке или пикнике. Ребят было
много, но Нэнси, казалось, никому из них не отдавала предпочтения.

Да, тогда она был иной - свежей, как едва распустившийся цветок. Ее
глаза улыбались мне, словно зная, что в один день эти карточки окажутся
здесь, передо мной. На двух фотографиях были ясно видны ее руки; Нэнси
носила кольцо.

Я внимательно вглядывался в фон в надежде понять, где делались
снимки, но видел только воду и песок. На обратной стороне тоже не было
никаких пометок... Проход оканчивался тупиком. Высокой крепкой стеной,
которую я не мог одолеть без лестницы

- Это тебе помогло? - внезапно произнесла Энн.

Я кивнул, вырвал из чековой книжки листок, подписал его и положил на
стол. Я уже определил сумму, но все-таки спросил:

- Сколько ты хочешь?

Энн не ответила, и я оглянулся: Энн, все еще обнаженная, лежала на
тахте и улыбалась. Наконец она сказала:

- Нисколько. Ты уже заплатил.

Я захлопнул сумку, взял с полки шляпу и открыл дверь. Мистер Берин
все равно должен мне пятьсот долларов; Энн получит свою поездку.

Я подмигнул ей, она подмигнула мне, и дверь захлопнулась.

Ночью я не спал - выложил содержимое сумки перед собой на стол и
курил одну сигарету за другой, пытаясь понять, какой все это имеет смысл.
Детская одежда, несколько фотокарточек, грязная сумка... Вещи Рыжей.

Когда это было?

Где?

В холодильнике стояло пиво, и я медленно потягивал его, размышляя,
перебирая в уме все факты.

Лучи солнца пробились сквозь оконные занавески, тщетно пытающиеся
удержать ночь, и я вспомнил, что обещал позвонить мистеру Берину. Он сам
поднял трубку, и на этот раз сонливость звучала в моем голосе.

- Это снова Майк.

- Доброе утро. Вы рано на ногах.

- Я еще не ложился.

- В преклонные годы вам придется расплачиваться за отсутствие
самодисциплины, молодой человек.

- Возможно, - произнес я невыразительно, - но сегодня платите вы. Я
оставил моему другу чек па пятьсот монет.

- Отлично, Майк; сейчас же позабочусь об этом. Вы узнали что-нибудь
от вашего... мм... источника?

- Все только запуталось. Но я узнаю. Клянусь.

- Тогда я могу считать, что деньги потрачены с пользой. Но,
пожалуйста, будьте осторожны, я вовсе не желаю, чтобы вы опять попали в
какую-нибудь переделку.

- Это обычная вещь в моей профессии, мистер Берин. Теперь, кажется, я
выхожу на след.

- Прекрасно. Вы меня заинтриговали. Секрет?

- Никаких секретов. Я достал сумку, набитую детской одеждой. И
несколько фотографий.

- Детской одеждой?

- Вещи Рыжей... или ее ребенка.

Он поразмыслил над этим и признался: это головоломка, просто
головоломка.

- Теперь немедленно отправляйтесь спать. Звоните, когда понадобится.

Глаза горели, выпитое пиво мешало думать. Я в последний раз затянулся
и отбросил окурок, потом рухнул на диван и тут же провалился в сон,
прекрасный, благословенный сон, отгораживающий от злых безобразных вещей
бытия и оставляющий только туманную мечту...

Колокол. Он звонил и звонил, я пытался отмахнуться от звона как от
назойливой мухи, но безуспешно. Наконец я очнулся. У головы надрывался
телефон, и я едва сдержал желание швырнуть его в стену.

Это была Вельда.

- Майк... ты? Майк, отвечай мне!

- Я, дорогуша, я. Чего ты хочешь?

В ее голосе прозвучало облегчение.

- Где тебя черти носили? Я обзвонила каждый салун в городе!

- Здесь был.

- Я звонила четыре раза!

- Спал.

- А, снова гулял всю ночь... Кто она?

- Зеленые глаза, голубые волосы, пурпурная кожа. Ты чего пристаешь?
Кто из нас начальник?!

- Рано утром звонил Пат. Что-то насчет Финнея Ласта. Перезвони ему.

- Так бы сразу и сказала!..

Я быстро дал отбой, набрал номер полиции, и дежурный объяснил мне,
что капитан Чамберс на работе, но сейчас его нет: ушел по служебному делу.
Желаете что-нибудь передать?... Я желал только выругаться, но попросил не
беспокоиться и бросил трубу.

Было пять минут двенадцатого, день наполовину убит. Я собрал детскую
одежду в сумку, положил в боковое отделение фотографии, затем пошел в
ванную и принял душ.

Снова зазвонил телефон, и мне, мокрому, пришлось шлепать в комнату.

Пат рассмеялся.

- Как проводишь время, приятель!?

- Если бы ты знал, то захотел бы поменяться со мной работой. Вельда
сказала, что у тебя новости о Финнее.

Он сразу перешел к делу.

- Утром я получил сообщение с Побережья. Похоже, на Финнея Ласта
падает подозрение в убийстве. Но дело в том, что парень, который мог бы
его распознать, мертв, есть только описание.

- Это уже кое-что. Финнея Ласта не трудно описать - Масляная голова.
Что ты собираешься делать?

- Я дал запрос. Если описание сойдется, то... У меня имеются копии
его Фотографии - взял с разрешения на оружие - и я отправил их туда.

- Значит, когда понадобится, его можно задержать по подозрению...
если сумеем его найти.

- Ну вот и все, просто решил держать тебя в курсе. А я сейчас занят.
Смерть. Нужно писать рапорт.

- Кто-нибудь из наших знакомых? - спросил я.

- "Хозяйка" из клуба "Зеро-Зеро".

Моя рука сжала трубку.

- Как она выглядит, Пат?

- Крашеная блондинка, около тридцати. Патологоанатом считает, что это
самоубийство. Была найдена прощальная записка.

Мне не не надо было спрашивать ее имя. В "Зеро-Зеро", возможно,